Сталин. Битва за хлеб - Елена Прудникова

В Краснослободской области Ирбитского уезда настроение скверное… Здесь живут товарищи из центра, по продовольствию, товарищи Андреев, Чурков и Шалабашкин, которые отбирают у крестьян не только хлеб, но и семена. Товарищ Шалабашкин пьёт кумышку и пьяный собирает митинги…»[117]

Из письма в редакцию «Известий Хвалынского исполкома». 31 января 1919 г.

«В селе Варановке секретарь волостного исполнительного комитета Иванкин, он же член исполкома, на днях напился пьяный, взял револьвер и винтовку, приказал запрячь пару лошадей… и так долго он катался по Варановке, производя выстрелы. И он говорил: „Я есть царь и бог“ и послал арестовать или же расстрелять лесничего из Чеуронахманского лесничества. Народ страшно возмущался и далее некоторые побросали свои домики и пожитки и удирали в лес»[118].

Кроме местных кадров, по стране шлялась целая армия разного рода аферистов, вроде некоего товарища Невского, который подвизался в Киржеманской волости Ардатовского уезда Симбирской губернии. При появлении он отрекомендовался сельчанам как следователь ЧК при штабе 2-й армии Восточного фронта — благо умельца, способного нарисовать мандат, можно было найти в любом уездном городе. Для начала товарищ Невский объявил, что будет защищать всех, пострадавших от произвола должностных лиц и коммунистов, а продолжил тем, что разогнал волостной и сельские советы, арестовал всех членов исполкома и коммунистов и стал главным человеком в деревне. Впрочем, кончил он плохо: когда в село прибыл отряд, выбежал ему навстречу пьяный и с револьвером и, обозвав красноармейцев бандой, открыл стрельбу. Естественно, бойцы отряда его тут же и пристрелили. Уже в ходе расследования выяснилось, что и к ЧК означенный Невский отношения не имел, атак… «ревизор»…

Из письма сотрудника штаба 4-й армии Восточного фронта Н. Вазелинова Ленину. 2 марта 1919 г.

«Уполномочил уездный исполком людей по сбору налога в Черновский волостной совет[119] и Орловский сельский комитет во главе с Федором Михайловичем Дрогойченковым, который раньше произвольно шарлатанил, воровал, охотничал, ни к какой работе не способен, с большим трудом свою фамилию пишет… И Дрогойченков сорганизовал совет и комитет с. Орловки и подобрал таких же людей — хищников, таких же, как сам. Когда организовал совет и комитет, то выражался, что „я — Царь, я — Бог, я — Власть, что хочу, то и сделаю, разорю во прах ваше крестьянство — это моё дело“…

При сборе налога Дорогойченков нагло расправлялся с крестьянами и по одному человеку приводили под конвоем крестьянина. Орловские милиционеры стояли сзади того жe крестьянина с заряженными револьверами и нагайками били по плечам. Так по порядку, всех вызывали крестьян на въезжую сборию[120], убийственно продавали хлеб и скот[121], и даже, когда получали деньги крестьян, то в присутствии его о сдаче налога не дали расписку… Выдавали расписку после, с многих крестьян получили больше, а указали в записи меньше, эти деньги делили по себе совместно с милицией… Раздевали на улице крестьян, забирали новую одежду, а свою, старую, бросали им. Отбирали все, что попало, как у Тимофея Гончарова пчел оставили без корма, а мед — кадушку около 4 пудов, взяли и разделили по себе, а пустую кадушку вернули ему. Лошадей позаго-няли, катались парами. Крестьян, тех, которые возили их под угрозами наглой расправой, застрелить. Во главе с Дорогойченковым справляли увеселительные вечера, собирали молодых девиц и женщин, заставляли их плясать и угощали их разграбленными роскожами. Говорил Дорогойченков, что „мне власть дана от уездного исполкома неограниченная“»[122].

Газета «Бедняк» (Казань). 18 февраля 1919 г.

«В с. М. Чурашево во время пиршества на свадьбе один из членов вол-совдепа т. Гавриков запряг четырёх баб в салазки, надел на них хомуты, седелки, бубенцы, к дуге привязал колокольчики, взял в руки кнут и тронул по улице диковину четверку. Порой Гавриков слезал со своих салазок, привязывал „четверку“ к воротам и входил в чью-либо избу; „лошади“, стоя на морозе, стучали зубами. За эту поездку бабам т. Гавриков заплатил по 40 руб. Те сначала взяли, но потом возвратили обратно»[123].

Вот уже несколько лет по Интернету гуляет «декрет о национализации женщин», который одни считают подлинным документом, другие — приколом анархистов. Но вот какая телеграмма пришла весной 1919 года Ленину.

Телеграмма крестьян дер. Медяны Чимбелеевской волости Кур-мышского уезда Симбирской губернии от 8 февраля 1919 г.

Срочно. Москва. Совнарком. Ленину

Комитет бедноты дер. Медяны Чимбелеевкой волости Курмышского уезда Симбирской губернии произвольно ввел национализацию женщин деревни, отдавая их своим приятелям, не считаясь ни с согласием родителей, ни с требованием здравого смысла. Протестуя против грубого произвола комитета, настойчиво просим срочного распоряжения отмены действия комитета и привлечения виновных к революционной ответственности.

Времена были демократические, телеграмма добралась до Ленина и практически сразу последовал ответ.

Телеграмма В. И. Ленина Симбирскому губисполкому от 10 февраля 1919 г.

Получил жалобу… что комбед дер. Медяны… ввёл национализацию женщин. Немедленно проверьте строжайше, если подтвердится, арестуйте виновных, надо наказать мерзавцев сурово и быстро и оповестить все население. Телеграфируйте исполнение[124].

* * *

…Впрочем, народ по части невыразимости тоже не отставал. Следующую историю я старательно пыталась сократить, но в ней каждая мелочь исполнена такого первобытного очарования, что просто рука не поднялась. Из оной заметки, как из песни, слова не выкинешь. Итак…

Заметка из газеты «Голос коммуниста» от 26 января 1919 г.

«Темнота

14 января был старый Новый год, и в селе Трескино в церкви священник Прозоров в проповеди говорил гражданам о мировой язве.

„Мы, граждане, — говорил поп Прозоров, — ждали Новый год, нового счастья, но вот какое счастье принесла мировая язва, о которой я говорил. Нам запрещают по прямой дороге идти к Богу и стараются угасить дух в человечестве и его стремлении к Богу“.

И темная масса граждан села Трескино слушала его со вниманием. В то время был в церкви председатель Трескинского исполкома т. Губин. Выслушав слова попа Прозорова к гражданам, он решил вызвать его в исполком после окончания служебных обязанностей и в таком смысле написал ему пригласительную записку.

Поп, видя, что его просят в исполком, не докончив литургию, открывает собрание в церкви и выбирает 6 представителей в исполком для объяснения. Но Губин сказал им: „Священник нужен нам по делу исполкома“. Тогда поп бросил исполнять свои обязанности и вместе с народом пошел в исполком. Вся темная масса народа кричала: „Умрём за батюшку!“, окружила здание исполкома и кричала: „Почему не дали попу обедню служить?“ Тов. Губин, видя, что это дело попа, попросил у него записку, по которой он вызывался, и прочел народу, и народ, видя себя в заблуждении, отправился вместе с попом в церковь.

На второй день исполком решил взять деревянного наряженного в женскую юбку и фартук идола — „бога дождя“, которого они нашли. Исполком и охрана подъехали к указанному месту под горой в часовню, где был скрыт идол. И председатель сельского совета и двое понятых вынесли идола и понесли в исполком. Тогда поп Прозоров возбудил темную массу. Начали бить в колокол, вызывать тревогу. Толпа народа хотела вырвать своего идола, человек тридцать вбежало в здание исполкома. Там был только член исполкома Воронин.

Они арестовали его, и один ударил его по лицу. Народ постепенно из здания вышел, и арестованный вышел вместе с ними и уговаривал толпу разойтись. Но откуда ни возьмись, толпа человек в пятнадцать кинулась к охране и начала вырывать ружья и бить кольями. Охрана, спасая себя, дала выстрел вверх, но бешеная толпа ударила одного из матросов по голове. Тогда в упор были сделаны выстрелы; из нападающих двое убиты, двое тяжело ранены и один легко. Вот что делают попы с темной массой»[125].

Да уж точно — ни убавить, ни прибавить. Одно только непонятно: какую веру исповедовали жители села Трескино?

Вот ещё одна церковная история — правда, проходящая по разряду восстаний, но если это восстание…

Летом 1918 года в селе Большой Азясь Пензенской губернии были арестованы за антисоветские действия прапорщик Иванов и его помощник Дмитрий Фокин. Иванова вскоре расстреляли, а Фокин в ноябре 1918 года вышел на свободу по амнистии и… основал секту. Назвал он её «Новый Израиль», перетянул туда нескольких монашек из ближайшего женского монастыря. И даже, как говорится в докладе члена губисполкома и губкома Пензенской губернии И. М. Беккера, образовавшаяся компания… «завела связь с Московским митрополитом Макарием. Познакомившись с ним, они имели с ним переписку и посещали его несколько раз и даже, как указывают, но еще не доказано, получили от Макария 4000 руб. на организацию своей секты…» Впрочем, Макария граждане сектанты вполне могли приплести «для крутости», с этой публики станется, тем более что к тому времени он был уже на том свете и ничего возразить не мог…