На поверхности (ЛП) - Акероид Серена

Она по-прежнему была хрупкой, ее миниатюрной груди на самом деле не нужен был бюстгальтер, и перспектива того, что под этой футболкой ничего нет, заставила мой член пульсировать.

Наклонившись, я прикусил ее сосок.

Наблюдая за Теодозией во время плавания, я знал, что ее соски почти всегда стояли, и от ее вкуса через ткань футболки мой рот наполнился слюной. В тот момент, когда я прикусил сосок, спина Теи выгнулась и, зная, что подо мной была Тея, я почувствовал себя победителем, возвратившимся из гребаного сражения. Триумф бушевал во мне, с ревом проносясь по моим венам и сжигая меня на костре желания, вспыхнувшего между нами.

Я сильнее прижался своим членом к ней, втягивая сосок в свой рот. Тея ногтями царапала кожу моей головы, пока прижимала меня к себе, и я, отстранившись, взглянул на мокрое пятно вокруг соска, украшающее ее футболку.

Зрелище выглядело неполным, поэтому я повторил те же действия с ее вторым соском.

— Ты ждала меня? — спросил я, пока она извивалась подо мной.

Это был дерьмовый вопрос. Дерьмовый, дерьмовый вопрос, и как только я его задал, то понял, что совершил ошибку.

Ее подбородок приподнялся, а взгляд очистился от похоти. Ее дух, неукротимый как пламя костра, осветил меня, когда Тея сердито на меня посмотрела.

— Чего я должна была ждать? — выплюнула она.

— Ты моя, — выкрикнул я, усугубляя свой идиотизм. — Ты знаешь это. Я знаю это. Я не трахал никого почти три года, Тея. Я не мог.

— Ты сказал, что хотел это сделать.

— Трахнуть ее, — прорычал я, наполняя это местоимение ядом, который испытывал к своей суке-жене, — было бы наказанием для нас обоих. Это? То, что у нас с тобой есть, никогда не будет наказанием.

Затем, прежде чем Тея смогла отстраниться, я задрал ее футболку и, опустив голову вниз, приник к острому соску, позволяя обнаженной коже соединиться с обнаженной кожей.

Тея дернулась, но несмотря на то, что на этот раз хватка ее рук в моих волосах была посильнее, — она тянула долбанные корни так, что кожа моей головы горела, — она не оттолкнула и не выскользнула из-под меня.

По ее открытому неповиновению я понимал, что она девственница, и это заставило меня сдержать все то, что я хотел с ней сделать.

Я хотел заклеймить Теодозию как свою, даже если это было несправедливо по отношению к ней, но она была моей, она принадлежала мне, как и я ей.

Я позволил своим губам пуститься в путешествие по ее коже, скользя вдоль живота до пояса спортивных штанов, касаясь иногда кончиком языка то тут, то там, рисуя им редкие линии, пока Тея не застонала и ее ноги не раздвинулись сами собой.

Потянув вниз резинку, я начал исследовать ее своим ртом чуть более интимно, и когда она рявкнула: «Черт возьми, Адам, перестань дразнить меня», улыбнулся.

Моя Тея. Всегда такая искренняя. Всегда такая честная.

На ее теле практически не было жира, но я нашел немного и прикусил, заставив ее рассмеяться, и ее пальцы — смягчили хватку на моей голове.

Взглянув на Тею, я увидел, что она улыбается, уверен, что буду помнить этот момент вплоть до того дня, когда нахрен умру.

Если бы мне было позволено насладиться только этим, я бы подарил нам обоим рай.

Встав с кровати и смотря на Тею, я стряхнул с себя толстовку. Я тоже не стал переодеваться после возвращения из бассейна, и моя футболка полетела на пол следующей. Когда Тея облизнула губы, блуждая взглядом по моей груди, я сглотнул, чувствуя, как мой член, пульсируя, твердеет еще больше и, опустив руку, расстегнул молнию.

Облегченно вздохнув, я спустил джинсы вниз, освобождаясь от их тисков. Стоя перед Тея обнаженным, я чувствовал, как гордость наполняет меня, пока она смотрела на меня так, будто забыла, как дышать. Будто не верила своим глазам и боялась моргнуть на тот случай, что если откроет глаза, меня здесь не будет.

Опустив руку, я обхватил член и ритмично провел рукой вверх-вниз пару раз. Для меня не было сюрпризом, когда Тея приподнялась на постели и потянулась рукой к моему члену.

Тея была на удивление робкой и застенчивой в общении с людьми, но я же был не просто кем-то, не так ли?

Даже несмотря на годы и расстояние, я был ее.

Почему бы ей не проявить свою менее осторожную, более авантюрную сторону?

Чувствуя себя до невозможности счастливым, я позволил себе запрокинуть голову, пока Теодозия изучала меня. Ее прикосновение было застенчивым, но стало более смелым, когда я застонал в ответ на то, что ее рука обхватила мой член. Подумав, что Тея не знает, что делать, я накрыл ее кулак своим и начал управлять им, показывая, как ко мне прикасаться.

Кончик языка выглянул наружу, когда Теодозия облизнула губы, и мне захотелось почувствовать его на моем члене, но не в этот раз.

Не сейчас.

— Я знаю, что все девственницы говорят «он не поместится», но я реально думаю, что он не влезет, — пробормотала она, но когда посмотрела на меня, в глазах был смех. — Разве тебе не повезло, что мне нравятся вызовы?

— Мне очень повезло, — прохрипел я более серьезным тоном, чем ее.

И так и было. То, что она позволила мне прикоснуться к ней, то, что она прикасалась ко мне вот так, было гребаным чудом.

Дрожа, когда Тея поцеловала головку, мне захотелось закричать одновременно от радости и от ярости.

Я не заслуживал этого нежного поцелуя, нежного исследования губ, пока Тея пробовала меня так, будто я был тем, чем можно наслаждаться.

В то же время перспектива того, что она сделает это с другим парнем, вызывала во мне ярость собственника.

Она была моей.

Так же, как я был ее, черт подери.

Протянув руку, я запустил пальцы в ее волосы, заставляя Тею посмотреть на меня. Такой блеск в глазах я не видел слишком долго, и это заставило мои эмоции переместиться из одной части спектра в другую. Я хотел, чтобы Тея была такой всегда, но спустя некоторое время я вернусь к этой суке, моя жизнь снова будет отравлена братом, который ненавидит меня, и женой, которая не понимает, почему не может манипулировать мной.

Я отбросил эти мысли в сторону, потому что им здесь было не место. Это было моей реальностью, но Тея была для меня всем.

Она значила для меня больше, чем они, и годы самосохранения заставили меня игнорировать и избегать ее, уходя с ее пути, потому что я знал, что, если не буду этого делать, то сломаюсь.

Я всегда думал, что я эгоист, всегда считал, что слишком похож на Каина в том, что касается моего собственного блага, но я держался подальше от Теи, желая, чтобы она достигла всех своих целей, чтобы преуспела, чтобы ее талант помог ей сиять, как она того заслуживает.

Я знал, что если приближусь к ней, то это случится. Я разрушу ее.

И я был прав, потому что в ту секунду, когда она оказалась в пределах досягаемости, в ту секунду, когда оказалась на расстоянии вытянутой руки, посмотрите, где мы очутились.

Я испортил ее, запятнал.

Я знал, что для нее чистота очень много значит. Нет, она жила не по-цыгански, но по-прежнему придерживалась некоторых принципов.

Я делал нас махриме.

Нечистыми.

Я испачкал ее.

Меня охватила дрожь, когда я осознал, насколько это неправильно, и когда Тея посмотрела на меня, я понял, что она видела то, о чем я думал, что чувствовал. Покачав головой, она вскочила на ноги, а через несколько секунд была обнажена, полностью, совершенно, сногсшибательно обнажена, и я никогда в жизни не был так счастлив и напуган.

— Ты не обязана это делать, — прохрипел я, пожирая голодным взглядом каждую ее часть.

— Да, — торжественно произнесла Тея, — обязана.

Тогда мне не разрешалось думать, мне было позволено только чувствовать. Тея, обвив руками мои плечи, скользнула ими вверх, по моей шее и, наконец, зарылась пальцами в волосы. Ее прикосновение было похоже на песню сирены, и я погрузился в нее, снова вздрогнув, когда она заставила меня посмотреть в ее глаза, а затем соединила наши рты в поцелуе.

Я знал, что больше никогда не буду прежним.