Не первый раз замужем - Ирина Хрусталева

– Москва с каждым днем становится все краше. Постоянно что-то строят, расширяют и украшают город, – ответил на вопрос Александр. – За три года, что вы там не были, многое изменилось. Так что приедете – не узнаете столицу нашу, матушку. Настоящая красавица, ничуть не хуже Парижа, – с гордостью констатировал он.

– Вот как год исполнится со дня смерти Сережи, сразу же подам документы на визу. Немного уж осталось, меньше месяца. Поеду, посмотрю, старых друзей навещу, подарки отвезу. Ой, люблю я подарки дарить, – засмеялась женщина, – больше, чем получать! Потом вернусь и, может быть, дам согласие на брак с Леоном, это моего вдовца так зовут. Год уже прошел, так что траурное время я добросовестно выдержала. Я думаю, Сереженька на меня не обидится, уж очень тоскливо мне здесь одной.

– Вы что же, будете оформлять свои отношения официально? – поинтересовалась Нина.

– А как же? У них здесь не принято жить гражданским браком, да еще в нашем возрасте. Считается неприличным. На молодежь, конечно, меньше внимания обращают, они партнеров меняют чуть ли не каждый месяц. Ну, а на таких, как мы, посмотрят с осуждением, если все не оформим, как положено. Мне уже Леон намекнул об этом.

– Странные здесь нравы, – усмехнулся Александр. – Какая разница, оформлены отношения или нет?

– Да, странные нравы. Только, может, это и хорошо? Брачный контракт оформляется заранее, так что каждый из будущих супругов может быть спокоен за свое имущество. Для меня это немного непривычно, а для них – в порядке вещей.

– Тогда – совет вам да любовь, – засмеялся Александр. – Спасибо огромное за чай с вареньем, Евгения. Было очень приятно с вами познакомиться и пообщаться, вы очень приветливая и добрая женщина. Можно я пойду отдыхать? Что-то устал я сегодня. У нас еще будет масса времени для разговоров, а завтра нам нужно рано вставать, чтобы вовремя быть на фирме.

– Да и мне тоже спать хочется. После перелета отдохнуть практически не удалось. Так, повалялась на кровати час и начала собираться в ресторан, – проговорила Нина. – Спасибо вам за чай.

Евгения Семеновна проводила гостей к их комнатам, показала, где лежит чистое постельное белье, и тоже отправилась спать, очень довольная тем, что в ее доме остановились соотечественники.

Глава 26

Никита очнулся от холода. Он покрылся гусиной кожей, а зубы выбивали частую дробь. Голова гудела, болел затылок. Он приоткрыл тяжелые веки, чтобы осмотреться и понять, где он и что с ним. Рядом с собой он почувствовал какое-то шевеление и замер как вкопанный.

«Змея, наверное!» – с ужасом подумал он. Он пролежал еще минут пять и наконец решился открыть глаза и повернуть голову в ту сторону, где что-то до этого шевелилось. Вокруг было темно, и разглядеть что-либо ему, естественно, не удалось.

«Где это я, интересно?» – подумал мужчина и попытался приподняться. Голова тут же закружилась, и он лег на прежнее место. Никита начал вспоминать, что с ним произошло, и с ужасом понял, что попал в какую-то совершенно дикую историю. Он в Париже, приехал туда вместе с девушкой Анной и юристом своей – теперь – фирмы оформлять договор о сотрудничестве и дальнейшем строительстве парфюмерной фабрики на территории России. Вечером того же дня, когда прилетели, они пошли в ресторан поужинать. Он выпил совсем немного, но его почему-то развезло, а дальше… он ничего не помнит. Очнулся на какой-то помойке совершенно голый в компании замурзанного бомжа-француза, и тот сначала заманил его в свою халупу, а потом огрел чем-то тяжелым по голове!

«Вот только интересно зачем? Ведь у меня совершенно нечего взять, я же голый, – пробовал размышлять и анализировать Никита. – Тот бомж прекрасно понял, что я русский, во всяком случае, не француз. Зачем же тогда я ему понадобился? А вдруг он меня решил с голодухи убить и съесть? – с ужасом подумал Никита. – Или, что еще хуже, разобрать на «запчасти» и продать мои органы? О, боже, только не это!» – мысленно простонал мужчина и предпринял попытку сесть. Это ему удалось, и он начал шарить руками вокруг себя. Руки натыкались на какое-то тряпье и голую землю. Его напряженный слух снова уловил какое-то шевеление поблизости.

– Кто здесь? – негромко спросил он.

Ответа не последовало, и Никита решил встать на ноги. Ему это удалось с большим трудом, мышцы почему-то ломило так, будто по нему проехался каток, которым укладывают асфальт. Постояв некоторое время и прислушиваясь к тишине, мужчина сделал несколько шагов, сам не зная, в какую сторону, и вдруг почувствовал, что одна его нога привязана. Он начал ее дергать, но веревка была крепко к чему-то прикреплена.

– Твою мать, – выругался Никита и сел на то место, где очнулся. Он начал ощупывать ногу, чтобы развязать веревку, но петля была сплошной, ее можно было только перерезать.

– Этого мне только не хватало, – проворчал он. – Этот бомж – точно людоед, иначе зачем ему меня привязывать? Хорошо, что он не успел меня прикончить, пока я здесь в отключке валялся, – видно, не проголодался еще.

Уже в который раз Никита услышал чье-то шевеление и со злостью пнул привязанной ногой в ту сторону. Он попал по чему-то мягкому и замер в ожидании, не на шутку перепугавшись. Послышалось шумное сопение, и Никита почувствовал, как в его ногу тыкается что-то мягкое и прохладное. Он дернул ногой, истерично выкрикнув:

– Пошел прочь, кто бы ты ни был!

Неизвестное существо затихло, и мужчина напряженно прислушался.

«Черт-те что здесь творится, – подумал он и потер руками лицо. – Где я? Что все это значит? Может, я сошел с ума?»

– Что, Никита, страшно тебе сейчас? – вдруг услышал он женский голос откуда-то издалека и похолодел от дикого ужаса. Волосы зашевелились на голове, а по телу прошла судорога. Он нервно сглотнул слюну и тряхнул головой.

– Тебе холодно? – снова спросил голос.

– Нина?! – еле прошептал Никита онемевшими губами.

– Мне тоже очень холодно было там, на морском дне. Что же ты натворил, Никита? За что ты меня убил?

– Это не я, это все она виновата, я не хотел этого делать, – хотел крикнуть мужчина, но с его губ срывалось лишь нечленораздельное хрипение.

– Прощай, Никита, бог тебе судья, – тихо говорил голос, постепенно растворяясь в пространстве.

Сколько мужчина ни вслушивался, больше ничьих голосов он не услышал. Он поднял голову вверх и, обхватив ее руками, вдруг громко закричал:

– Господи, прости мне мой грех! Я не хотел, ты же знаешь! Я совсем этого не хотел. – И он зарыдал, громко и отчаянно.

Он почувствовал, что в его ногу снова начало тыкаться что-то мягкое и прохладное. Протянул руку и нащупал жесткую свалявшуюся шерсть. А когда провел по этой шерсти вдоль спины, то, нащупав длинные уши, понял, что это собака.

– Ты тоже – бездомный бродяга? – горько усмехнулся Никита. – И нос у тебя холодный, как и у меня. Есть, наверное, хочешь? – вздохнул пленник. – К сожалению, у меня ничего нет. Сам сижу голодный, холодный и голый… и еще, похоже, не в своем уме, – тихо добавил он, с опаской озираясь по сторонам.

Он снова попробовал разорвать веревку, которая держала его ногу, но сил на это не хватило, и он обреченно бросил это занятие.

– Интересно, что сейчас – день или ночь? – сам себе задал он вопрос.

Он услышал, как пес поднялся и куда-то пошел.

– Не бросай хоть ты меня, – попросил Никита, но собака его не послушала, и через некоторое время вокруг него повисла зловещая тишина. – Как в могиле, – прошептал мужчина и содрогнулся всем телом от этой мысли. – И в этой могиле я схожу с ума в полном одиночестве!

Он снова пошарил вокруг себя рукой, и она наткнулась на какой-то холодный предмет. Никита поднес его близко к глазам, чтобы разглядеть, но из этого ничего не получилось, так как кругом была кромешная темнота. Он начал ощупывать предмет руками и на ощупь понял, что это металлическая кружка с какой-то жидкостью. Он жадно припал к ней губами, даже не думая о том, что там может быть. Жажда была настолько нестерпимой, что он готов был напиться из болота, кишащего лягушками и змеями. Опрокинув содержимое кружки в рот, Никита вытер губы рукой. Последней мыслью в его голове было: «Странный какой-то привкус у этой французской воды…» – и после этого он практически сразу же повалился на землю, сраженный крепким сном.

– Не жалко тебе его? – спросил Николай, когда Нина подошла к машине и села рядом с ним. – Его отчаянный крик даже здесь был слышен.

– Представь себе, нет, – равнодушно ответила девушка. – Если бы ты побыл тогда в моей шкуре там, на утесе, думаю, что сегодня ты не задал бы мне этого вопроса. Очень глупого вопроса, – вздохнула она.

– Что будем делать дальше?

– Сейчас поедем к Евгении, пусть Никита еще одну ночь посидит в полном неведении. А завтра сделаем так, как и наметили.

– Как скажешь, командир, – ответил Николай и завел мотор автомобиля.