Ловец снов - Лейман Вера

Помимо Сан, Доёна и Джисона в съемках принимало участие еще девять студентов. Они гурьбой зашли в магазин совсем недалеко от дворца, где можно было взять напрокат ханбоки. Стилисты со съемочной группой уже ждали их там, и молодая ухоженная девушка весело приветствовала вошедших. Придирчиво осматривая каждого, она слегка щурила глаза и кивала самой себе, наверняка рисуя в голове образы, которые больше всего подойдут тому или иному участнику фотосессии.

Сан было очень любопытно, какую роль для нее придумал специалист. Увидит ли в ней кисен? Но, вопреки ее ожиданиям, стилист направила ее к вешалке с ханбоками для аристократов. Ей заплели косу, повязали на конце алую ленту, закололи выбивающиеся пряди заколкой, и вскоре Сан с волнением рассматривала свое отражение, которое теперь так напоминало ту девочку, которая ждала появления своего жениха триста лет назад.

– Тебе очень идет, – услышала она за спиной тихий голос и только сейчас заметила стоящего за спиной Джисона, одетого в форму королевского инспектора.

Они смотрели друг на друга через зеркало, и в его глазах Сан вдруг увидела какую-то беспричинную печаль, от которой стало не по себе. Холод скользнул в сердце, и она едва подавила желание схватиться за грудь от внезапной тоски и горечи.

– Тебе тоже, – выдавила она, опуская голову. Хотелось уйти, скрыться от его пронизывающего взгляда, который будил в душе странные, пугающие эмоции.

– Вы готовы? Нас уже ждут, – раздался голос Квон Доёна, который подозрительно смотрел на Сан и Джисона.

Она обернулась и едва не вскрикнула: его сделали точной копией господина Мина, и, если бы не стоявший рядом Джисон, Сан бы подумала, что опять провалилась в сон. Шляпа из конского волоса, завязанная лентами под подбородком, светло-голубой ханбок, бородка и усы, приделанные стилистами, были чуть гуще, чем у реального господина Мина из Чосона, однако сходство поражало. Сердце будто сорвалось с цепи, помчалось галопом, и Сан едва сдержалась, чтобы не броситься к нему в объятия. Будто все утраченные воспоминания вмиг вернулись, будто и не миновало три столетия, и она снова принимает в своей комнате человека, которого так любила.

– Госпожа Ким? – Джисон слегка тронул ее за плечо, возвращая из недр внутреннего мира. – Нам пора.

Под предводительством стилистов и фотографов они отправились к главным воротам дворцового комплекса Чхандоккун. Пройдя немного по территории дворца, они завернули направо и остановились перед вертушкой, где обычно собирались экскурсии в тайный сад Хувон. Договорившись с работниками, организаторы махнули рукой «моделям» и зашли внутрь прохладного, тенистого сада.

Сан замыкала процессию и улыбалась сама себе, так красиво и тихо было вокруг. Словно из современного Сеула она переместилась обратно в Чосон. И только указатели на развилках возвращали ее в двадцать первый век. Сан любовалась зеленым куполом деревьев над головой, прекрасными, тихими прудами с изящными беседками, которые настолько гармонично вписывались в пейзаж, что, казалось, они выросли здесь вместе с деревьями.

Съемочная группа останавливалась возле особенно колоритных деревьев, которые, судя по толщине ствола, были практически ровесниками Сан. Помощники расставляли реквизит в беседках, создавая ощущение полного погружения в прошлое. Еще до того, как отправиться во дворец, фотограф, госпожа Со, строго предупредила, что реквизит не бутафорский и взят в аренду у Сеульского культурного центра. Поэтому несколько раз обратила внимание моделей, в частности весело гомонивших студентов, чтобы они обращались с ним крайне осторожно. Особенно с фарфоровыми сервизами.

Сан поставили в пару с Доёном и усадили за низенький стол, импровизируя чаепитие влюбленной дворянской пары. Сан делала вид, что наливает душистый напиток своему суженому, а Квон умело изображал счастливого жениха, поднося к губам фарфоровую пиалу.

Сан совершенно выпала из реальности, с тоской думая о том, что все это могло быть правдой. Три столетия назад она имела шанс остаться рядом с любимым мужчиной, а вместо этого стала ловцом снов, пропуская через себя людскую боль и страдания. Сидя рядом с Доёном в искусственных декорациях, какая-то частичка ее сердца жалела, что не прожила обычную человеческую жизнь, не состарилась вместе с человеком, которого любила, и не ушла в мир иной со спокойной душой.

Из Ынсу, которую Сан привела сюда чуть ли не с боем, стилист сделал прехорошенькую игривую кисен, которая здорово вжилась в роль и теперь вовсю кокетничала и флиртовала с Джисоном, изображавшим строгого инспектора. В одной из беседок на берегу самого большого пруда, затянутого распустившимися лилиями, ей устроили потрясающую фотосессию вместе с настоящим каягымом[22] времен прошлого столетия. Сан встала на цыпочки, издалека рассматривая инструмент, на котором играла много лет, и вдруг ощутила легкое покалывание в пальцах. Глядя на то, как руки Ынсу ложатся на струны, Сан до боли захотелось вновь прикоснуться к ним. Окунуться в далекое прошлое, вспомнить былые времена, беседы с учеными мужами, восхищенные взгляды которых скользили по ее фигуре, когда она танцевала перед ними на приемах. Это было нелегкое время, и жилось Сан непросто, но тогда ее жизнь была полна искусства, музыки, поэзии, самовыражения, в котором она находила утешение и смысл существования.

Потом в пару к Ынсу подсадили Джисона, который отлично справился с ролью влюбленного в прелестную куртизанку инспектора. Устремленный на девушку взгляд был полон восхищения и любви и, если бы Сан не знала, что это всего лишь игра, то безоговорочно поверила бы в его искренность. Если бы на месте Ынсу были Буфера, она пришибла бы ее каягымом.

– Интересный парень, – вдруг услышала она рядом негромкий голос и обернулась.

Доён стоял рядом и внимательно наблюдал за съемками.

Сан не знала, как прокомментировать его слова, и просто кивнула.

– Он тебе нравится? – От неожиданного вопроса она едва не подавилась воздухом и уставилась на Доёна, по-прежнему изучавшего Джисона в беседке.

– С чего ты взял? – только и смогла выдавить она.

– Не знаю… Твой взгляд меняется, когда ты на него смотришь. Я заметил это еще на занятиях, – Доён посмотрел на нее, и ей показалось, что ему не нравятся собственные выводы. Значит ли это, что он ревнует?

– Он красивый и умный, – она решила не переубеждать его, а наоборот подчеркнуть возможность для себя увлечения другим мужчиной. Пусть не думает, что на нем свет клином сошелся. – Половина университета от него без ума.

– Будь осторожнее. Если это заметил я, то и другие тоже. Университету не нужны скандалы, – усмехнулся Доён и вновь перевел взгляд на закончившую сниматься парочку.

Сан скрежетнула зубами от досады и едва не топнула ногой. Значит, это была не ревность, а забота о репутации университета! Ну что за невыносимый мужик! Почему бы ему просто не полюбить ее, как она того хочет? Это что, так сложно?

Остальные участники съемки пошли дальше по дороге, а Сан осталась стоять у пруда, пытаясь подавить негодование. Неужели так трудно увидеть в ней женщину? Она красивая, умная и интересная. И на какое-то мгновение ей показалось, что отношение Доёна к ней изменилось, но, видимо, она просто хотела выдать желаемое за действительное. Похоже, она интересовала его только как объект изучения с исторической точки зрения, не более того.

Доён и студенты уже скрылись за поворотом, а она все стояла, глядя на безмятежную гладь пруда и оставленный в беседке каягым. Наверное, из-за того, что он тяжелый, его пока решили оставить здесь, а потом вернуться за ним на обратном пути. Поддавшись внезапному порыву, она спустилась в беседку и, скрестив ноги, села на пол. Он был отполирован и чуть наклонен в сторону воды, отчего Сан в шелковом ханбоке неловко скользнула ближе к краю. Чуть помедлила и, приподняв музыкальный инструмент, положила один его конец к себе на колени, а другой уперла в пол. Давно забытые ощущения заполнили сердце восторгом и ностальгической грустью, когда пальцы коснулись струн. Как давно она не играла?.. Несколько десятков лет, но руки помнили все, и среди тишины прекрасного сада раздались звуки «Песни ветра». Легкие и в то же время тягучие, густые, они лились из-под пальцев сами собой, а в сердце Сан вспыхивали и тут же гасли искры прошлых воспоминаний.