Кулак обезьяны - Галина Куликова

— И как результаты?

— Странная история. Что-то непонятное с этой экспедицией Бахмина. По реакции Дымовой я понял, что это тема, которая ее страшно волнует и тревожит по сей день. Ни на что другое такой бурной реакции не было. Собственно, она снова впала в маразм, когда я немного прижал ее этой темой. Боюсь, что она и умерла из-за меня.

— Она умерла от старости, — грубовато возразил Печерников. — Слушай, а чем занималась эта экспедиция? Может, золото искали? Тут не клад случайно замешан?

— Ты знаешь, — оживился Бублейников, — экспедиция, кажется, была самая обычная. Археологическая, этнографическая и прочее. Но! Никаких документов о составе экспедиции Бахмина, маршруте и целях в архивах нет. Зато известно, что поисками пропавшей экспедиции занимались сотрудники НКВД. Даже история с Дымовой показала, как пристально органы интересовались судьбой Бахмина.

— Совсем-совсем никаких документов нет? — уточнила Оксана.

— Совсем. Правда, вчера я сделал одно открытие, почти сенсационное. Не знаю, поможет ли оно в дальнейшем. У следователя, который вел дело Дымовой, есть сын, я с ним встречался. Он показал мне один документ. Это все, что осталось от громадного архива его отца.

Бублейников вытащил из файловой папки и положил на стол несколько тетрадных листов, мелко исписанных с обеих сторон выцветшими от времени фиолетовыми чернилами.

— Это перечень документов, которые хранились в архиве бывшего следователя НКВД Агеева. И вот смотрите — пункт 125.

Максим и Оксана склонились над листками.

— «Пункт 125, — вслух прочитал Печерников. — Дневник профессора Бахмина». Так, хорошенькое дело. Значит, существует дневник, который вел этот загадочный профессор. Может быть, там содержится нечто интересное?

— Дневник не существует, а существовал. Вместе со значительной частью архива он пропал несколько лет назад. Точнее, его вывезла с дачи внучка бывшего следователя НКВД Агеева. Когда-то давно она рассорилась со своим отцом, и с тех пор они не общаются. Вот как раз ее папа, у которого я вчера был, и отдал мне перечень документов.

— Зачем женщине такой специфический архив? — удивился Печерников.

— Кто ж ее знает? — пожал плечами Бублейников. — Но она все с той дачи вывезла. А что не сумела — сожгла. Станислав Валерьевич мне рассказывал, что когда он после долгого перерыва приехал на дачу, там пахло гарью, как после пожара.

— Ого, какая агрессивная барышня, — воскликнула Оксана. Максим посмотрел на нее иронически. — А известно, кто она такая, чем занимается?

— Отец не знает, чем она занимается, потому что они практически не общаются. Вообще-то его дочь была любимицей деда, с раннего детства подолгу жила у него, потом ухаживала за стариком. А с родителями своими всегда была на ножах. Короче говоря, следы дочери теряются во мгле.

— Да чего проще — фамилия, имя, отчество, год рождения известны. Найдем, — оптимистично заявил Максим.

— Мне Станислав Валерьевич сказал, что она дважды была замужем, и какую сейчас носит фамилию — неизвестно. По первому мужу она была Прошина. Про второе замужество она написала своей матери в письме, но ничего про мужа не сообщила. Не исключено, что у нее сейчас третий муж. Просто отец уже лет пятнадцать ее не видел и не знает, где она.

— С ее матерью можно поговорить?

— Она умерла три года назад.

— Найду я тебе эту Агееву-Прошину, — заверил Максим.

Когда раздался звонок в дверь, Оксана бросилась открывать. Это была Кристина.

— Ленечка, познакомься, это моя пропавшая и вновь обретенная подруга, — торжественно сказала Оксана. — Кристина, это мой коллега и хороший друг Ленечка.

— Вновь обретенный друг, — уточнил Бублейников, не сводя с Кристины восхищенного взгляда.

— Красивое у вас имя — Леонид, — заявила Кристина. — Очень выразительное и очень редкое сейчас. По-моему, оно означает сын льва, верно?

Услышав эти слова, Бублейников окаменел. Последний раз Леонидом его называл гаишник, оштрафовавший за превышение скорости.

— Кристина, садись, у нас тут небольшое совещание, — пригласил Печерников. — Я вот еще о чем хотел тебя спросить — почему твоя визитница оказалась в комнате бабушки?

— Почему только визитница? Там еще кое-какие вещи лежали, я только сегодня их на место вернула. У бабушки есть такой удобный столик с ящичками. Она его специально для макраме покупала. Но я отвоевала там немного места. А то у меня вечно никуда ничего не помещалось. Помните, я говорила про генеалогическое древо? Эта папка там же лежит, как граница между бабушкиными документами и моими.

— Воришка ведь все выкинул на пол. Документы не пострадали?

— Кажется, нет. Там еще были документы на квартиру.

— Они на месте? Кристина, посмотри на всякий случай. Как ни печально, тебе сейчас придется вступать в права наследования.

Через десять минут Кристина вернулась, держа в руках небольшую коричневую папочку с золотым обрезом.

— Документы на месте, а это я принесла показать вам. Надо же, я не знала, но бабушка, оказывается, уже начала заполнять тут разные клеточки. Видите — тут мои папа и мама, дедушка. Надо же, и себя бабушка вписала.

— Почему себя? Тут написано — Некрасова, — сказал Максим, вглядываясь в мелко выписанные рукой Виолетты Никодимовны буквы.

— Правильно, ведь Рюмина она по мужу. А девичья фамилия Некрасова.

— Постойте, — сказал вдруг Бублейников, который отвлекся наконец от созерцания Кристины и через плечо Максима заглянул в коричневую папку. — А вот здесь, карандашом, чуть выше Некрасовой, в той же ячейке что-то написано. Первая В или Б?

— Бахмина, — выдохнула Оксана. — Здесь написано — Бахмина.

Возникшую паузу заполнил телефонный звонок.

— Ты куда пропал? — услышал Бублейников взволнованный голос редактора издательства. — Я тебя разыскиваю целый день.

— Неправда, — уверенно возразил Ленечка, — звонков от тебя не было.

— Я поручал позвонить моей помощнице, — сбавил тон Шустров. — В общем, дело такое. В издательство на твое имя пришло письмо. Без обратного адреса. Поскольку ты у нас не в штате, девчонки в секретариате чуть не выбросили его в корзину. Хорошо, что я зашел к ним и увидел. Собирался вскрыть, но тут написано — лично в руки. Так что приезжай — передам.

Увидев озабоченное лицо Бублейникова, Кристина спросила:

— Леонид, что-то случилось?

Слышать, что он Леонид, было непривычно и безумно приятно. Бублейников сразу почувствовал уверенность в себе, расправил плечи и, широко улыбнувшись, сказал:

— Ничего страшного. В издательство прислали письмо на мое имя. Но почему-то без обратного адреса.

— Вдруг оно отравленное? Или там взрывчатка? — предположила осторожная Оксана.

— Вряд ли. Тогда прислали бы домой. На работе вероятность того, что откроет кто-то другой, сильно возрастает, — сказал Печерников.

— Странно, — призадумался Ленечка. — Я сейчас смотаюсь в издательство, здесь недалеко. Когда вернусь, тогда и посмотрим. Может, что-нибудь полезное для нашего расследования?

— Давай поезжай, — сказал Максим. — Мы пока будем думать, как Кристине жить дальше. Надо ведь Виолетту Никодимовну хоронить.

Обе девушки тут же зашмыгали носами.

— А Дымову завтра хоронят, — вспомнил Бублейников. — Ладно, я поехал.

Когда он через час вернулся, на лице его царило смятение.

— Ну что, от кого письмо? — накинулись на него присутствующие.

— От Дымовой.

— Письмо с того света? — присвистнул Максим.

— Похоже на то. Мне ее племянница говорила, что Ольга Святославовна писала мне письмо, в котором хотела что-то объяснить. Только после смерти Дымовой она его так и не нашла.

— Видимо, хитрая старуха нашла способ отправить его самостоятельно, — предположил Максим.

— Не хитрая, а очень умная и практичная, — поправил Печерникова Ленечка. — Возможно, она опасалась, что племянница не передаст письмо адресату.

— Сейчас уже никто не скажет, что она думала, — вздохнула Оксана.

— Ты его прочитал? — поинтересовалась Кристина.

— Нет, просто вскрыл конверт, — признался Бублейников. — Как увидел, от кого оно, мне что-то так жутко стало… Ужас! Честно скажу, читать боюсь. Пусть лучше кто-нибудь из вас.

«Милый Ленечка! Пишет Вам отвратительная старуха Дымова, которую Вы, наверное, уже проклинаете за вредность, занудство, упрямство, подозрительность и старческий маразм. Прошу Вас, не сердитесь на женщину, которая прожила столько непростых лет и, вероятно, загостилась на этом свете. И простите меня, если сможете!

Приступ маразма, который я разыграла, — лишь попытка уйти от разговора, которого я всю жизнь ждала и боялась. Испытывая к Вам человеческую симпатию и глубокое доверие, хочу рассказать то, о чем долгие годы предпочитала молчать. К тому же времена наступили совсем другие, и люди, которых я старалась всю жизнь оберегать, теперь могут не опасаться за свою жизнь.