Ключ - Наталья Болдырева

Гомон, доносящийся из общего зала, внезапно усилился, послышались звуки падения и дружный гогот. Открылась дверь и в кухню, чертыхаясь и пытаясь выпростать ногу из перекладин табуретки, влетел Анатоль. Скромный архивариус, которого я видел сегодня в потёртых холщовых штанах, преобразился до неузнаваемости. Чёрный костюм со звездой, туфли с перламутровым блеском, лихо сдвинутый на ухо берет с пышным белым пером, завитые рыжие локоны, опускающиеся на широкий кружевной воротник, — я замер, не донеся ложки до рта.

— Ужинаешь? Правильно. Там тебе не дадут. Скупые все.

— Где это «там»?

Анатоль оставил табуретку, уставился на меня озадаченно:

— Вот те на! А вечер?

Признаться, я начисто забыл о давешнем нашем разговоре.

— Нет, Анатоль. Не пойду я никуда. Сам посуди. Извозился, как чёрт. От меня за милю болотом разит. Если не чем похуже.

Нинель уже помогала Анатолю высвободить застрявший каблук. Тот цеплялся за перекладину и никак не поддавался.

— Тем лучше! Дамы любят! Раньше — амбра, теперь — болото. Или что похуже. Романтика!.. — Анатоль радостно осклабился, когда Нинель бесцеремонно стянула с него башмак, тот сразу упал на пол, освободив Анатоля из ловушки. Прыгая на одной ноге, Анатоль расстёгивал тугие новые пряжки и подмигивал улыбающейся девушке. — Нимфа!

— Здесь костюм. — Он наконец обулся и похлопал по тугому свёртку под мышкой. — Размер твой. Сапоги свои наденешь. Каблук есть. Писк моды! Это главное.

Мне пришлось-таки спешно переодеваться, чтобы сопроводить Анатоля на его светский раут. Со школы не терплю подобных мероприятий. Слушать пустые бабские разговоры, молчать, мучительно подыскивая подходящую тему, курить на балконе, делая вид, что тебе это нравится…

Вечер начался достаточно живо, веселье было всеобщим, а настроение приподнятым, но вскоре, как это и происходит на подобного рода вечеринках, разговоры зашли в тупик, поток свежих шуток иссяк, всевозможные игры затевались уже по третьему кругу. Графиня, немолодая, но всё ещё привлекательная вдовушка, оказывавшая Анатолю недвусмысленные знаки внимания, видя уныние среди гостей, хлопнула в ладоши и объявила:

— Сегодня мы едем к ведьме, господа!

Анатоль, почуяв возможность спасения, засмеялся:

— Браво! Неподражаемо! Действительно оригинально!

Я ухмыльнулся, догадавшись о своей роли в мелкой интрижке Анатоля. Остальные заметно оживились. Ведьма. Это действительно звучало привлекательно.

У крыльца особняка нас уже поджидали экипажи. Графиня затащила Анатоля в свою карету, и я не посмел бросить друга. Взяв под локоть старого, по-детски непосредственного придворного, я помог ему взобраться по ступеням откидной лесенки, и мы заняли два места напротив. Всю короткую дорогу до места старичок пытался рассказать нам какой-то древний анекдот, но, постоянно отвлекаясь на посторонние темы, не сумел добраться и до половины.

Дом ведьмы выглядел точно так, как и следовало выглядеть дому ведьмы. Даже я, навидавшийся архитектурных монстров готического кино, был потрясён открывшимся зрелищем. Отворив низенькие чугунные воротца и пройдя под крыльями окаменевших гарпий, наша притихшая компания очутилась в крохотном садике. Карликовые деревья и розовые кусты с чёрными бархатными бутонами, гранитные беседки и тёмные, затянутые ряской водоёмы, мелкий гравий, мягко хрустящий под каблуком. Внезапная вспышка озарила стены, и многочисленные горгульи и упыри бросились на нас с карнизов, но, не успев развернуть крылья, окаменели в неутолённой ярости. Кроваво-красная черепица крыши не вносила светлого штриха в общую картину дома.

Внезапно над огромной дубовой дверью загорелась неоновым светом яркая вывеска. Замысловатой вязью было выведено имя ведьмы. Наина. Я остановился так внезапно, что Анатоль с лёту врезался мне в спину. Потирая ушибленный нос, он неуверенно улыбнулся:

— Страшно?

Я поднял глаза на горевшие над входом весёленькие огни. Мягкий электрический свет успокаивал, возвращал домой. Сказать Анатолю, что ещё совсем недавно я оформлял заказ на подобную вывеску? Ну уж нет!

— Да не так чтоб…

Графиня медленно поднялась по ступеням на крыльцо, и дверь предупредительно распахнулась перед ней. Вздрогнув, графиня замерла на мгновение, но, пересилив свой страх, шагнула в тёмный провал даже не оглянувшись. Кавалерам пришлось идти за ней, дабы не упасть в глазах дам, дамы же боялись оставаться на улице одни. Дверь захлопнулась с лёгким, точно рассчитанным щелчком. В мою руку метнулась нежная женская ладонь, я обернулся, но не смог различить в темноте, кто это был. Где-то далеко раздался звук падающей воды. Вплетаясь в метроном срывающихся капель, зазвенели под лёгким ветром колокольчики. Зашуршали листья и какая-то птица, может быть, даже соловей, настраивая свой камертон, пропела то, что обещало стать трелью. Далеко на болоте стройным хором заквакали лягушки. Сверчок крутанул свою трещотку прямо над ухом, и дружным потрескиванием откликнулись многочисленные цикады. В воздух поднялись мерцающие зелёные искорки. Протянув руку, я поймал одну. В кулаке сердито жужжал и тыкался в пальцы толстый светлячок.

Вода побежала быстрей, и теперь в темноте, где-то справа журчал ручей. Колокольчики смолкли, успокоились лягушки, стихло пронзительное стрекотание, и невидимый певец начал-таки свою полуночную трель. Узкий луч света, упавший откуда-то сверху, на секунду выхватил из темноты ветвь дерева, длинную рыжую тень и хищные рысьи глаза. Я невольно вскинул голову, узнать, не луна ли то бросила взгляд из-за стремительно несущихся туч.

А странная светомузыка тем временем продолжалась. Тигр бесшумно резал грудью потоки трав, позволяя им сомкнуться за собой; филин, страшно сверкая огромными глазами, пикировал на убегающую мышь. Сцепившись рогами, кружили на месте олени; оскалив зубы и вздыбив шерсть на загривках, рвали друг друга волки — и всё это под аккомпанемент крохотного лесного певца.

Светлячки прекратили броуновское движение и выстроились двумя параллельными линиями, обозначив тропу. Люди, испуганные и восхищённые, робко потянулись вдоль этой мерцающей дорожки. Вспышки засверкали чаще, ближе. Здесь, на расстоянии вытянутой руки, велась борьба за жизнь. Одних или других. Взгляд выхватывал из темноты летучую мышь, преследующую мотылька, и змею, подстерегающую лягушку.

Следующая комната поразила меня больше, чем всё, что я видел до сих пор. Нежно-голубая мраморная плитка, воздушные драпировки на стенах, ровный свет, текущий отовсюду; круглый водоём посередине и надпись, тянущаяся по берегу; четыре моста, взбегающие к возвышению в центре бассейна. Над бассейном на едва заметных серебряных паутинках покачивалось ложе. Тонкая, унизанная перстнями рука откинула полог, и ведьма ступила босыми ногами на мрамор. Высокая стройная женщина поражала правильностью черт и красотой лица. Она подобрала длинное облегающее платье. Затрепетали алые атласные ленты. Водные блики заплясали по обнажённой коже, когда Наина, едва касаясь изогнувшегося мостика, порхнула на берег, навстречу гостям. У меня ёкнуло сердце. На минуту мне показалось, будто я вижу Юлию.