Ключ - Наталья Болдырева

— Спасибо тебе, Анатоль. В кабачок пойду, а студентом не стану. Уволь.

Пожимая плечами, Анатоль отпустил мой локоть, сделал шаг в сторону и, поворачиваясь, нос к носу столкнулся с подвыпившим капитаном королевской дружины.

Звон разбившейся вдребезги бутылки привлёк внимание стража порядка на противоположной стороне улицы. Капитан, сделав несколько неверных шагов, грохнулся-таки оземь, покатился по мостовой шлем, подметая дорожную пыль чёрным плюмажем. Постовой принял решение и направился к нам. Анатоль опустился на колено, помочь офицеру, я же подобрал шлем и встряхнул конский хвост на его гребне. В свете фонарей заплясали пылинки. Я подал шлем изрыгающему проклятия офицеру.

— Прошу вас, капитан.

Опираясь на Анатоля в неуклюжих попытках встать на ноги, он потянулся за шлемом, поднял голову. Наши взгляды встретились. Ярость на его лице сменилась удивлением и ожесточённой радостью. Рука, протянутая к шлему, скользнула выше, впившись мне в плечо.

— Я узнал тебя!

Этой фразы хватило, чтобы я тоже узнал безграничную, замешанную на беспросветности усталость во взгляде. С силой двинув пьяного, я вырвался и побежал, но удар подоспевшего постового отправил меня на землю. Падая, я ещё успел услышать истошный вопль быстро трезвеющего капитана:

— Стой, су-у-ука!

Врезавшаяся в меня мостовая выбила из тела дух. Пытаясь подняться, я ощутил на шее так хорошо знакомую по обозу хватку — пальцы впились в ключицы, — я взвыл, подбежавший Анатоль был оттеснён патрульным. В охранное отделение меня вели со скрученными за спиной руками, в сопровождении замысловатых проклятий капитана Вадимира. Не слишком-то красноречивый Анатоль семенил рядом, не умея вставить и слова. Так мы миновали два квартала и перешли мост.

В управлении охраны меня провели сразу во внутренний двор — за решётку.

И теперь, со всеми доступными удобствами разместив ночной улов, управление охраны урывало часок-другой для того, чтобы выспаться и набраться сил перед новым рабочим днём. Мои соседи по камере скоро перестали обращать на меня внимание, а храп охранника легко заглушал мои надрывные выкрики. Отчаявшись, я прислонил опухший и заплывший глаз к стальной решётке. Приятная прохлада заставила пульсирующую боль отступить.

— Бита!

Послышался горестный вздох проигравшего. Мои сокамерники развлекали себя карточной игрой. Лишь я да маленькое чумазое существо, устрашающе и злобно скалившее крупные белые зубы в ответ на любые попытки заговорить с ним, не принимали участия в этой забаве.

— Подставляй лоб.

Вор-карманник, одетый лучше многих в камере, тщательно прицелился и отпустил первый щелчок профессиональному слепцу. Звон пошёл по темнице. Аккуратный старичок тоненько ойкнул.

— Ещё раз!

Согнутые кольцом большой и указательный пальцы выписали замысловатую дугу, но так и остановились, не достигнув цели. Боязливо съёжившийся старичок рискнул приоткрыть один глаз.

За спиной сладко спящего стража стоял, мерно раскачиваясь на каблуках, начальник охраны. Красные воспалённые глаза внимательно изучали запрокинутую физиономию и открытый рот спящего. Тонкие брови насмешливо изогнулись, и нога в чёрном подкованном сапоге с силой выбила из-под охранника стул. Внезапно потерявший точку опоры страж прервал свой храп на самой пронзительной ноте и всем своим немалым весом оглушительно грохнулся на пол.

Чумазое черноволосое существо, забившееся в угол камеры, первым нарушило молчание. Круглые синие глаза сощурились, тонкие губы раздвинулись в широкой улыбке, обнажив неимоверное количество зубов, и смех, на удивление ясный и звонкий, мячиком заплясал по камере, легко отскакивая от стен. Потревоженная смехом, из-за пазухи существа вдруг высунулась и тут же спряталась обратно крупная чёрная крыса. Я присвистнул.

Светильник под потолком бешено раскачивался из стороны в сторону, и маленький язычок пламени, конвульсивно дёрнувшись, погас. Жидкий утренний свет позволил увидеть, как начальник охраны отцепил ключи от пояса беспомощно барахтающегося любителя поспать.

— Сокол! На выход.

На выходе мне безжалостно заломили руки за спину, заставили низко опустить голову. Плюнув на всё, я безропотно поспешил вперёд, ожидая увидеть Анатоля.

Я его и увидел. Он отчаянно препирался с кем-то, кто, судя по замызганным чернилами пальцам, был писцом, и окончательно протрезвевшим капитаном. Не заботясь о текущей на пол воде, офицер намочил в глиняной кружке и выжал кусок полотна, приложил его к глазу, чёрному и заплывшему. Я невольно поднял руку к собственному лицу. Чёрт побери, неужели я так удачно заехал ему? Увидев меня, капитан зло оскалился.

— Что, брат? Больно? Это тебе вперёд наука.

Я быстро отдёрнул руку. Анатоль, очевидно, продолжая прерванный разговор, затянул:

— Да ну и что, что…

— Хватит! — рявкнул начальник охраны. — Раскудахтались тут, как куры… Дел на пять минут, а они полчаса квохчут. Всем сесть!

Тяжёлая рука пристава опустила меня на скамью.

— Писарь! Готово?

— Так точно!

— Ну, так какого дьявола ты молчишь?!

Писарь поспешно схватил измусоленный лист пергамента и с тем, что должно было бы считаться выражением, начал:

— Года 729 от воцарения Орланда, первого от воцарения Ллерия, приговор. Грабителя, убийцу, бежавшего из-под стражи Никиту по прозвищу Сокол, года рождения не знающего и родства не помнящего, казнить удушением, произведённым посредством куска намыленной верёвки длиной семь локтей ровно.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять: меня собирались вешать!

— Что?!

Пристав не дал мне вскочить на ноги, стиснув плечо. Анатоль кивал головой, радостно улыбался и подмигивал. Я решил, что схожу с ума.

Писарь тем временем торжественно обвёл взглядом аудиторию и послюнявил грязные пальцы, взял следующий лист из стопки.

— Года 729 от воцарения Орланда, первого от воцарения Ллерия, к приговору грабителя, убийцы, бежавшего из-под стражи Никиты по прозвищу Сокол, года рождения не знающего и родства не помнящего, поправка. Помиловать и приговорить к семи годам каторжных работ на серебряных рудниках по особому распоряжению его величества Ллерия по случаю его воцарения на престоле.

Я уже не пытался встать. Потирая ноющее плечо, я терпеливо ждал продолжения. Анатоль глядел веселей некуда, что вселяло в меня некоторую надежду. Писарь, удостоверившись, что его не собираются прерывать, продолжил:

— Года 729 от воцарения Орланда, первого от воцарения Ллерия, к поправке к приговору грабителя, убийцы, бежавшего из-под стражи Никиты по прозвищу Сокол, года рождения не знающего и родства не помнящего, дополнение. Ввиду особого распоряжения его величества короля Ллерия относительно убийц и грабителей, умеющих обращаться с оружием, означенное лицо зачислить рядовым в победоносную армию его величества Ллерия, державного властителя сорока провинций королевства Далион, повелителя златотронной Мадры. Подпись рядового Сокола, подпись командира рядового, подпись свидетеля. Печать.