Подкаменная Тунгуска - Сергей Шведов

— Ого! А если надурят?

— Расплата за обман суровая — убийство клиента или всей его родни, в зависимости от нанесённого ущерба.

— Понимаю. Как не понять? Строгие у ихних пацанов понятия.

— Нет, не понимаешь. Убийство — долгое и мучительное, с изощрёнными пытками.

— Что, я китайцев не знаю, что ли!

— Нужно, чтобы мои деньги из золотой шахты попали в зарубежный банк. Например, в гонконгские Чонг Хинг Банк, Да Синг Банк, Ханг Сенг Банк или Уинг Хаэнг Банк. Тогда фирма «Листа» становится резидентом в той стране, где зарегистрирован конкретный банк. Мы же импортно-экспортная фирма. Нам ведь нужны средства для оплаты импорта?

— Нужны ещё как! — с умным видом поддакнул Ерофеич.

— У меня до сих пор четыре ляма в западной волюте, это до фига и больше лямов в юанях. Если фэйцянь-банкиры возьмут себе хотя бы половину, всё равно у фирмы «Листа» на счетах китайских банков остаётся примерно двадцать пять миллионов чистеньких юаней. Можно смело начинать игру на деривативах. Деньги от продажи ценных бумаг выводятся в другие иностранные банки, главным образом, в Гонконге, Бангкоке или Сингапуре.

— А если банки не захотят иметь дело с фуфловой фирмой из таёжного Медвежьепёрдска?

— Для банка не имеет значения, из какой страны родом инвестор. По интернету можно управлять инвестиционным портфелем, не отходя от рабочего стола, покупая и продавая акции по привлекательным ценам в течение считанных секунд. Транзакция будет стоить меньше, чем несколько минут телефонного разговора между разными континентами. Я за полгода отобью те деньги, что потеряю на фэйцянях. А начинать будем с примитивного смурфинга.

— Ругаешься непонятными словами и доволен, Шманец?

— Смурфинг — нелегальное перемещение наличных денег, чем займётся Фёкла. Теперь понятно? После перевозки наличные помещаются на счета тех банков, которые не раскрывают имена своих клиентов. После этого деньги могут переводиться на счета обычных банков в странах с развитым контролем или использоваться напрямую с помощью банковских карт, чеков и прочих финансовых инструментов. Но это уже должна делать твоя дорогая женушка Фёкла как бизнесменша.

— И чо в итоге, Шманец?

— В итоге мы в шоколаде! Эта система оставляет мало следов для налоговиков, поверь уже мне, брат мой Павсикакий. Самый верный способ отмыть деньги наверняка — дать им полежать на счетах несколько лет, как говорится, для денег время — лучший отбеливатель. Феклуша, солнышко, ты договорилась с той стороной?

— Они меня ждут в любое время.

— Тогда собирайся в дальнюю дорогу. Пойдёшь одна или Ерофеича в охранники к тебе приставить?

— Тайной тропой только наши люди из рода дулигат ходят. О ней никто не должен знать. Я пойду лыжах. Два дня ходу. Одна ночёвка в снегу.

— А не обидят в пути? Хунхузы, к примеру.

— Так только наших встретишь. Своих в обиду не дадут, а чужаков не пустят.

ГЛАВА 24.0 ПЕРЕБРОСКА ЗА ХИНГАН

Какими тропами тунгуска с первым грузом налички скрылась за горными перевалами, никто не знал. Целую неделю Шмонс просидел мрачнее тучи у монитора. Потел, чесался и чертыхался.

— Сожрали твою тунгуску волки в горах, мужик, а денежки мои из сумки распотрошили и по ветру пустили.

— Плохо ты Фёклу, знаешь, Шманец. Она сама кого угодно сожрёт.

Ерофеич вымотался за последнее время, выжидая и выгадывая своё будущее счастье. Всё его настоящее пошло наперекосяк. Забот по хозяйству почти не стало — одна корова и две курицы. Теперь уже он, а не Шмонс, вскакивал по ночам и бежал к заветному штофу с настойкой. Иногда дни напролёт проводил наедине с заветной бутылкой. Если б не вой голодных собак, он и на рыбалку бы не ходил.

А однажды схватил топор и ахнул обухом по зеркалу трюмо. Разнёс вдребезги все флакончики с духами и косметикой, порубил тонкое женское бельё и верхнее платье тунгуски. Собрал всё в узел, связал и выбросил в шахту. Даже пустой комод и гардероб порубил в щепу.

— Ну и что это значит? — спокойно спросил Шмонс. У него под левой подмышкой снова была кобура с пистолетом.

— Чтобы это стервой и не воняло в доме!

— А я тебе скажу отгадку, мужик, — усмехнулся Шмонс. — Скоро нас тут уже не будет. Ты уже сердцем и душой за перевалом. Так что и жалеть нечего. Брось топор, мужик. Выпей и забей на всё. Как будет, так и будет. Если что, в этой игре потеряю только я один.

И вот как-то среди ночи Шмонс заорал:

— Есть!!!

Сонный Ерофеич в штопаных кальсонах вышел из своей комнаты-переборки:

— Чо орёшь, док?

— Тунгуска твоя сработала! Сейчас только что подтверждение получил из «Сингапур Айлэнд Банк» и «Бангкок Банк».

— Ну и спи себе спокойно, чёрт ей навстречу, этой тунгуске.

Ещё через неделю вернулась и сама Фёкла. В диковинном народном одеянии, расшитым бисером, она показалась Ерофеичу и Шмонсу боярышней из русских фильмов-сказок. При ней был блестящий титановый чемодан на колёсиках.

— Так быстро обернулась, Феклуша? — нежно и радостно обнял её Шмонс.

— Так-то я ещё и погостила у родни вволю. Не торопилась.

— По дороге бандиты не обидели?

— Нет. Меня сразу за перевалом встретил шаман, который вас излечил, Лев Борисыч.

— А причём тут шаман?

— Он согласился стать моим поручителем перед фэйцянь-банкирами.

— Вот оно как! Добрая душа, твой шаман… Страшно было? Хунхузы и уйгуры-моджахеды там не шалят?

— Нет, не страшно. С шаманом были китайские солдаты и тунгусские дружинники. Одна бронемашина с колёсами, другая на гусеницах. На машинах пулемёты и пушка.

— Фэйцянь-банкиры тебе сразу поверили?

— Их ко мне за руку подвёл шаман. Я им сказала и написала заветное слово «Ху-эй». И мне дали фэйцянь под гарантию следующего трансфера наличных денег.

Фёкла показала две связанные дощечки, похожие на детскую погремушку. На одной был нарисован лаковыми красками дракон, на второй — симпатичный бурундучок.

— Чёрточки на хвосте бурундука означают наш пароль «Ху-эй». Вторую партию налички они ждут в любое время.

— Тебе дали доступ к счетам в банках?

— Вот эти две штучки, — Фёкла вытащила из расшитой бисером торбочки две коробки с электронными гаджетами.

— Понятно, сканеры для радужки глаз и отпечатков пальцев. Умничка! Поработаем вместе за компом и отобьём на бирже все мои потери. Деньги порождают деньги — непреложный закон финансового обращения. Мужик, раздень нашу боярыню, накорми, истопи ей баньку с дороги и спать уложи. Пусть отдыхает. Заслужила.

Тунгуска равнодушно поглядела на свой разгромленный дамский будуар, скинула шубу и шапку на руки Ерофеича и села ужинать. За столом ей прислуживал насупленный Ерофеич.

— Ещё чаю хочу.

— Ну, чего стал столбом? — прикрикнул Шмонс. — Иди исполняй приказание!.. А назад как ты добиралась?

— С комфортом и быстро. Военные подкинули меня до округа Хулунбуир автономного района Внутренняя Монголия, где живут мои соплеменники Кульдотовы, Балтакуровы, Смологоновы, Преликовы, Кудрины, Золдотовы. У наших родов тоже такие фамилии остались. Многие сохранили русские имена типа Таня, Тая, Сашка, Сережа. Некоторые старухи могут писать немного на русском. Старики — нет.

— Приняли за свою? Узнали? Роднёй сочлись?

— Больше всего родни в Старобаргутском хошуне. Сын моего двоюродного дедушки из рода дулигат — большой военный генерал. Эвенки всегда были храбрыми воинами.

— Твои родственники живут там в резервациях, как американские индейцы, или на свободе по своей воле?

— На свободе, но не по своей воле. В хошуне главы местных администраций обязательно эвенки, секретари компартии на местах тоже эвенки, а их замы либо китайцы, либо монголы.

— Вот уж они-то соседству с маосталинистами так-то будут рады! — буркнул Ерофеич, ставя перед Фёклой большую чашку чая.

— А цивилизация туда дошла? Ну, электричество, канализация, банкоматы, — поинтересовался Шмонс.

— Хулумбуир — современный город, Там много скульптур северного оленя. Это национальный оберег эвенков, хотя в Китае оленей на еду не разводят, а только для красы. Есть музей эвенкийской культуры. Перед музеем — памятник герою эвенкийского народа Халанчану.