Стальные пещеры - Айзек Азимов

— Я не сделала ничего особенного. То есть не то, что ты думаешь. — Она оглянулась. — Илайдж, почему мы стоим здесь?

— Мы не тронемся с места, пока ты все не расскажешь. Ну, начинай. Зачем ты пришла к нам?

Бейли встретился со взглядом Р. Дэниела, устремленным на него поверх головы Джесси.

Джесси заговорила тихим голосом, который становился все громче и уверенней по мере того, как продолжался ее рассказ.

— Всему виной эти медиевисты. Ты-то их знаешь, Илайдж. Они всегда тут как тут и все время болтают. Так было, еще когда я работала помощником диетолога. Помнишь Элизабет Торнбау? Помнишь наши разговоры? А она ссылалась на эти ролики книгофильмов, что до сих пор ходят по рукам. Ну, знаешь, вроде «Позора городов» того парня… Как там его имя?

— Оргински, — рассеянно сказал Бейли.

— Вот, вот, только большинство из них намного хуже. А когда мы с тобой поженились, она стала страшно ехидничать. Бывало, говорит: «Уж коли ты вышла замуж за полицейского, так станешь, наверное, настоящей городской дамой». Она стала меньше со мной разговаривать, а потом я ушла с работы, и на этом все кончилось. Она рассказывала мне всякую всячину и, наверное, хотела меня поразить, или ей нравилось казаться эффектной и таинственной. Понимаешь, она была старой девой и так никогда и не вышла замуж. Многие из этих медиевистов просто-напросто неудачники. Помнишь, ты как-то говорил, Илайдж, что иногда люди сваливают собственные неудачи на общество и требуют переделать города, потому что не могут переделать сами себя.

Бейли вспомнил, но теперь эти самые слова прозвучали для него как пустая болтовня.

— Пожалуйста, ближе к делу, Джесси, — ласково сказал он.

— В общем, — продолжала она, — Лиззи всегда твердила, что придет день и люди объединятся. Мол, всему виной космониты, потому что они хотят, чтобы Земля всегда оставалась слабой и деградировала. Это было ее любимое словечко — «деградировать». Посмотрит, бывало, на меню, которые я составила на неделю, поморщится и скажет: «Деградируем, деградируем». Мы в поварской со смеху умирали, когда Джейн Майерс принималась ее передразнивать. Она говорила — Элизабет, конечно, — что в один прекрасный день мы разделаемся с городами и станем жить на свободе, а заодно и рассчитаемся с космонитами, которые стараются всучить нам роботов, чтобы навсегда связать нас с городами. Только она тогда не говорила «роботы»: она называла их — простите меня, Дэниел — «бездушными чудищами».

— Я не понимаю значения прилагаемого, Джесси, — сказал робот, — но тем не менее принимаю ваше извинение. Пожалуйста, продолжайте.

Бейли заерзал на месте. Вот так с ней всегда! Будет ходить вокруг да около, что бы тут ни случилось, каким бы критическим не было положение.

— Элизабет любила говорить намеками, чтобы создать впечатление, будто у нее много единомышленников. Бывало, начнет: «На прошлом собрании…», потом остановится и посмотрит на меня так, словно ей и хочется, чтобы я ее порасспрашивала, да боится, как бы не попасть из-за меня в беду. Я конечно, ни о чем не спрашивала. Не хотелось доставлять ей удовольствия. Короче говоря, когда мы поженились, Илайдж, все это прекратилось, пока…

Она замолчала.

— Продолжай же, Джесси, — подгонял ее Бейли.

— Помнишь, Илайдж, как мы с тобой повздорили? Ну, из-за Джезебел?

— Ну и что? — Он даже не сразу сообразил, что Джесси имеет ввиду свое имя, а не говорит о ком-то другом.

Он повернулся к Р. Дэниелу и стал машинально оправдываться:

— Джезебел — полное имя Джесси. Она его не любит и не пользуется им.

Р. Дэниел серьезно кивнул, а Бейли подумал: «Господи, и это еще на мою голову».

— Меня это здорово взволновало, Илайдж, — продолжала Джесси. — В самом деле. Может, это и глупо, но твои слова не выходили у меня из головы. Ты сказал, что Джезебел была просто консервативной и отстаивала обычаи своих предков против странных обычаев пришельцев. В конце концов, меня тоже звали Джезебел, и я всегда…

Она замялась, подыскивая нужное слово, и Бейли подсказал ей:

— Отождествляла себя с ней?

— Вот-вот, — сказала она, но тут же замотала головой и опустила глаза.

— Вернее, нет. Не в прямом смысле. В общем, ты помнишь, за кого я ее принимала. Я такой не была.

— Я знаю, Джесси. Не глупи.

— Я ломала над этим голову и решила, что сейчас все происходит так же, как было когда-то. То есть у нас, землян, были свои старые обычаи, но вот пришли космониты с массой новых обычаев и стали поддерживать то новое, до чего мы как-то добрели сами. Может быть, медиевисты все-таки правы. Может, нам и в самом деле стоит вернуться к старым добрым обычаям… Вот я вернулась и нашла Элизабет.

— Ну, продолжай…

— Она сказала, что не знает, о чем я говорю, и что к тому же я — жена полицейского. Я возражала, что это, мол, к делу не относится, и наконец, она согласилась поговорить с кем-то. А через месяц подошла ко мне и говорит, что все, мол, улажено и меня приняли. С тех пор и хожу на их собрания.

Бейли грустно смотрел на нее.

— И ты не сказала мне ни слова.

— Прости меня, Илайдж, — дрожащим голосом сказал Джесси.

— Слезами горю не поможешь. Расскажи мне о собраниях. Прежде всего, где они проводились?

Им овладело какое-то тупое безразличие. Как ни старался он скрыть его от себя, горькая правда предстала перед ним во всей полноте. В каком-то смысле даже лучше, что с неопределенностью покончено.

— Здесь, — ответила Джесси.

— Здесь? В туннеле? Да ты что?

— Да, в туннеле. Поэтому мне так не хотелось сюда ехать. Правда, для встреч здесь идеальное место. Мы приходили…

— Сколько вас было?

— Трудно сказать. Человек шестьдесят-семьдесят. Сюда приносили раскладные стулья, напитки, еду, кто-нибудь произносил речь, чаще о том, как хорошо жилось прежде и как мы разделаемся с чудищами, то есть с роботами, да и космонитами тоже. И так каждый раз. Всем было скучно, но мы чувствовали себя ужасно важными. Мы давали разные клятвы, выдумывали тайные приветствия.

— И вас ни разу не прерывали? Ни служебные машины, ни пожарники?

— Ни разу.

— Это необычно, Илайдж? — вмешался Р. Дэниел.

— Пожалуй, нет, — задумчиво сказал Бейли. — Некоторыми боковыми проездами давно уже не пользуются. Правда, найти их мудреная штука… И это все, чем вы занимались на собраниях? Произносили речи и строили из себя конспираторов?

— Иногда еще пели песни. И, конечно, закусывали сандвичами, сок пили…

— В таком случае, — зло произнес Бейли, — чего ты устроила истерику?

Джесси заморгала глазами.

— Не сердись, Илайдж.