Новая Зона. Друзья друзей - Сергей Недоруб

– Не скорость. Ускорение. В любой критической ситуации тебе понадобятся две надежные вещи: ускорение и торможение. Хоть в транспорте, хоть с женщинами.

– С женщинами? В разговорах, что ли?

– Не только в разговорах.

Патрон расхохотался, и смех быстро перешел в стон.

– У тебя все еще пуля в руке, – сказал Алексей. – Скажи, куда нам ехать.

– Есть одна идея, – проговорил Патрон, оглядывая новоиспеченного товарища. – Для такого, как ты, может, и подойдет. Но там свои сложности. Слышал когда-нибудь про Зону?

4

Московская Зона, третий день

18 марта 2014 г.

18:28

– Вот как, – проговорил Игорь, делая в блокноте заметки карандашом. – Значит, вы решили отвезти своего друга в Зону, когда ему угрожала опасность. Это похвально.

– Чем похвально? Тем, что он в конечном счете в Зоне и умер?

– Тем, что вы верите в некую высшую цель. Я часто опрашивал сталкеров на этот счет. Практически все считали, что пришли в Зону во имя особого блага, преследуя цель настолько возвышенную, что простой человек с улицы и близко не сможет подойти к ее общему пониманию. Это породило идею, что сталкерам доступна материя, неподвластная не-сталкерам.

– Какая хорошая теория, – съязвил Борланд. – А ты не думал, что похожими словами можно опустить все на свете? Желание любить, например. Готовность отдать жизнь за другого.

– Желание отдать жизнь – противоестественно, – поправил Игорь. – Оно происходит от слабости и страха перед будущим. Вероятно, вы имели в виду готовность не умереть, а всего лишь рискнуть жизнью в обмен на шанс сделать что-то такое, чего вы не сможете добиться другими способами. Это есть у всех сталкеров. Судя по истории вашего знакомства с Патроном, вы из числа рисковых людей. И он тоже.

– И это о чем-то говорит?

– Это многое объясняет. Например, то, что вы без особого труда согласились запереть себя в Зоне на несколько лет. Или почему захотели, чтобы «Тектон» вышел на вас в Москве, притом что, по мнению некоторых, именно «Тектон» отвечает за создание Зоны.

– Что значит «некоторых»? Разве это не вы все провернули?

– Это сделали Владимир Кунченко и Ольга Короткова. Мы были всего лишь партнерами.

– Понятно, – зевнул Борланд. – Вы вообще ни при чем. Помогали им военными мощностями, помогли майору сбежать с «Вертикали», жетончиков им насовали интересных. Кстати, хреново вы сработали там, в Орле. Из пяти людей Клинча в живых не осталось никого.

– Я не отвечаю за военные операции.

– Да у вас, ребята, по ходу никто ни за что не отвечает. Как же вы поднялись при таких-то раскладках? Можешь не отвечать. Вот что мне интересно, так это кто у вас станет отвечать за Московскую Зону. Уж не я ли?

– Конечно, не вы, – ответил Игорь. – Вы слишком неизвестная фигура, чтобы становиться козлом отпущения. И никто никого подставлять не будет. На данный момент есть множество других кандидатур. Причем добровольцев. За создание Зоны в Москве на себя взяли ответственность примерно пять-шесть радикальных экстремистских группировок России. А также страны Ближнего Востока и еще пара организаций с других континентов.

– Короче, во всем виновато народное ополчение коренных жителей Антарктики, – сказал Борланд. – Версия ничуть не хуже других. Кстати, а где ты успел допросить других сталкеров?

– Я опрашивал каждого, кого отправляли на «Вертикаль», – ответил Игорь. – У меня есть досье на всех, кто там находился.

– Основанное на том, что они пожелали о себе поведать.

– Сталкеры не придумывают о том, что побудило их отправиться в Зону. Они могут ошибаться в формулировках, переходить на эмоции, но факты всегда верны. Вы же тоже все рассказали. Тут нечего скрывать и нечего стыдиться.

– Почему мы проходим это милое собеседование только сейчас?

– Что вы имеете в виду? – спросил Игорь.

– Когда я попал на «Вертикаль», то тебя там не видел. И до этого, в Москве, тоже. Что же ты на меня так забил, добрый человек?

– Вас отослали в Орел слишком быстро, в обход процедур. По прямому указу начальника.

Борланд расхохотался. Смеялся он долго, утирая слезы. Игорь терпеливо ждал.

– Ох, мамочки, ну и насмешил же ты меня, – сказал Борланд, сотрясаясь от приступов хохота. – В обход процедур! Ха-ха! Процедуры у них там, понимаешь ли! Может, «Вертикаль» и в каких-нибудь важных бумагах значится? Налоги платите, да? Пожарную инспекцию прошли? Дни свиданий с родственниками учредили? Ассанжа на вас нету, конспираторы недобитые!

– Угомонитесь, пожалуйста.

– Да пошел ты… Ха-ха!

Игорь терпеливо ждал. Его кулаки невольно сжались, подбородок чуть дрогнул, но в целом он держал себя в руках.

Спустя минуту Борланд успокоился.

– Сколько там времени до прихода человека? – спросил он.

– Только что вошел в здание.

– Да? – Борланд вытянул шею, пробуя что-то рассмотреть внизу. – Может, просто покричать ему отсюда? О, совсем забыл спросить: где я, черт побери, нахожусь? Кукла в белом халате сказала, что это не больница.

– Это один из штабов «Тектона», – ответил Игорь.

– А поточнее? Мне не видно отсюда, цепь мешает.

– Центр Москвы. Вам разве в окошко не видно?

Борланд залез с ногами на кровать, привстал, насколько цепь позволяла. Глянул в окно еще раз.

– Деловой район, что ли? – недоверчиво спросил он. – Вы это серьезно? Я нахожусь в Сити?

– Формально – да. Но не все признают этот дом за часть Сити.

– Погоди-ка. – Борланд наморщил лоб. – Я понял, где мы. Двухтысячная?

– Да, это Башня 2000, – подтвердил Игорь.

– Однако высоко тут падать. Я всегда считал, что Башня 2000 – это избушка сторожа, охраняющего Багратиона.

– Есть такой эффект, – согласился Игорь. – Связано с тем, что остальные небоскребы намного выше. Создается оптическая иллюзия.

– Обалдеть, – покачал головой Борланд. – Теперь я вижу, что вы, ребята, серьезно устроились. Только к чему такие понты? Мало вам было недвижимости в Бутово? Или здание ЦАЯ – чем не полевой штаб?

– Здание ЦАЯ оставлено ЦАЯ.

– Так что, Центр не расформирован?

– Почему он должен быть расформирован? Центр Аномальных Явлений все еще остается нужным. Особенно сейчас, когда Зона появилась под боком. У всех сейчас море работы.

– Ты говоришь не как доктор, – заметил Борланд. – Да, да. Я знаю, что ты мне ответишь. Что ты не доктор.

Игорь печально улыбнулся.

– Никакого человека, уполномоченного поговорить со мной, нет? – спросил Борланд.

– Есть. В этом мы вас не обманываем.

– А в чем обманываете?

Игорь промолчал.

– Знаешь, ты с момента встречи отвечал на все мои вопросы, – произнес Борланд. – Четко, тихо и уверенно. Но это стало до того предсказуемо, что я почти не слушаю твоих ответов. Что я слушаю, так это твое молчание на те мои слова, на которые ты ответов не даешь.