Экстази - Ирвин Уэлш

Я зашла в книжный Уотерстоунс. Порылась немного и купила книжку про Битлз и их музыку в контексте шестидесятых. Сзади на обложке было написано об одном парне, который прочитал эту книжку и пошел и купил себе полное собрание Битловских альбомов на CD. Я сделала то же самое. Хью Битлы не нравились. Как могут они не нравиться?

Потом я пошла выпить чашку кофе и читала Нью Мьюзикал Экспресс, который не покупала себе уже много лет. Я прочитала интервью с человеком, который играл в Хэппи Мандэйз, а потом собрал группу Блэк Грэйп. Я снова вернулась в HMV и купила себе их альбом Здорово, что ты не пидор… Да! только потому, что этот парень рассказал про себя, что он принимал горы наркотиков.

Еще купила себе несколько книжек, а потом села на поезд — домой. На автоответчике было сообщение: — «Дорогая, это Хью. Позвони мне на работу».

На кухне я нашла записку:

Ты меня здорово напугала. По-моему, это немного эгоистично. Позвони, когда появишься.

Хью

Я смяла записку. Диск Хью Братья по оружию лежал на кофейном столике. Он всегда его ставил. Мне особенно не нравилась песня Деньги впустую, именно ее он постоянно напевал. Я поставила свой диск Блэк Грэйп, а Братьев по оружию сунула в микроволновку. Мне хотелось доказать, что то, что говорят про лазерные диски, что их не испортить, просто чепуха. И еще, чтобы удвоить свои доказательства, я посмотрела на то, как с лица земли так же исчезает Любовь превыше золота.

Хью вернулся домой встревоженным. К этому моменту у меня настроение тоже поменялось. Я чувствую себя загнанной, подавленной. Вчера я приняла четыре таблетки экстази, что, по словам Мэри, и так слишком много для первого раза. Но мне не хотелось останавливаться. Хотя она предупреждала меня об отходняке. Сейчас все кажется безнадежным.

А Хью встревожен.

— Ты не видела Братьев по оружию, дорогая? Не могу найти… у нас есть музыка и цветное ТээээВээээ…

— Нет.

— Дееееньги впустую… слушай, а… Давай прокатимся.

— Я здорово устала, — отвечаю я.

— Выпила лишнего с Мэри? Что за пара! Но серьезно, Хедер, если ты собираешься прогуливать работу, этого я не могу оправдывать. С моей стороны было бы лицемерием убеждать собственных сотрудников в важности нормальной дисциплины после того, как все станет известно; а ведь Данфермлайн не такой уж большой городок, и, Хедер, если люди начнут говорить, что моя собственная жена — прогульщица и что я попустительствую этому…

— Я устала… Мы действительно выпили лишнего… Пойду-ка я наверх, прилягу…

— Прокатимся, — говорит мне он с ключами в руке, помахивая ими, будто я собачка, а ключи — мой поводок.

Не могу с ним спорить. Мне нехорошо, голова кружится, я устала и выжата, как будто меня прокрутили на полный цикл в стиральной машине.

— Мне просто кажется, что небольшая прогулка поможет тебе чуточку взбодриться, — улыбается он и выгоняет машину из гаража.

Рядом с ним сидит женщина с растрепанной головой и темными кругами вокруг глаз. Откуда-то я ее знаю.

Я достаю темные очки из бардачка. Хью неодобрительно ерзает.

— Я ужасна, — я слышу свой тоненький голосок.

— Ты просто устала, — отвечает он. — Подумай о том, чтобы перейти на неполный день. Нелегко работать в организации, в которой идут перемены. Я хорошо это понимаю, — у нас то же самое. И люди твоего уровня обязательно это чувствуют. К сожалению, всегда кто-то да страдает. Но ведь яичницу так просто не сделаешь, правда? Боб Линклэйтер уже вторую неделю в отгуле. Стресс. — Хью оборачивается ко мне, закатывая глаза. — Я уверен, что в твоем случае все по-настоящему. Некоторым людям не вписаться в современную организацию. Грустно, но что поделаешь. Но, подумай, у нас и так все идет неплохо, и нет необходимости превращать себя в мученицу, только чтобы что-то кому-то доказать, Хедер. Ты же сама это прекрасно знаешь, правда, сладкая моя?

Я снимаю с себя темные очки и гляжу на это бледное больное лицо, смотрящее на меня из отражения в боковом зеркале. Мои поры открываются. Под моими губами — пятно.

— …возьми жену Алана Коулмана… как ее зовут? Вот она — отличный пример. Сомневаюсь, что она вернется, даже если ей и приплачивать за это будут. Мы все хотели бы так, большое спасибо! Иан Харкер с гольф-площадки не вылезает с тех пор, как ушел на пенсию… Мужчина двадцати семи лет рассуждает о пенсии!

— … и понимаешь, Алистер и Дженни и в самом деле просто перевернули отдел вверх дном. Жаль, конечно, что кто-то из них останется ни с чем, когда другой займет место Иана. Похоже, деньжата глядят в сторону Дженни, хотя, возможно, они и возьмут кого-то свежего со стороны, чтобы не расстраивать никого из этих ребят…

Я все ждала, когда же Дженни появится в этом разговоре.

— А ты бы хотел полизать ей?

— … потому что, при всех прочих равных условиях, а они оба профессионалы, — если одного из них назначат, а другого нет… прости, дорогая, ты что-то сказала?

— Как тебе кажется, у нее есть имидж? У Дженни? Сама как на витрине, куча пи-ар, как ты как-то выразился.

Я вся дрожу, парализующая дрожь проходит по всему телу точным цифровым ритмом раз в две секунды.

— Да я никогда еще не работал ни с кем более настойчивым и целеустремленным, будь то мужчина или женщина, — в улыбке Хью сквозит обожание.

Ты трахаешь ее, трахаешь уже четыре года, я надеюсь на это, потому что не может быть, чтобы ты трахал меня настолько плохо, если только в это время ты не трахаешь кого-то еще…

— У нее есть любовник? — спрашиваю я.

— Она живет с Колином Норманом, — отвечает Хью, безуспешно пытаясь не придать словам «Колин Норман» смысл «маньяк-педофил» или, что еще хуже, «сотрудник с большим количеством больничных дней».

Конечно, вся эта поездка была подстроена. Я знаю, куда мы направляемся. И вот мы въезжаем в знакомый

дворик.

— Билл с Молл сказали, что мы спокойно можем заскочить на стаканчик-другой, — объясняет мне Хью.

— Я… э… я.

— Билл что-то рассказывал о том, что он свой кабинет увеличил. Я думал взглянуть.

— Мы почему-то никогда не ходим к моим друзьям!

— Дорога-ая… Билл с Молл — это и твои друзья!

— Мэри… Кэрен… они тоже были твоими друзьями.

— Ну, эти университетские знакомства; студенческие глупости, дорогая. Жизнь не стоит на месте…

— Я не хочу заходить…

— Ну что с тобой, дорогая?

— Мне кажется, я лучше пойду…

— Пойдешь? Пойдешь куда? О чем ты говоришь? Ты хочешь домой?

— Нет, — шепчу я, — мне кажется, я лучше уйду. Просто уйду. Навсегда, — мой голос сливается с тишиной.

Уйду от тебя, Хью. Ты играешь в теннис, но живот у тебя все же появляется…

— Ну, вот и хорошо, дорогая! Вот молодец! — говорит он, выпрыгивая из машины.

Билл уже в дверях, приглашает нас войти с поддельным удивлением.

— Двойняшки Томсон! Как наша прелестная Хедер? Великолепна, как и всегда!

— Хью завидует, — говорю я, рассеянно теребя Билла за пуговицу, — говорит, что твой кабинет больше его. Правда, что ли?

— Ха-ха-ха, — немного нервно смеется Билл, а Хью устремляется дальше, и вот он уже чмокается с Молл, и я чувствую, как чьи-то руки снимают с меня пальто. Меня передергивает, и я снова начинаю дрожать, хотя в доме тепло. На столе в гостиной накрыто что-то типа фуршета.

— Отведайте знаменитой чесночной пасты от Молл, — зовет нас Билл.

Чувствую, что сейчас мне надо бы сказать Молл: НЕ НУЖНО БЫЛО ТАК БЕСПОКОИТЬСЯ, но сейчас мне все до фени. Я ощущаю, как приходят слова, но их слишком много, и они застревают у меня в горле; мне кажется, что мне придется физически доставать их пальцами. Так или иначе, Хью первым открывает рот:

— Не нужно было так беспокоиться, — улыбается он Молл.

Так беспокоиться. Понятно. Молл отвечает:

— Что вы, какое беспокойство.

Я присаживаюсь, наклоняясь вперед, и замечаю пуговицы на ширинке Билла. Я думаю, что расстегнуть их и посмотреть на его член было бы все равно что развязать мусорный мешок и копаться в его содержимом: вонь ударяет прямо в лицо, когда берешь в руку этот мягкий гнилой

банан.

— …и Том Мэйсон оговаривает в контракте на обслуживание, что у нас будут аккумулированные штрафные санкции за задержки при поставке, и это, надо заметить, оказало нужный эффект на внимание нашего друга мистера Росса…

— …похоже на нашего Тома, расставить защиту по всем фронтам, — замечает Билл восхищенно.

— Разумеется, наш приятель Марк Росс был совсем не рад такому обороту. Но, как говорится, не все коту масленица.

— Абсолютно справедливо! — улыбается Билл, и Молл за ним, от чего мне вдруг хочется накричать на нее: чего ты-то улыбаешься, какое тебе дело до всего до этого; но тут он добавляет: — Ой, кстати, я же купил сезонные.

— Отлично!