Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

– Не знаю. – признался Поль.

– Ты можешь догадаться, – сказала она, глядя в его глаза.

– У Антуана? – предположил Поль.

– Да. У него тоже синяк. – Она продолжала смотреть на Поля. Поскольку он накак не прореагировал на это признание, она спросила: – А что если бы наоборот? Если бы я сперва пришла к тебе, а потом пошла к Антуану? – Поль немного подумал и спросил:

– А когда мужчина пьян, это не нравится женщинам?

– Я не об этом, – сказала Мари. – Ведь если я прямо от него пришла к тебе, это значит, я оскорбила его мужское достоинство.

– А нечего было пить коньяк, – сказал Поль. – Мари нахмурилась.

– Поль, на острове Хатуту мужчины ревнуют?

– Не все.

– Если мужчина Хатуту любит женщину, а она ему изменит, что он будет делать?

– Он может побить женщину.

– А соперника он не станет бить?

– А за что его бить? Он не виноват. – Поль не понимал причины раздражения Мари. Она продолжала выяснять интересовавший ее непонятный Полю вопрос:

– А если женщина Хатуту любит мужчину, а он ей изменил, она тоже будет его бить?

– Иногда, – мрачно ответил Поль. Мари, вероятно, стала о чем-то догадываться по его тону. Ее раздражение сменилось любопытством:

– Поль, а там, на острове, тебя била за это какая-нибудь женщина? – Мари с таким напряженным любопытством ожидала ответа, что Поль, наконец, ответил:

– Ну, да. – Теперь он сам стал раздражаться. – Мари, мне не нравится этот разговор. – Она рассмеялась.

– Оказывается, на Маркизах не такая уж и свободная любовь, как об этом пишут исследователи. Поль, а сколько женщин у тебя было на Хатуту?

– Не много.

– И все они считались твоими женами?

– Нет.

– А у тебя была какая-нибудь постоянная женщина?

– Была.

– А дети у тебя были? – Поль вспомнил разговор с капитаном на палубе, когда он признался, что был мужем королевской дочери, и его сын – будущий король острова. Об этом знали четыре человека. Капитан говорил с этими людьми, и они договорились никому этого не рассказывать. Капитан – друг. Значит, для Поля нужно, чтобы об этом больше никто не знал. Поль верил капитану. А Мари курила и продолжала спрашивать:

– Эта постоянная женщина считалась твоей женой? – И после паузы спросила: – Так у тебя с ней были дети? – Поль молчал. Он просто терпеливо ждал, когда Мари перестанет спрашивать. Она бросила окурок в стакан и сказала:

– Я понимаю. У тебя серьезные проблемы. Ты покинул общество, в котором провел двенадцать лет. – Она припала к нему своими маленькими мягкими грудями, подула на синяк. – Бедный Поль, – и она поцеловала его в губы. Одной рукой обнимая Мари, он другой рукой потянулся к новому конвертику, который лажел на полу у кровати. Но Мари сказала:

– Не надо презерватива.

– А что такое опасные дни? – спросил Поль.

– Дни в середине цикла, когда больше шансов забеременеть. Эти дни у меня прошли. – Мари стала водить пальцем по его лицу, избегая касаться синяка. Поль спросил:

– А почему женщины так боятся забеременеть?

– Я понимаю тебя, – сказала Мари. – На Маркизах дети не составляют проблемы. Они растут сами по себе. Одежды не нужно. Теплого жилья не нужно. Еды сколько угодно. У нас еда, жилье, одежда, даже чистая вода – всё проблемы. Рожденный ребенок – проблема для семьи, особенно бедной. Для незамужней девушки рожденный ребенок – очень сложная проблема. Отсюда сложные законы морали.

– Сложная мораль, – согласился Поль. – А почему Антуан меня ударил? Я же с ним дружил.

– А на Хатуту мужчины дерутся из-за женщин?

– Я не помню такого. – Тут Поль вспомнил Тибу-Това и добавил: – Хотя некоторые могли бы. А вот я читал Дюма, там дрались из-за женщин. А теперь в этом цивилизованном мире дерутся из-за женщин?

– Еще как, – улыбнулась Мари. – И даже убивают. И когда судят за такое убийство, ревность считается смягчающим обстоятельством.

– Вот как? – живо заинтересовался Поль, вспомнив о Томасе Диллоне. – И, если убийство по ревности, судьи могут оправдать?

– Полностью не оправдают, но могут ограничиться тремя годами тюрьмы. Тебя это заинтересовало? – Поль решил обратить это в шутку:

– А может, я кого-нибудь приревную, тебя, например, и захочу кого-нибудь убить, Антуана, например. – Мари с улыбкой покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Ты слишком уважаешь свободу любви, которая на Хатуту. Поэтому ты, наверное, и любить по настоящему не можешь.

– А Антуан может?

– Конечно.

– И тебя он любит по настоящему?

– Нет. Он сделал мне сегодня предложение. Но это было в пьяном состоянии. Но влюбляется он серьезно. Так что, возможно, он когда-нибудь влюбится по-настоящему. Он может.

Мари ушла, когда уже рассвело.

Когда Поль пришел в столовую, все уже завтракали. Антуан был бледен, и от этого синяк на его скуле был заметнее. Поль поздоровался со всеми. Мадам Планше с пораженным видом спросила:

– Мсье Дожер, вы тоже ударились? – Поль понял, что Антуан объяснил свой синяк случайным ударом обо что-нибудь. Антуан тут же с улыбкой обратился к Полю:

– Удивительное совпадение! Ну, я ударился в темноте о полку в своей каюте. А ты обо что ударился?

– Об угол стола, когда поднимал упавшую книгу, – сразу нашелся Поль. Роже улыбался, молча доедая свой омлет. Антуан почти ничего не ел, только пил кофе. Поль, наоборот, был голоден. Забыв о приличии, он в два приема проглотил уже остывший омлет, быстро сжевал свой круассон и машинально уставился на круассон Антуана, который не собирался его есть. Антуан заметил его взгляд, спросил:

– Хочешь еще круассон? Можешь взять. Я до него не дотрагивался. – Поль тотчас взял круассон, подержал его перед Антуаном, сказал:

– Можешь до него дотронуться. – И они оба рассмеялись, глядя друг на друга, а вернее, на синяки друг друга.

Парикмахерская была в хозяйственной части корабля. Здесь дежурил матрос, имеющий опыт в области бритья и стрижки. Под надзором Антуана он подстриг Поля по послевоенной моде. Это значило не под бокс, как стриглись пожилые люди, выбривая затылки, а как были подстрижены Антуан и Конрад: спереди волосы были длинные, зачесанные до затылка, а на висках оставались острые мысики. После парикмахерской Поль пошел на продолжение конференции. Он захватил с собой словарь с транскрипцией и еще «Трех мушкетеров» на тот случай, если на конференции будет скучно. Но скучно не было. Когда он вошел в кают-компанию, набитую народом, говорил пожилой лысый мужчина, Поль до сих пор так и не знал его имени.

– Не покажется ли странным всему цивилизованному миру, – говорил пожилой лысый, – что полинезийцы захватят международную транскрипцию в свою собственность? – Низкорослый мужчина из административной группы пояснил:

– Это будет не захват, а скорее интеграция. Я слыхал, что Япония собирается объявить мировой конкурс на лучшее исполнение оперы «Мадам Баттерфляй». Японцы быстро усваивают европейскую культуру, и в скором времени заменят театр Кабуки европейским театром. Это естественная интеграция всемирной культуры. – Поль поставил раздвижной стул у самой двери, сел. Его заметили.

– А вот и мсье Дожер, – сказал пожилой лысый. – Мсье Дожер, повторите ваш вопрос.

– Какой вопрос? – не понял Поль. Роже, через головы людей махнул Полю рукой, напомнил:

– Вчера за обедом вы спросили, кто будет учить полинезийцев.

– Да, – вспомнил Поль. Пожилой лысый сказал:

– Мсье Дожер, сформулируйте точнее свою мысль, свой вопрос.

– Я спросил, – сказал Поль, – кто будет учить маори читать и писать? Я помню, как я учился в школе. Нас заставляли учиться. Учителя и родители. Нас заставляли, а то бы мы не учились. – Все стали улыбаться, а Поль серьезно продолжал: – А кто будет заставлять маори? И захотят ли они, чтобы их заставляли?

– Странно поставлен вопрос, – сказал мужчина из административной группы. – Насильно обучать взрослых людей, имеющих определенный уклад жизни, конечно, нельзя. Но какой дикарь не хочет стать цивилизованным?

– А если они не знают, что такое цивилизация? – спросил Поль. – Если они никогда не видели не только книг, но и бумаги?

– Значит, нужно им это показать, и они заинтересуются. – сказала мадам Колоньи.

– Безусловно, заинтересуются, – подхватил Мишель. – Они сразу поймут, что из бумаги можно делать бумажных журавликов и воздушных змеев. Мсье Дожер, я правильно говорю?

– Правильно, – согласился Поль. Все улыбались. Поль был серьезен.

– Вы имеете в виду остров Хатуту? – спросил Бернар.

– Не только, – сказал Мишель. – В Полинезии еще немало племен, живущих в первобытных условиях.

– Всё же они кое-что знают о цивилизации. – возразил Роже. – А королевство Хатуту, по моему, уникально.

– Уникально по невежеству, – вдруг громко сказала мадам Туанасье. – И наша задача вывести Хатуту и другие подобные племена из этого состояния.