Луидор - Луи Бриньон

Люмье, слушал молча и только кивал. Едва Луидор был размещён в карете и кардинал занял место рядом с ним, он с пылом приступил к выполнению очередного поручения. Едва карета кардинала покинула площадь. Как раздался своеобразный шум. А вслед за ним и показался роскошный кортеж короля Франции. Он ехал дабы присутствовать на казне преступника. Ещё спустя некоторое время,

Гревскую площадь огласил яростный крик:

— Я хочу видеть Ришелье! Приведите его!

Глава 31

Король, с нетерпеньем и яростью, вышагивал в кабинете. Чуть поодаль стоял Сен — Мар и молча наблюдал за ним. Мария Медичи так же присутствовала. Ещё бы не присутствовать при долгожданном падении всесильного министра. Она расположилась на просторной тафте.

Королева- мать была облачена в чёрное платье, вполне соответствующее образу вдовы. Разве что драгоценности выглядели излишне вызывающе. Они были у неё на пальцах, кисти, груди и рукавах.

Жемчужное ожерелье обрамляла шею. Чепец с треугольным покрывалом служивший головным убором, был также украшен мелкими жемчужины. В общем, если не брать в расчёт чёрное платье,

Мария Медичи выглядела несколько…торжественно. Она незаметно теребила складки платья и с незаметной усмешкой наблюдала за своим сыном. Она редко видела его в такой ярости и наслаждалась, предвкушая встречу с кардиналом. Король, в отличие от неё, был облачён в простую, военную форму, которую увенчивал белый плащ с королевским гербом и широкополая шляпа с султаном.

— Да где же он? — неожиданно вскричал король и остановился.

— Его преосвященство никогда не придавал должного значения твоим приказам. Странно, что ты только сейчас это начал замечать, — подала голос Мария Медичи. При этом её лицо выразило озабоченность.

Сен — Мар, всячески показывал, что происходящее его никоим образом не касается. Он давал понять, что его здесь удерживает воля короля и ничего больше. На самом деле, его самого ошеломил поступок кардинала. Но в отличие от короля, он отлично понимал, что у его преосвященства имелись причины для подобного поступка. И наверняка, весьма веские. Он лучше других понимал последствия своего поступка и тем не менее…

— Я тебе не раз предостерегала, Луи, — вновь раздался озабоченный голос Марии Медичи, — я просила не доверять этому человеку. Но разве ты меня слушаешь? Вместо того чтобы изгнать от себя, ты передал ему всю власть.

— Помолчите, матушка! — в сердцах вскричал король. — Вместо того чтобы дать умный совет, вы только и делаете что сыпете мне соль на рану. Я обманут. Жестоко обманут. Но будьте уверены, Ришелье сполна за всё ответит.

— Я готов, сир! — раздался голос кардинала. — Вы звали меня?

Ришелье явился перед королём в своём обычном облачении. Он выглядел как обычно и ничем не выдавал своё беспокойство.

— И вы ещё имеете наглость спрашивать? — гневно вскричал король, приближаясь к кардиналу.

Остановившись в двух шагах от него, он поднял правую руку и указал на дверь. — Немедленно, слышите, немедленно верните преступника на место казни. А когда это сделаете, сдайте полномочия первого министра и отправляйтесь прочь из Парижа. Я не желаю вас больше видеть!

Король повернулся к нему спиной и прошёл к столу. Излишне нервно, он сорвал со своей головы шляпу и бросил на кресло. Затем снова повернулся и устремил глубоко мрачный взгляд в сторону кардинала.

— Вы не слышали мои слова?

— Я не могу выполнить приказ вашего величества в отношении Луидора, — внешне спокойно ответил кардинал. Он даже не смотрел в сторону королевы–матери, прекрасно понимая какие именно чувства она испытывает в эту минуту. — Всё остальное будет сделано как того желает ваше величество.

— Да что с вами? — поразился король. — Вы готовы на всё ради этого висельника. Вы не так глупы чтоб не понимать последствия своего ослушания. Я ведь могу и передумать. К примеру заменить ссылку более серьёзным наказанием.

— Это ничего не изменит ваше величество, — твёрдо и с прежним спокойствием ответил Ришелье. — Я буду защищать этого человека даже от вас.

— Да вы в своём уме? — гневно закричал король. Понемногу его снова начала охватывать ярость. — Вы смеете противиться моим приказам?

— Этого выскочку давно пора примерно наказать! — подала голос Мария Медичи. Ришелье даже не оглянулся на неё. Он смотрел только на короля. А король обернулся к Сен — Мару и с тем же гневом произнёс:

— Ты видишь, как себя ведёт человек которому я доверил своё королевство? Ты был прав мой друг, а я нет. Ришелье давно следовало отстранить от дел.

— Ещё бы, ослушаться его величество, — поддакнул Сен — Мар и тут же насмешливо добавил, — наверняка у него найдётся пара оправданий своего поступка. Но мы его слушать не будем. Да и зачем?

— Нет, почему же, — резко возразил король, — до сей поры никто не мог упрекнуть меня в несправедливости. Мы выслушаем его преосвященство и примем решение соответствующее проступку. Вам есть что сказать в своё оправдание? — король повернулся лицом к кардиналу. А Сен — Мар, сделал вид что не замечает угрожающий взгляд королевы–матери. Она в отличие от короля прекрасно понимала, как тонко сумел Сен — Мар направить разговор в другое русло. Такой оборот дела её никоим образом не устраивал. Она предприняла попытку исправить положение.

— О каком оправдании может идти речь, если этот человек унизил королевское достоинство перед толпой. Завтра каждый твой поданный посчитает себя вправе презреть приказ короля. Кардинал подал дурной пример и должен быть примерно наказан в назидании всем остальным.

Ришелье направил на королеву мать прямой взгляд и негромко произнёс:

— Вам не удастся его убить…чтобы вы не говорили. Я не позволю…

— Что такое? — король переводил гневный взгляд с матери на кардинала. — Ещё не хватало чтобы вы в моём присутствии обвиняли друг друга…

— Я обвиняю, — громкий голос кардинала заставил короля замереть на месте. Ришелье указал рукой на королеву — мать. — Я обвиняю эту женщину в смертном грехе. Я обвиняю, — ещё громче и с большей твёрдостью продолжал он, — эту женщину в убийствах. Я говорю моему королю, что все его дети были умерщвлены этой женщиной. Я говорю, что сейчас она пытается уничтожить того единственного кто может стать свидетелем этого страшного преступления.

— Ложь, наглая ложь — яростно вскричала Мария Медичи вскакивая с тафты. — Этот человек пытается очернить меня…

— Замолчите! — голос короля настолько резко, что Мария Медичи не посмела ослушаться. Она только метала молнии в Ришелье. Король же…выглядел совершенно мрачным. Он смотрел на Ришелье едва ли не с ужасом.

— Вы произнесли… страшные слова, — почти прошептал король.

— Я могу доказать каждое из них, если его величество соизволит последовать за мной!

Король раздумывал лишь одно мгновение. Он взял со стола шляпу и коротко ответил:

— Я следую за вами!

Услышав эти слова, Мария Медичи, направилась было к двери, но в этот миг снова раздался голос короля:

— А вы матушка, останетесь здесь до моего возвращения! Проследи чтоб мой приказ был выполнен, —

последние слова были адресованы Сен — Мару.

Часом спустя, король вслед за кардиналом уже шёл по коридорам дворца Пале- Рояль. Кардинал самолично проводил его в одну из своих комнат, служивших спальней. В нос королю ударил едкий запах. Видимо он исходил от тех чаш, что стояли на столе. В них что–то было. Едва они вошли, как все присутствующие, а их здесь находилось немало, разом поклонились, а затем начали незаметно покидать комнату. Исключение составлял лишь Люмье. Кардинал подвёл короля к постели на которой лежал раненный. Грудь была накрепко перевязана и бурно вздымалась. Местами сквозь повязку просачивалась кровь. Глаза раненного были закрыты. Из полуоткрытого рта вырвались хриплые стоны. Лицо…оно стало неестественного белого цвета. И тем не менее, король сразу узнал…

Луидора. Это был он.

— Где же ваши доказательства? — негромко спросил король.

— Ваше величество готово меня выслушать?

— За тем я и приехал. Но если вы полагаете, что состояние этого человека разжалобит меня…

— Я лишь прошу выслушать, — Ришелье поклонился королю. Тот в ответ кивнул головой, приглашая начать разговор.

— Меня не оставляла в покое одна мысль, — негромко и с почтением заговорил Ришелье. Оба стояли подле постели раненого. То и дело и один и второй бросали на него взгляды. В особенности, когда он издавал стон. — Прошу прощения, ваше величество, — но я не верил, что Господь проклял ваше потомство, ибо вы не тот на кого он может гневаться. Я подозревал, что некто из ваших врагов мог желать им смерти. Когда королева в четвёртый раз разрешилась мёртвым младенцем, — продолжал