Пляжное чтиво - Шейла Дайан

— Между прочим, миссис Даймонд, квартира погибшей находится прямо над вашей, квартира миссис Форестер — над квартирой погибшей… так? — спросил он.

— Правильно.

— А над квартирой миссис Форестер — пентхаус, принадлежащий мистеру и миссис Стейнер?

— Правильно, — повторила я, размышляя, не совпадают ли мысли лейтенанта с моими, то есть что Марджори могла упасть и не со своего балкона.

— Какого цвета зонтик миссис Форестер?

— У Бренды Форестер красный зонтик, но в книжке нет "красной" страницы, лейтенант.

— А у Стейнеров?

— Зеленый.

Лейтенант Фиори пролистал книжку и остановился на "зеленой" странице. Затем он взглянул в календарь своей записной книжки. Медленно кивая, лейтенант удивленно приподнял брови, свои очень красиво выгнутые брови.

— Что вы нашли?

— Минуточку, — сказал он, садясь на подножку шезлонга, сравнивая страницы книжки Марджори с календарем и продолжая кивать.

— Пятницы и субботы, — наконец сказал он почти неслышно.

— "Пятницы и субботы"?

— Все даты на "зеленой" странице — или пятницы, или субботы, тогда как на других страницах дни от понедельников до четвергов… кроме "бирюзовой". Даты на "бирюзовой" странице совпадают с датами на "зеленой". Это что-нибудь вам говорит? У кого бирюзовый зонтик? — спросил он, вставая.

— Тиш Гордон, седьмой этаж.

— Она не замужем, не так ли?

— Да.

— Это интересно.

— Еще интереснее то, что, по слухам, Тиш Гордон — любовница Марти Стейнера.

— Ммм.

— Может быть, "любовь втроем", лейтенант, — предположила я, опираясь на капризный поворот сюжета своей книги.

Фиори рассмеялся.

— Ну, для такого предположения необходимо особенное восприятие, — сказал он, определенно придвигаясь ко мне.

— Какое восприятие? — с напускной скромностью спросила я, прекрасно понимая, что он хочет сказать, и чувствуя себя немного испорченной, как одна из моих вымышленных героинь.

— Вы знаете. Воображение. Воображение писателя, мисс Даймонд, — ответил он, подчеркивая "мисс" моего псевдонима.

— Вполне вероятно, что в действительности гораздо больше причуд, чем в вымысле, — сказала я, пытаясь соответствовать его представлению о писателе.

Отвернувшись от него и глядя на море, я улыбалась, пытаясь вспомнить, говорила ли я эти слова раньше или писала их в книге.

— Раз уж мы занялись теорией, кто, по вашему мнению, убил Марджори Эплбаум-Смит? — вдруг спросил лейтенант.

Глядя вниз, я молча следила за волнами горячего воздуха, колышущимися над раскаленным песком, утыканным разноцветными зонтиками. Верзила, подгоняемый жадностью, как предположила Робин? Или охваченный страхом и угрызениями совести Элиот Кристэл? Марти или его любовница? Или Марти и его любовница? Неужели "любовь втроем" слишком эксцентрична для того, чтобы допустить ее вероятность? И такая связь вполне могла выйти из-под контроля. Или Бренда Форестер, способная на все, соблазнила бедную Марджори и вовлекла ее в новые особые отношения… на своем балконе… глубокой ночью, а потом… что? Марджори пригрозила Бренде разоблачением?.. И Бренда в ярости… в панике…

— А как насчет доктора Кауфмана? — прервал Фиори бег моих мыслей. — Мы точно знаем, что у его жены была связь с мужем жертвы…

— Нет-нет. Я не могу представить… — начала я, поворачиваясь к лейтенанту. "Но ведь несчастная связь Джефри с Марджори не была вымыслом. Джефри сам рассказал мне", — подумала я, глотая конец фразы и удивляясь, почему не включила его в свой мысленный список подозреваемых.

— Хотя зачем доктору Кауфману убивать Марджори, а не ее мужа? Это нелогично, — заполнил Фиори мою паузу. — Если только в слухах о их связи есть доля истины, если они были не просто знакомыми, как он утверждает…

Нет, я не могла предать доверие Джефри и рассказать о Марджори! И я вспомнила о своем секрете, который доверила ему, только ему. "Хотя нечестно и не рассказать, — думала я, сражаясь с правилами хранения секретов. — А вдруг Джефри виновен?" Я вспомнила Джефри, одетого в цветастые шорты Шела. "Нет, это невозможно представить, я не имею права… Джефри не способен ни на какое насилие".

—… А как насчет мотива? Ваша теория о соблазнении и шантаже была бы хорошим решением загадки, не правда ли, миссис Даймонд?

— Но, как вы сами сказали, лейтенант, существует не единственное решение, — возразила я, защищая друга, доверие друга, моего доверенного.

Фиори кивнул, улыбаясь.

— Вы внимательны, миссис Даймонд. Мне это нравится. Вы знаете, вам следует описать этот случай в книге. Вы могли бы найти решение раньше нас.

Его упоминание о возможной книге, книге, на самом деле уже создающейся, заставило меня покраснеть. Я представила, как на будущий год лейтенант Фиори покупает мой роман, читает его, доходит до главы, где героиня заводит интрижку с сексапильным лейтенантом полиции (а я знала, что моя фантазия в лифте найдет дорогу в память моего компьютера еще до захода солнца), и ужаснулась, что он подумает обо мне… подумает, что я мечтала о нем таким особенным образом…

— Вы покраснели, миссис Даймонд. Надеюсь, я не смутил вас, — сказал лейтенант. — Вы же писатель и очень наблюдательный аналитик, к тому же очень умная женщина с необыкновенным воображением. Вы наверняка найдете то, что мы упустили.

— Лейтенант, я уверена, что ваши эксперты…

— О да. У нас множество экспертов, но у вас свежее образное восприятие. Я не пытаюсь льстить вам, миссис Даймонд, хотя должен признать, что я — ваш почитатель, но я не уверен в том, что мы когда-либо сможем до конца разгадать теорию с зонтиками.

Я снова покраснела.

— Ого. Я снова смутил вас. Извините. Но факты остаются фактами.

— Но ведь теория с зонтиками не факт, лейтенант, — сказала я, снова глядя на пляжные зонтики.

— Нет, но она интересна, миссис Даймонд. Очень интересна. И надеюсь, что вы не рассердитесь, миссис Даймонд, я и вас нахожу очень интересной.

— Вы тоже интересны, лейтенант, — сказала я, не оставаясь в долгу и возвращая комплимент, в основном из вежливости.

Но, окрыленный моим необдуманным замечанием или ветром, раздувающим мои темные кудри, или моим плечом, с которого соскользнул слишком большой джемпер Шела, лейтенант подошел ко мне сзади и обнял.

— Если честно, когда мы встретились на променаде, я собирался пригласить вас поужинать, — сказал он мне на ухо.

Я закрыла глаза, и светящиеся зонтики закружились в темноте в предвкушении его поцелуя, поцелуя в плечо, в котором я была так же уверена, как будто написала о нем.

И тем не менее прикосновение его губ к моей коже удивило меня, и не только удивило, но и вызвало в памяти маленькую красную коробочку, которую я так давно засунула в ящик своего туалетного столика… просто на всякий случай. Распаленная, трепещущая, я повернулась в его объятиях, открыла глаза… и оказалась лицом к лицу с незнакомцем… незнакомцем, который выглядел так молодо, что мог бы быть моим сыном.