Под грузом улик - Дороти Сэйерс

Затем были зачитаны апелляция и ответ на нее, после чего последовала бесконечная монотонная тягомотина, которая, начавшись с Георга V милостью Божьей, перешла к перечислению всех судей Центрального уголовного суда, всех лордов-мэров города Лондона, рикордеров и еще ряда членов городского управления, затем снова перескочила к Королю, опять вернулась к Лондону, переползла на лондонские графства, потом в Миддлсекс, Эссекс, Кент и Суррей, упомянула покойного короля Вильгельма IV, отвлеклась на правительственный акт от 1888 года, совершенно запуталась в перечне предательств, убийств и уголовных преступлений, подлежащих судебному наказанию, кем бы и как бы они ни были совершены, вне зависимости от того, когда, как и каким образом, а также при каких обстоятельствах, наконец победоносно огласила поименный список присяжных и с внезапной жестокой лаконичностью перешла к предъявлению обвинения.

— Королевские присяжные клятвенно заявляют, что благородный и влиятельный герцог Джералд Кристиан Уимзи, виконт Святого Георга, принц Денверский, пэр Объединенного Королевства Великобритании и Ирландии октября тринадцатого дня года тысяча девятьсот двадцатого от Рождества Христова в Ридлсдейлском приходе графства Йоркшир совершил насилие и убийство Дениса Каткарта.

«Затем парламентский пристав официально обращается к церемониймейстеру[40] с просьбой ввести Джералда Кристиана Уимзи, виконта Св. Георга, герцога Денверского, чтобы тот предстал перед Судом и ответил на выдвинутое против него обвинение, преклонив колена, пока председатель суда не известит его о том, что он может подняться».

Герцог Денверский выглядел одиноким и маленьким в своем синем шерстяном костюме с непокрытой головой в отличие от остальных пэров. Однако, будучи подведенным к скамье, предназначенной для благородных узников, он проявил определенное достоинство и выслушал обвинение со спокойной серьезностью, которая ему очень шла.

«Затем вышеупомянутый герцог Денверский был спрошен парламентским секретарем, признает ли он себя виновным или нет, на что и ответил: «Невиновен». Вслед за тем поднялся генеральный атторней сэр Вигмор Ринчинг и открыл слушания».

После обычных предварительных замечаний о том, что дело чрезвычайно тонкое и случай крайне серьезный, сэр Вигмор приступил к пересказу происшедших событий: ссора, выстрел в три часа ночи, пистолет, обнаружение тела, исчезновение письма и всю остальную уже известную историю. Далее он намекнул, что будут представлены доказательства того, что причины ссоры между Денвером и Каткартом отличаются от представленных подсудимым и что последний имел все основания опасаться «разоблачения Каткартом». Причем было замечено, как обвиняемый бросил смущенный взгляд на своего адвоката. Пересказ занял не очень много времени, и сэр Вигмор перешел к вызову свидетелей.

Поскольку обвинение не имело права обратиться к герцогу Денверскому, первой важной свидетельницей оказалась мисс Мэри Уимзи. Поведав о своих взаимоотношениях с убитым и описав ссору, она продолжила:

— В три часа ночи я встала и спустилась вниз.

— В результате чего вы это сделали? — спросил сэр Вигмор, оглядывая собравшихся с видом человека, готовящегося произвести фурор.

— В результате того, что у меня была назначена встреча с другом.

Репортеры одновременно вскинули головы, как собаки в ожидании бисквита, а сэр Вигмор так сильно вздрогнул, что уронил свою папку на голову секретаря Палаты лордов, сидевшего под ним.

— В самом деле? Свидетельница, помните, что вы давали клятву, и будьте осторожны. Что разбудило вас в три часа?

— Я не спала. Я готовилась к свиданию.

— И что вы слышали, пока готовились к нему?

— Ровным счетом ничего.

— Мисс Мэри, у меня есть ваши показания, данные прокурору. Я зачитаю их вам. Пожалуйста, слушайте внимательно. Вы показали: «В три часа я была разбужена звуком выстрела. Я решила, что это браконьеры. Звук был очень громким, казалось, у самого дома. И я спустилась вниз, чтобы узнать, в чем дело». Вы помните эти свои показания?

— Да, но это неправда.

— Неправда?

— Да.

— И перед лицом этих показаний вы будете настаивать на том, что ничего не слышали в три часа ночи?

— Я ничего не слышала. Я спустилась вниз, потому что у меня было назначено свидание.

Самые суровые предупреждения сэра Вигмора остались безрезультатными, если не считать многократно повторенного заявления, что свидетельница не слышала никаких выстрелов. Относительно обнаружения трупа мисс Мэри пояснила, что ее восклицание «О Господи! Джералд, ты убил его » относилось к другу, с которым у нее было назначено свидание. После чего начались яростные прения, насколько достоверна версия со свиданием и имеет ли она отношение к делу. Наконец лордами было признано, что имеет, за чем последовала вся история Гойлса с заявлением, что мистер Гойлс присутствует в суде и может быть представлен. Затем, громко фыркнув, сэр Вигмор Ринчинг передал свидетельницу сэру Импи Биггзу, который, учтиво поднявшись с исключительно благородным видом, вернул обсуждение к более ранней стадии.

— Прошу прощения за характер вопроса, — произнес сэр Импи, вежливо кланяясь, — но не могли бы вы нам сказать, как на ваш взгляд, сильно ли вас любил покойный капитан Каткарт?

— Нет, я в этом уверена. Это соглашение было заключено для нашего взаимного удобства.

— Зная его характер, можете ли вы предположить, чтобы он вообще был способен на сильное чувство?

— Вполне возможно, по отношению к подходящей женщине. Я бы сказала, что по природе он был страстным человеком.

— Благодарю вас. Вы сообщили, что несколько раз встречались с капитаном Каткартом во время своего пребывания в Париже в прошлом феврале. Не припоминаете ли посещение с ним ювелирного магазина мсье Брике на улице де ля Пэ?

— Вполне возможно, что мы заходили туда; точно не могу вспомнить.

— Я бы хотел обратить ваше особое внимание на дату шестое февраля.

— Не могу сказать.

— Вы узнаете эту безделушку? Здесь свидетельнице был предъявлен зеленоглазый котик.

— Нет, я никогда не видела его раньше.

— Не дарил ли вам капитан Каткарт что-нибудь похожее?

— Никогда.

— Может, у вас самой когда-нибудь была подобная драгоценность?

— Я совершенно уверена, что нет.

— Милорды, я приобщаю к делу этого бриллиантового кота, оправленного в платину. Благодарю вас, мисс Мэри.

Джеймс Флеминг, подробно допрошенный о доставке почты, продолжал вести себя неуверенно, ссылаясь на забывчивость, в результате чего оставил суд в полном убеждении, что никакого письма вообще не было. Сэр Вигмор, зловеще намекнувший в своей вступительной речи на попытки очернить жертву, холодно улыбнулся и передал свидетеля сэру Импи. Последний удовлетворился полученным от свидетеля подтверждением, что он ни в чем с определенностью не может поклясться, и поспешно перешел к следующему вопросу:

— Не можете ли вы вспомнить, были ли получены с той же почтой письма для других членов компании?

— Могу. Я отнес в бильярдную три или четыре письма.

— Не можете ли вы сказать, кому они были адресованы?

— Несколько полковнику Марчбэнку и одно капитану Каткарту.

— Капитан Каткарт сразу же открыл свое письмо?

— Этого я не могу сказать вам, сэр. Я тут же вышел, чтобы забрать письма его светлости из кабинета.

— Теперь не расскажете ли вы нам, как в охотничьем домике по утрам собирались письма?

— Их опускали в почтовую сумку, закрытую на замок. Один ключ хранился у его светлости, другой — на почте. Письма опускались сквозь щель, расположенную наверху.

— На следующее утро после смерти капитана Каткарта были ли письма отправлены на почту как обычно?

— Да, сэр.

— Кто их относил?

— Я сам, сэр.

— Не было ли у вас возможности заметить, что это были за письма?

— Я обратил внимание, что в сумке было два или три письма, когда их доставали на почте, но кому они были адресованы или еще что-нибудь в этом роде — я не могу сказать.

— Благодарю вас.

Сэр Вигмор Ринчинг возмущенно подскочил при этом как чертик из коробки.

— Сейчас вы впервые упоминаете о письме, доставленном капитану Каткарту в вечер накануне убийства?

— Милорды, — воскликнул сэр Импи, — я протестую против терминологии! У нас пока нет доказательств, что было совершено убийство.

Это было первое указание на то, какая линия защиты избрана сэром Импи, что вызвало легкий шум возбуждения в зале.

— Милорды, — произнес советник, отвечая на вопрос главного судьи, — я подтверждаю, что попыток доказать факт убийства еще не было предпринято, а потому, пока он не установлен обвинением, это слово не может использоваться в устах свидетелей.