Код Независимости - Галина Муратова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Клиент ошалело молчал и рассматривал себя в зеркале. И всё молчал.
Его шумность и болтливость будто вывинтили из него, как перегоревшую лампочку.
Людмила выдержанно ждала оценки своих трудов.
— Не может быть, — только и сказал мужчина.
Людмила молча сняла с него салфетку, стряхнула с него остатки прежней роскоши.
Она всем своим видом указывала на то, что сеанс окончен, и обратной дороги нет.
Клиент все не вставал с кресла, ему будто было трудно и страшно сделать первый шаг в новом своем образе. Он застыл в нерешительности.
А Людмила, неожиданно для себя, предложила вымыть ему голову, чтобы не кололась.
Клиент согласился. Людмила намочила ему голову, вытерла салфетками, а бачки подсушила феном.
— Меня Дмитрием зовут, — представился он. Зачем-то. Похоже, больше хотел подтвердить свою самотость.
— Очень, очень приятно, — подошла к ним Юлька, хваткая девица со знатным прошлым. — Я — Юля.
— А вы? — спросил Дмитрий.
— А она — Людмила, — протараторила Юлька. — Вам очень к лицу. Красавчик, — слащаво лепетала она.
— Мне-то вообще-то на собеседование, — вздохнул Дмитрий. — Поймут ли такую красоту?
Но, видно, легкую руку Людмилы оценили в каком-то далеком офисе.
Дима пришел в парикмахерскую в конце рабочего дня и вручил Людмиле роскошную розу. Юлька только глазами зло сверкнула.
— Меня приняли на службу, о которой я даже и не мечтал, — доложил он Людмиле.
Потом вечером они сидели в уютном кафе. И Людмила опять слушала ветреный шум болтливого Димы. Она сдалась его бесконечному монологу и молча слушала.
Тут за столик рядом с ними присели две девицы. Дима, увидев их, изменился в лице.
Девицы не обращали на него никакого внимания. Они явно не узнавали его.
И Дима, наконец, это понял.
— Я, что, на себя не похож? Что вы со мной сделали? — скандальным голосом спросил он у Людмилы.
— Вы хотите сказать, что вас узнавали только по вашим длинным патлам?
— Так уж и патлы?
— Еще и несвежие. А к этим подойдите, познакомьтесь. Будете иметь успех.
Но Дмитрий не стал этого делать. Он замолчал вдруг надолго.
Людмила стала собираться домой. Дима ее легко отпустил, сказал, что останется посидеть еще, попросил извинить его.
Людмила и не обиделась. Ей Дима очень понравился, но она хорошо знала свои возможности, и что с такими красавцами ей не по пути.
Однако выйдя из кафе, она незаметно взяла нужный ракурс и глянула в окно.
Дима подсел к тем двум барышням. Наверное они его, наконец, признали, потому что восторженный визг их долетел до ушей Людмилы.
Она шла домой, неся как факел свою огненного цвета розу, на толстом туго зашипованном стебле.
И никто не знал из прохожих, что такую розу она несла первый раз в своей жизни. И чувствовала себя непревзойденно счастливой и неприступной.
И ей казалось, что попадись ей навстречу кто-нибудь из знакомых — точно узнает её, как красавчика Диму — его подружки.
Но в отличие от этого красавца, её неузнаваемость совсем не огорчала её, а радовала и необыкновенно бодрила.
И еще ей подумалось, что с ней сегодня что-то случилось необычное. И подстригла она Диму под ноль вовсе не из лени своей и отвращения к его неухоженным волосам, а по другой, весьма странной причине, она поняла, что увидела лицо Димы с дивной ямочкой на подбородке именно в таком оформлении. Она будто вставила его лицо в нужную стильную дорогую раму. И это у неё получилось как-то не совсем осознанно, но она знала, что этим делом своим, она будто поставила Димину жизнь на нужные, только ему, рельсы.
Жаль, что они вряд ли встретятся еще, она бы хотела расспросить его, права ли она в своих рассуждениях об этих рельсах.
Хотя, кто знает, может он еще и заглянет к ней в парикмахерскую если захочет сохранить свой стиль, подаренный ему вечно раздраженным мастером, уверенной, что её работа совсем дряньская и черная. Зайдет, чтобы начать всё со стрижки под ноль. И хорошо это оказалось бы ее смена, а не Юлькина. Она ведь так не сможет. Творчески, Людмила нашла нужное определение тому, что случилось с ней сегодня. С ней и Дмитрием. Её по-настоящему первым клиентом.
Застёжная тетрадь,
6 августа 2022
Таинство
Ливень взорвал недельную жару, и осколки ее разлетелись, озвученные звоном воды, потекшей сразу из водосточных труб и по асфальту. Звон этот превращался в легкую дымку из испарившейся воды и намочил разом всех и всё.
Зинуля была застигнута дождем врасплох. Зонтика никакого в такую жару она не брала с собой. Да и легкие матерчатые тапочки её тут же промокли и стали тяжелыми.
По образовавшимся неожиданно длинным лужам зловеще прыгали новорожденные пузыри, суля долгие и сильные осадки.
Тут же исчезли все птицы сразу, наверное у них были свои укромные местечки. У Зинули такого укромного местечка не было. И она спряталась от дождя в храме. Стоял он у нее на пути. И двери его были распахнуты, и многие беззонтичные бежали в эту дверь спасаясь от тяжелого ливня.
Перескакивая лужи, и Зинуля заскочила в дверь храма. Протиснулась сквозь толпу промокших, как и она, людей, протиснулась и очутилась в огромном полутемном пространстве. Чужом и непривычном. Зинуля глянула вверх и увидела высокий свод в узких оконцах.
Вдруг грянуло громкое бодрое, как бы сверху, пение. Оно было таким неожиданным и прекрасным, что Зинуля замерла. И оглянулась, чтобы понять, что происходит.
В центре освещенного зала она увидела невесту, которая в своем белом шлейфовом платье была похожа на свечу. И рядом с ней в черном и строгом — жениха. Оба были в золотых венцах на голове и слушали батюшку, который говорил им что-то, читая по книге.
А сверху и со всех сторон пелось. Но как! Зинуля забыла обо всем, и о своих хлюпающих тапочках, и о неприятно прилипшем к ногам сарафане.
Она как можно ближе подошла к ограждению, за которым совершалось таинство и застыла в каком-то несвойственном ей напряжении.
Торжество мотивов потрясло ее своей строгой красотой и какой-то надежностью.
Она стояла, смотрела и верила, в происходящее.
Батюшка повел пару вокруг амвона. Хор все пел, и через это пение будто забирал в ладошку эту пару, держал их крепко и навсегда.
И ладошка была эта нежная и ласковая. И дарила эту ласковость красивой этой паре щедро, уверенно надолго.
Зинуля впервые видела обряд венчания и чувствовала вовсю, как
