Дневник нарколога - Александр Крыласов

Холодцов понял, надо что-то с этим делать, и пошел к своему школьному другану Лехе Змееву по кличке Змей. Леха служил барменом в ресторане Глеба, подрабатывал тамадой на свадьбах и знал женщин, как свои пять пальцев. Он был хитер как змей, хладнокровен как крокодил и циничен как работник ЗАГСа с многолетним стажем. Подвизаясь в качестве тамады и массовика-затейника, Змеев постоянно шерстил Интернет в поисках шуток и анекдотов, выставляющих новобрачных в выгодном свете. На свадьбах он сыпал шутками и прибаутками, без зазрения совести выдавая их за собственные, вызывая громовой хохот гостей и слезы умиления у самых недовольных тещ и свекровей. В свободное же от работы время Змей, наоборот, чихвостил женихов и невест на чем свет стоит, воспринимая любой брак, а особенно своих друзей, как личное оскорбление. Немудрено, что с такой родословной Леха был закоренелым холостяком, женоненавистником, женолюбом и ходоком одновременно. Глеба он встретил в полосатом халате с кистями, предложил чая и загадал загадку:

— Как думаешь, какая разница между феей и ведьмой?

— ?

— Полгода совместной жизни.

Холодец тяжело вздохнул.

— А знаешь, что такое любовь?

— ?

— Любовь — болезненное помутнение рассудка, когда чужую задницу начинаешь любить больше своей.

Глеб, вместо того чтобы рассмеяться, вздохнул еще горше.

— Ладно, Студень, не бзди. Сейчас мы будем делать тебе прививку от любви инъекцией цинизма и жизненного опыта. Скажи-ка мне, дружище, чем отличается мужской эгоизм от женского?

— Да не знаю я, — всплеснул руками Глеб, уронив чашку на пол.

— А вот посуду бить не нужно, — покачал головой Леха. — Мужчина хочет жить для себя. Женщина хочет, чтобы мужчина жил для нее. А знаешь, что такое удачно жениться? Удачно жениться — это засунуть руку в бочку с гадюками, кобрами, гюрзами и питонами, пошуровать там в течение часа и вытащить безобидного ужа.

— Слушай, Лех, а ведь ужик — это тоже змея. Только маленькая, — впервые слабо улыбнулся Холодец.

— Точно, — захохотал Змеев, — как я раньше не догадался. Вот видишь, помогает мое лечение.

— А чего мы с тобой чаем напузыриваемся? — намекнул Глеб. — Я думал, ты меня вискарем угостишь. Посидели бы как в старые добрые времена, перетерли за жизнь.

— Я в завязке, — признался Змей.

— Да ну?

— Уже два года, — разоткровенничался Леха, — бармен и тамада, как выяснилось, состоят в группе риска. Мне уже ночью всякие голоса слышались, а по утрам руки так тряслись, что зубной щеткой в рот не попадал.

— А как же ты телок без вина уламываешь? — поразился Студень.

— С каждым годом все хуже. В основном из-за возраста, — сознался Змей, — а с другой стороны: чем меньше девушек мы любим, тем больше денег в кошельке. И ты у нас яркое тому подтверждение.

— Она мне сначала такой чистой показалась, такой неизбалованной, — заныл Холодцов, — такой порядочной.

— Порядочная девушка отличается от непорядочной только тем, что никогда не знаешь, во сколько она тебе обойдется, — заметил Змеев, — запомни, женщина забирает у мужчины все. Даже фамилию.

— Совсем в тряпку превратился, — пожаловался Глеб, — помыкает мной, как хочет, веревки из меня вьет, а я, дурак старый, терплю.

— Мазохистическая любовь — самая сильная, — пояснил Змеев, как и многие бармены, бывший учитель биологии, — тот, кто хочет любви, беззащитен вдвойне.

— И жену бросить не могу, — ныл Холодцов, — и от Люськи отказаться мочи нет.

— За двумя девушками погонишься — от двух потом бегать и будешь, — предупредил Леха.

— А не скучно тебе одному? — задал Холодцов давно мучающий его вопрос. — Не хочется иногда остепениться?

— Лучше раз в пол года думать о женитьбе, чем раз в неделю о разводе, — отчеканил Змей.

— А может, мне все-таки жениться на Люське? — пустил слезу прежде несгибаемый Холодец.

— Холостой мужчина — мудрец. Женатый мужчина — философ. Дважды женатый мужчина — идио-о-о-от! — процитировал Змеев народную мудрость.

— Что же мне делать? — заскулил Холодцов, вытирая кулаком выступившие слезы.

— Я знаю, что тебе делать, — обнадежил тамада и бармен своего друга и работодателя, — сначала я спою песню, посвященную мне, а потом тебе, — Леха схватился за гитару и продекламировал:

Раньше девы были добрей на аршинИ могли отдаться за пачку чая,А сейчас выходят из длинных машинИ проходят мимо, не замечая.Раньше я их звал посмотреть видакИ умно трындел о Камю и Кафке,А сейчас для дам я последний чудак,Папик и отстой, без колес и травки.Я бы этих баб всех отдал врагуИ сменил ориентацию на другую,Но я рос в Подмосковье и только могуВозбуждаться на женщину, на нагую.Двадцать лет назад я был юн и свеж,Двадцать лет назад все меня любили,А сейчас увидеть девушку без одеждВся получка в пшик и вся жопа в мыле.А на сердце груз и в душе облом,И полна голова моя голосами:«Не ищите баб, ищите бабло,А уж женщины вас отыщут сами».

— Не надо цветов, лучше деньгами, — раскланялся Змей, — песня вторая. Посвящается тебе, несчастный возлюбленный.

Приятель влюбился и весь засиял.Минует нас, Господи, чаша сия.Уж лучше на пастбищах вольных пастись,Чем дедушкой мелко над девой трястись.Ох, белая шея, ох, белая грудь.Друзей и товарищей на фиг забудь.Тебе подфартило, тебе подвезло,Ты должен колбаситься годам назло.Ты будешь клубиться среди молодых,Хотя твое сердце ускачет под дых,Хотя твои члены хотят одного —Лежать и не делать уже ничего.Ох, длинные ноги, упругая грудь.Твоя молодая подвижна как ртуть.Зачем Купидоша тебя искусил?Тебе не хватает ни денег, ни сил.Ох, крепкая попка, ох, крепкая грудь.Ты сам себе выбрал пугающий путь.И старый ошейник на новый хомутСменил ради мощных цунами в паху.Точеные бедра, высокая грудь.Так трудно себя и других обмануть,А может, ты сделал такое, дружок,Что каждый хотел, но, наверно, не смог.

Леха отложил гитару и взглянул на друга, Глеб трясся в беззвучных рыданиях и напоминал первоклассника, потерявшего портфель.

— Да уж, — почесал в затылке Змей, — терапевтическое лечение не помогает, придется применить хирургический метод. У тебя машина на ходу?

Холодец кивнул, роняя слезы в вазочку с вареньем.

— Тогда поехали к моему доктору.

— К какому доктору?

— Который меня закодировал. Ушлый, собака, он и тебе поможет.

Через час друзья сидели перед дверью наркологического кабинета и занимались своим привычным делом: Глеб снова оправдывался и унижался по телефону перед Люсей, а Леха активно клеился к хорошенькой медсестре. Когда подошла их очередь, Змеев пропустил другана вперед и представил врачу:

— Вот, Евгений Палыч, прошу любить и жаловать: друг моего детства Глеб Холодцов, владелец рынков, ресторанов и пароходов. Характер имеет нордический, стойкий, хотя в последнее время немного сдал. Не считая брака, в плену не был. В настоящее время выбит из колеи, мечась между женой и любовницей.

— Значит, вы не можете определиться с выбором спутницы жизни? — обратился к Холодцову бородатый психотерапевт.

— Неизведанное манит, но нажитое держит, — влез Змеев.

Холодец попробовал улыбнуться, но предательские слезы навернулись на его неприкаянные глаза.

— Итак, — начал доктор, — я создам соответствующую программу контент-терапии и внедрю ее в ваше подсознание. Допустим: «Люся мне глубоко безразлична», или «Я люблю свою жену», или «Мое подсознание само сделает выбор», или «В этом году я заработаю миллион евро», или «Все, за что я берусь, приносит мне успех», или «У меня пропадает компьютерная зависимость», или…

— Так просто? — перебил Леха.

— Элементарно, Змеев, — усмехнулся Евгений Павлович, — это гораздо проще, чем борьба с наркотиками или избыточным весом.

— Так не бывает, — не поверил Леха, — вы хотите сказать, что я после эдакой программы влюблюсь в э-э-э… в вашу Светку?

— Почему нет? — хохотнул врач. — Обратите внимание, вы выбрали молодую, красивую медсестру, а не старушку или старичка из очереди. Моя программа — это всего лишь увеличительное стекло, которое усиливает ваши собственные желания. Собственные, это я особо подчеркиваю. Допустим, монтируем вам: «Я люблю Свету Ломзикову» и ждем результата двадцать шесть часов, столько времени нужно, чтобы информация усвоилась и из подсознания перешла в сознание.