Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009) - Михаил Ненашев

Нам кажется, что с большим удовлетворением общественным мнением было бы воспринято, если бы на одной из встреч президента России В.В. Путина с лидерами российского бизнеса был рассмотрен и такой важный национальный вопрос, как поддержка книги и чтения. Мы ныне много говорим о согласии в обществе, а между тем совершенно очевидно, что это согласие возможно не на основе декларации призывов (ныне они вызывают лишь раздражение), а только в результате совместного, общего дела. Одним из таких общих дел могла бы стать всеобщая поддержка книги и чтения.

Сборник научных статей.

Изд-во Московского государственного университета печати, 2007 г.

Нечитающая Россия

Открытое письмо министру культуры и массовых коммуникаций А.С. Соколову.

Уважаемый Александр Сергеевич!

Понимаю, жанр, к которому прибегаю, может показаться вызывающим, но другой в нынешнее равнодушное время вряд ли обратит на себя внимание. А проблема, с которой я вынужден обратиться, заслуживает того, чтобы стать достоянием общественного мнения. Речь идет о судьбе книги и чтения в сегодняшней России.

Летом этого года (27 июня) «Российская газета» опубликовала итоги социологического исследования Левада-Центра чтения в России. Итоги, прямо скажем, вызывают состояние тревоги. Почти 40 % россиян не читают, а 52 % никогда не покупают книг. Еще более тревожно положение с чтением периодической печати. Тиражи газет по сравнению с 1990 г. сократились в 6 раз, а журналов – в 8 раз, при этом подписка на газеты упала в 7 раз, а журналов – в 16 раз. В 1990 г. на тысячу населения подписка составляла почти 1900 экземпляров (каждая семья выписывала 2–3 газеты и 1–2 журнала), а в 2005-м составила всего около 200. Ныне в России всего 20 % населения читают газеты и журналы.

В стране сложилась такая ситуация, когда рост числа названий и тиражей книг только увеличивает их невостребованность. По данным исследований, более 40 % (по другим данным – до 50 %) издаваемых в течение года книг – это сотни миллионов экземпляров – остаются на складах издательств. Причем эти данные, по моему мнению, явно занижены. Ныне в стране не читают не 40 %, а более 50 % населения, то есть примерно столько же, сколько не обращаются к газетам и журналам. Неточность социологов объясняется тем, что при ответах на вопросы люди обычно легче признаются в бедности, чем в невежестве.

Со времени выпуска газеты прошло более четырех месяцев, и, кроме отдельных откликов известных интеллектуалов вроде Николая Шмелева, Сергея Капицы, не произошло никакой заметной реакции общественного мнения. При этом самое удивительное – я не нашел ни в одной газете оценок и мнений Министерства культуры и массовых коммуникаций и его руководителя. Случайно ли это? Убежден, неслучайно. Да и вывод социологов о том, что в России произошла катастрофа чтения, как я думаю, не совсем верен. Катастрофа обычно это нечто чрезвычайное, неожиданное. Для России же кризис чтения не является неожиданным. Да и причины его очевидны. Известно также, что падение интереса к чтению – явление не только российское. Проблема эта глобальная и вызвана объективными процессами воздействия компьютерных технологий, появлением новых источников информации, которые не могли не потеснить печать, нарушив ее монополию. В западных странах, учитывая это, в отличие от России, чтобы защитить книгу и периодическую печать, в последние годы были приняты национальные программы чтения. А вот в России после известного всем конгресса в поддержку чтения 7 сентября 2001 г. в Москве и традиционного обращения общественности к Президенту Российской Федерации не произошло ровным счетом ничего. И в результате мы имеем то, что имеем: вывод социологов о катастрофе чтения.

Общественность, профессиональные организации сферы печати, таким образом, уже давно стучатся в двери власти, только вот никто не открывает. Думаю, и обращение «Российской газеты» с таким многозначительным названием «Скажи, что ты читаешь, и я скажу, какой будет Россия!» ждет судьба упомянутого конгресса – забвение. И знаете почему? Вопрос, поставленный газетой, опоздал лет этак на 7–10. Теперь нужно говорить не какой будет, а какой уже стала нечитающая Россия – невежественной, безнравственной, криминальной.

Обращаюсь именно к вам, потому как вижу: все усилия и весь административный ресурс министерства культуры направлены лишь на многочисленные дискуссии и дебаты о направлениях, проблемах культурной политики концептуального характера. Естественно, что в результате не остается ни времени, ни сил да и желания, видимо, тоже на практические меры и дела реальной российской культуры. Целая серия экспертных советов, круглых столов министерства культуры в Москве и за ее пределами, многочисленные интервью посвящены тем же научным изысканиям концепции культурной политики России. И недавний ваш доклад на заседании правительства о государственной политике в сфере культуры страдает тем же недостатком. В нем немало принципиальных суждений и о том, что культура – это основа и ресурс духовного развития единой российской нации, и о необходимости оберегать и укреплять единое культурное и информационное пространство, и о сохранении и развитии культурного наследия России и о многом другом. Но все это в формате общенаучных сентенций, а не практических предложений и действий, чтобы лечить тяжелобольную российскую культуру.

Между тем если продолжить тему моего обращения к вам о кризисе чтения, то оценки его причин и возможных мер преодоления требуют совсем иного подхода. Для этого нужно опуститься в реальную российскую культуру, чтобы понять, что важнейшей причиной кризиса чтения является невиданное обнищание россиян, в особенности из числа тех, кто именовался читающей интеллигенцией. Связано это с многократным удорожанием производства книг, газет, журналов, ибо затраты на полиграфию и материалы в России уже давно опережают по ценам западные страны.

Среди главных причин кризиса чтения – полное разрушение российского книгораспространения. Самым большим и тяжким ударом по книгам и чтению оказалась ликвидация государственной централизованной системы книжной торговли. Тяжесть удара оказалась тем более велика, что произошла в стране огромных территорий, где к тому же 90 % всего издательского потенциала сосредоточено в Москве и здесь же производится 93 % всех тиражей книг. Все было отдано на волю рыночной стихии, ликвидированы все центральные и территориальные оптовые книжные базы, закрыто по стране более половины всех книжных магазинов. И сегодня города с населением менее 100 тыс., не говоря уже о сельских поселениях, не имеют книжных магазинов, и книги издательств к ним не поступают. Вот почему до 50 % всех издаваемых книг ныне оказываются невостребованными и остаются на складах. И это представляет самый серьезный показатель глубины кризиса, в котором ныне пребывают книга и чтение в России.

Последний рубеж, где еще можно было если не остановить, то хотя бы притормозить кризис чтения, представляют библиотеки. При всех утратах Россия остается страной с разветвленной сетью библиотек (их и ныне более 130 тыс. всех видов). Но если еще сравнительно недавно более половины населения пользовались библиотеками, теперь же только 18 %. Эти потери читателя в решающей степени связаны с тем, что библиотеки не получают даже минимальное количество новых изданий книг. В отличие от западной практики, где ежегодно от 30 до 35 % всех издаваемых книг поступают в муниципальные, федеральные и университетские библиотеки, в России эти поступления составляют всего 5–6 %. Это притом, что ежегодный естественный износ основных фондов массовых библиотек составляет более 4 %. Если учесть, что эти утраты уже в течение 15 лет не восполняются даже минимально, становится очевидным, каково их состояние и возможности служить своим читателям.

Хотел бы обратить внимание ваше и читателей: нынешнее пренебрежение государства заботой о культуре можно оценить по одному странному парадоксу. С обоснованной тревогой на всех уровнях ведем разговор о неизбежных катастрофических последствиях, которые несет износ основных производственных фондов России. И в то же время никто и никогда не проявляет беспокойства о тех невосполнимых последствиях, которые несет утрата основных национальных интеллектуальных фондов российских библиотек, где, по оценкам советского времени, было сосредоточено более 2 млрд книг.

О российской школе, о ее невыразительной роли в чтении говорить не стану, ибо это известно всем. Очевидно также, что учитель с двумя уроками литературы в неделю не может противостоять всему тому негативному, что несет молодому поколению всесильное телевидение. Скажу только о важнейшей ячейке общества – семье, влияние которой по отношению к чтению никто заменить не может. Так вот, абсолютное большинство российских семей сегодня не имеют домашних библиотек: 34 % не имеют книг вообще, а 36 % – только до 100 книг, где, совершенно очевидно, художественных лишь единицы.