Удивительная жизнь Эрнесто Че - Жан-Мишель Генассия

– Неглупо, – дал свою оценку парторг. – Оригинально, но в целом справедливо.

Йозеф стал одним из миллиона чехов, добровольно и с радостью в сердце присоединившихся к партии, боровшейся с нацистами. Нужно покончить с эксплуататорами и неравенством, рабочим пора взять свою судьбу в собственные руки и начать строить новый мир на обломках старого.

Тереза тоже вступила в партию, а вот Кристина колебалась. Во Франции она наверняка присоединилась бы к коммунистам, но чешский язык все еще оставался для нее чужим, а люди на собраниях говорили ужасно быстро, так что Терезе приходилось переводить. Кристина решила, что сначала в совершенстве овладеет языком, а уж потом вступит в борьбу за светлое будущее.

Йозеф мгновенно нашел работу в клинической больнице Мотол. Специалистов-биологов не хватало, и руководство поручило ему создать службу по борьбе с инфекционными заболеваниями. Учась в институте, Йозеф проходил практику в этой больнице, здесь работали многие его бывшие соученики, и уже через несколько недель он почувствовал себя в Мотоле как дома.

Сразу после возвращения в Прагу его услуги понадобились ветеринарному департаменту Министерства сельского хозяйства. Неизвестная болезнь вызывала у свиней конвульсии и паралич задних ног, начался повальный мор скота. Йозеф исколесил всю Богемию и выяснил, что свиней губит вирус, поражающий желудочно-кишечный тракт в самом начале откорма и пагубно влияющий на нервную систему. Он диагностировал эндемичную разновидность болезни Тешена и определил, что поражена бóльшая часть поголовья. К счастью, вирус не всегда был патогенным, и за два года Йозеф создал вакцину, хотя залогом здоровья хрюшек считал поддержание чистоты в хлеву.

Между Павлом и Терезой все сладилось быстро. Они нашли друг друга, «совпали», если можно так выразиться, подобное взаимопроникновение случается раз или два в жизни (у самых везучих!). оба пребывали в сладкой эйфории, страна неуклонно менялась. «Наша жизнь будет чертовски интересной и по-настоящему счастливой!»

Терезе было так уютно у Павла, что она все чаще оставалась ночевать, к себе домой ходила только переодеваться и через три недели после знакомства переехала окончательно. Вначале всем пришлось непросто, кухня стала напоминать поле боя, возникли разногласия касательно трактовки и применения марксистского принципа разделения труда. Павел совершил ошибку, попросив Кристину взять на себя некоторые дела по хозяйству: ему необходимо сконцентрироваться, чтобы закончить книгу, а она только тем и занимается, что учит слова и пытается разобраться в мудреной грамматике чешского языка. Кристина действительно часами делала упражнения в школьных тетрадках, которые ей давала Тереза, и терпеливо постигала бесчисленные тонкости склонений, родов и существительных.

– Ты это серьезно, Павел?

– Вполне. У тебя много свободного времени, так поработай на пользу общества.

– Ты хорошо меня разглядел?

– В социалистической республике женщины и мужчины будут равны во всем, в том числе в работе.

– Вот и помой посуду.

Когда в соседнем доме освободилась квартира, Йозеф и Кристина сразу переехали, и бытовые трудности исчезли, осталась только дружба. Теперь они встречались сугубо ради удовольствия.

Йозеф хотел получить оставленные в Шамони вещи, но, узнав, сколько будет стоить пересылка, решил, что они заберут их сами, когда поедут в горы, так что пришлось покупать новую одежду.

Три месяца спустя Павел и Тереза пригласили Йозефа и Кристину на ужин. Они впервые собрались вчетвером, а не большой компанией: Павел с Терезой хотели сообщить друзьям важную новость и для начала немножко поинтриговали, предложив угадать.

– Неужели ты наконец закончил книгу? – спросил Йозеф.

– Это ты маханул, братец, мне понадобится год, чтобы все перепечатать и выправить.

Кристина предположила, что Тереза надумала продолжить учебу.

– Нет, поздно, вряд ли я сумею себя заставить.

– Тебя назначили послом? – сделал следующую попытку Йозеф.

– Когда-нибудь назначат, не сомневайся.

– Ты беременна? – предположила Кристина.

– Не так скоро.

– Всё, версии иссякли, сдаемся!

– Мы собираемся пожениться!

– С ума сойти!

– Хотите быть нашими свидетелями?

Они распили еще одну бутылку рислинга из Валахии, малой родины Павла. Это белое вино с легкими фруктовыми нотками пилось как вода и веселило душу.

– Я поднимаю этот бокал за нашу прекрасную страну и всеобщее счастье.

Они чокнулись, и Павел вдруг замер, как будто его осенило.

– Что с тобой? – встревожилась Тереза.

– Друзья мои, у меня появилась идея – блестящая, как обычно. Давайте сыграем две свадьбы в один день. Получится… феерично. Будем праздновать три дня и три ночи.

Йозеф взглянул на Кристину:

– Почему бы и нет, выйдет забавно.

– Нам нужно об этом поговорить, Йозеф.

В ту ночь они долго гуляли по узким улочкам Градчан. Шли молча, каждый ждал, что другой заговорит первым, потом сели на скамейку в саду Валленштейна. Статуи под лунным светом приобретали таинственные очертания, сентябрьская ночь была сказочно теплой. Йозеф предложил Кристине сигарету, оба закурили.

– Ты хочешь жениться? – спросила она наконец.

– Очень хочу.

– Знаешь, Йозеф, мы здесь недавно, у тебя полно работы, я учу чешский, стараюсь, но пока едва могу связать три слова. Дай мне еще немного времени, я должна найти работу, не могу сидеть без дела. Люди ведь женятся, чтобы завести семью, так?

– Я хочу жить с тобой, и мне все равно – в браке или нет. Станем свидетелями Павла и Терезы, а со временем, возможно, поменяемся ролями.

Никому не под силу остановить ход Истории, она подобна бурной реке, способной наделать немало бед. Только что закончилась немыслимо жестокая многолетняя война, оставившая горечь в сердцах людей, даже у победителей не было сил радоваться. И все-таки окошко приоткрылось, надежда согревала выгоревшие дотла души, все верили в новый лучший мир. Немногие отщепенцы, капиталисты – вот ведь мерзавцы! – делали все, чтобы сохранить свое имущество, а бывшие сторонники рейха изо всех сил старались держаться в тени, чтобы люди забыли их прошлое, но энтузиазм и надежда главенствовали.

Все торопились покончить со старым миром.

В стране сложилась небывалая политическая ситуация: в правительство национального единства вошли словацкие консерваторы и чешские коммунисты, возглавил разношерстную коалицию престарелый Эдвард Бенеш, овеянный славой лондонский изгнанник, пользовавшийся поддержкой Сталина.

Государственные мужи восстанавливали из руин ту Чехословакию, которая возникла после Первой мировой войны путем объединения трех территорий – Моравии, Богемии и Словакии. У двух последних не было ничего общего, кроме границы, а Судетская область на юге стала бомбой замедленного действия и предлогом, позволившим Гитлеру развязать войну.

Теперь можно было начать масштабное сведение счетов, развязав долгие дискуссии и объединив на время все партии в националистическом угаре. По указам Бенеша два с половиной миллиона судетских немцев и немцев, проживавших в других чешских землях, согнали в лагеря, а потом выслали в Австрию и Германию, возложив на них коллективную вину за все бедствия. Четыреста тысяч чехов венгерского происхождения отправились в Венгрию, а их имущество конфисковали без выплаты компенсаций.

Никто не осудил эти меры, они никому не показались ни несправедливыми, ни излишне жестокими, их восприняли как восстановление исторической справедливости. Преступления нацистов находились за гранью добра и зла, и ни один чех, ни один словак – будь он «правый» или «левый» – не представлял себе будущего без наказания. Нельзя и дольше жить вместе, бок о бок, как ни в чем не бывало, массовое искупление – справедливое наказание за молчаливое пособничество и активное сотрудничество с оккупантами. На митингах и в кафе звучал один и тот же «очистительный» мотив: мы должны остаться среди «своих».

Выступая на одном из партийных собраний, Павел заявил: «Не имеет значения, были эти люди коллаборационистами или нет. Они немцы, и мы больше не хотим видеть их рядом с нами!»

Обескровленная войной страна потеряла еще около четверти населения.

Йозеф уходил на работу в семь утра. Кристина оставалась дома и все утро упорно старалась «стать чешкой», делала упражнения, учила склонения и спряжения, легко заучивала по тридцать слов. Она читала детские книги, пыталась разбирать статьи в вечерней газете и быстро продвигалась вперед благодаря Терезе, которая приходила после уроков и занималась с ней – иногда весь вечер.

Все четверо решили, что больше ни слова не скажут друг другу по-французски, и через две недели привыкли общаться на чешском, причем говорили быстро, но Кристина почти все понимала и даже вмешивалась в беседу. Друзья исправляли ее ошибки, и к концу года она почти освоила язык новой родины.