Синтез (СИ) - "Токацин"

Гедимин удивлённо мигнул.

— С самого апреля здесь ничего не происходит. Мне это не нравится, — угрюмо сказал взрывник.

— Не хватает восстаний? — хмыкнул ремонтник, машинально прикоснувшись к груди. Шрам, полученный в апреле, высветлился до едва заметного пятна с поблескивающей поверхностью — если не вглядываться, не заметишь. «Легко я тогда отделался,» — в очередной раз подумал сармат. «Чего Лиску неймётся?!»

— А тебе всё нравится, атомщик? — хмуро спросил Линкен.

— Да. Работать не мешают, — отозвался ремонтник.

Взрывник выразительно хмыкнул и отвернулся.

…Неуклюжая попытка Айрона разобрать урановую сферу на части закончилась так, как и должна была, — упавшими вниз обломками и облаком пыли, оседающей на защитный экран. Гедимин взял лаборанта за плечо и держал так, пока самые крупные куски не были извлечены; дальше Айрон перестал дрожать и мог работать спокойно. Что бы ни сказал ему в спину Константин, сквозь два защитных поля не просочился ни один звук, и вскоре сфера была вынута. На обсидиановый экран и образцы ирренция осело немного урановой пыли; Гедимин осторожно смёл её на рилкаровую пластинку и установил над ней защитное поле, — теперь можно было вынимать её и нести на переработку вместе со всеми остальными обломками.

«Манипулятор пора дезактивировать,» — жестами сказал Константин. Гедимин кивнул и ответил: «Поставлю новый — сделаю.»

Он не стал дожидаться, когда командир уйдёт, а лаборант вернётся, — едва отпустив манипулятор, развернулся и подошёл к облучателю. Эксперимент продолжался уже почти год; половина образцов подверглась заражению и медленно превращалась в ирренций, вторая пока противостояла излучению, но позавчера Гедимин заметил ещё несколько светящихся точек на защитном экране, — литий, самый лёгкий из металлов, сдался. Ремонтник, задумчиво глядя на него, представлял, как десятки атомов слипаются в огромное тяжёлое ядро ирренция. Что именно заставляло их собираться вместе, преодолевая серьёзнейшие силы отталкивания, он не понимал до сих пор.

Сзади незаметно подошёл Айрон; наверное, он стоял на месте две-три минуты, прежде чем потрогал Гедимина за локоть. Сармат обернулся.

«Йод светится?» — жестами спросил лаборант. Гедимин покачал головой.

«Надо проверить,» — Айрон прикоснулся к анализатору. Гедимин недоверчиво хмыкнул. Лаборант посмотрел на него исподлобья и потрогал защитный экран. «Вскрываем?»

…Образцы, прошедшие проверку, один за другим возвращались в облучатель. Все они при малейшем встряхивании разрывались на куски — облучённая, заражённая фольга стала невероятно хрупкой, и как ни старался Гедимин извлекать их осторожно, для разрушения хватало одного случайного сотрясения. Пока держалось стекло — кремний и кислород показывали завидную устойчивость к заражению. То же можно было сказать о неметаллических образцах вокруг облучателя.

Анализатор пискнул, высветив последнюю строку в описании состава литиевой фольги, — считанные десятки атомов ирренция. Гедимин отложил прибор и протянул пластину лаборанту. «На сегодня всё,» — подумал он и почти уже нажал клавишу отключения, но посмотрел на Айрона и удивлённо мигнул — филк протягивал образец йода.

«Зачем?» — спросил Гедимин, неохотно берясь за анализатор, — заведомо бесполезную работу он никогда не любил. «Проверь,» — Айрон сложил руки в жесте просьбы. Ремонтник удивлённо мигнул, но спорить не стал, — до конца смены оставалось ещё достаточно времени, чтобы выделить из него три-четыре минуты на ещё одну проверку…

Анализатор пискнул. Гедимин пробежал взглядом по верхним строкам на экране — в них не содержалось ничего нового — и, ошалело мигнув, остановился на самой нижней: «Yr-362 — следовые количества».

Айрон хлопнул ладонью по его защитному полю. Он не мог видеть, что на экране, — Гедимин держал прибор слишком высоко. Первый удар не привёл ремонтника в себя, и Айрон стукнул ещё раз, уже не ладонью, а кулаком. Гедимин мигнул, перевёл взгляд на него и развернул сигма-сканер экраном к нему. Лаборант замигал, потянулся к прибору, отдёрнул руку и широко ухмыльнулся.

… - Так значит, любое вещество может превратиться в ирренций? — Айрон накинулся на Гедимина с вопросами, едва сбросил защитное поле. — Тогда… Если оставить где-то кусок ирренция, когда-нибудь вся планета станет ирренциевой?!

Ремонтник озадаченно мигнул — такая мысль ему в голову не приходила.

— Интересно, как это будет выглядеть, — пробормотал он, зачёрпывая дезактивирующий раствор.

— Какое вещество будет следующим? — спросил Айрон. Гедимин пожал плечами.

— Скорее всего, дальше процесс замедлится. Герберт считает, что лёгкие неметаллы очень устойчивы к заражению… в любом случае, чтобы собрать сто сорок пять ядер дейтерия и слепить в одно новое ядро, нужно или очень много времени, или очень много энергии.

…Ещё с порога Гедимин услышал недовольный голос Константина, выразительное хмыканье Линкена и бурчание Иджеса, собирающего вещи.

— Ты куда? — спросил его ремонтник.

— Наверх, — буркнул Иджес, пристёгивая к поясу лучевой резак. — Подальше от ваших опытов. Мало мне было урана, вы ещё серую дрянь притащите…

Гедимин озадаченно мигнул.

— Есть разрешение на переработку ирренция, — пояснил для него Хольгер, помахав зажатым в ладони смартом. — Завтра, когда разделитель освободится, я этим займусь.

— Очень хорошо, — кивнул ремонтник, чувствуя в груди приятное тепло, а в теле — усиливающуюся дрожь; первичный образец ирренция ещё ни разу не выносили за пределы хранилища, и сармат не собирался доверять такую работу лаборанту. — Помощь нужна?

— Да, — ответил Хольгер. — Я попрошу тебя извлечь образец из хранилища и принести сюда. Мы заменим его ирренцием новой выработки.

— Гедимин завтра будет занят ураном, — недовольно сказал Константин. — Он давно зашёл за все лимиты облучения. Тут что, совсем нет сарматов с прямыми руками? Иджес, ты долго собираешься прятаться от работы?

Механик вздрогнул всем телом и поднял руку, словно пытаясь прикрыться от удара. Гедимину стало не по себе.

— Не трогай его, — буркнул он. — Пока уран греется, я достану и принесу ирренций. У нас хватит времени на всё.

Въедливый запах дезактивирующих растворов за все многочисленные «очистки» впитался в кожу и пропитал комбинезон; если одежду ещё удавалось отстирать, то сам Гедимин смирился с тем, что с ним этот запах останется навсегда. Реакция на химикаты давно прошла — как-то ради эксперимента сармат даже промыл ими носоглотку — и ничего не почувствовал, как будто наглотался обычной воды. «Привыкание,» — заключил он, закрывая за собой санпропускник и спускаясь на нижний ярус. В хранилище, под урановой сферой, лежал герметичный рилкаровый куб с двумя сотнями граммов окиси ирренция внутри; Гедимин думал, что надо ускорить замену сфер — за два месяца накапливалось много ирренция, но уран становился крайне хрупким.

Айрон, увидев, что сармат заходит в лабораторию, фыркнул и отвернулся. Ремонтник прошёл мимо и остановился у рабочего стола Хольгера. Обычно развёрнутая там химическая лаборатория была частично убрана в ящики, а центральное место занимал самодельный выпарной аппарат. Гедимин придирчиво осмотрел его и не нашёл существенных изъянов. Устройство начало работать ещё ранним утром, и количество жидкости внутри заметно уменьшилось. Гедимин включил подсветку, чтобы оценить её прозрачность. Она была незначительно мутнее, чем вода, взятая из верхнего слоя Атабаски; только приглядевшись, можно было заметить белесую с лёгким жёлтым блеском взвесь у самого дна.

— Оседает, — пояснил Хольгер, указав на едва заметную муть. — Но такое количество жидкости быстро не выпаришь. Радует лишь то, что ни констий, ни кейзий не образуют летучих соединений. Всё уйдёт в осадок, оттуда и будет извлечено.

Хольгер слегка волновался — это было видно по красноватому блеску его глаз. Гедимин одобрительно кивнул.