Сергей Павлович Королев - Ребров Михаил Федорович

«И у “соседей” наших, ракетчиков, тоже нелегко рождалась та сама добавочная, третья ступень ракеты-носителя, — рассказывал ведущий инженер Олег Генрихович Ивановский. — И на основной ракете требовались доработки. Теперь в ее носовой части вместо спутника должна была устанавливаться целая ракетная ступень. С чьей-то легкой руки ее назвали «Еленой». Луну древние греки именовали Селеной. А это созвучно. Так ли было — не знаю, не ручаюсь. Но наша третья ступень стала называться «Еленой», а сокращенной просто «Е». Блок «Е». Для этого блока наши специалисты вместе с коллективом конструкторского бюро Семена Ариевича Косберга создали ракетный двигатель, которого еще не знала ракетная техника. Он мог запускаться в вакууме и в невесомости, причем имел очень хорошие характеристики и по тяге, и по собственному весу…

Август 1958-го. На мысе Канаверал готовили к старту ракету «Тор-Эйбл», которая должна была вывести на маршрут лунный зонд «Пионер». Уступив первенство в запуске спутников, Америка готовилась взять реванш. В это самое время на космодроме Байконур торопились со своим пуском. И тоже — к Луне.

«Пионер» стартовал 17 августа. Ракета «Тор-Эйбл» пролетела всего 16 километров, мощный взрыв на 72-й секунде. У Королева появился шанс на лунные лавры, он не хотел его упускать…

Казалось, что теперь обойти себя он не даст, тем более что его ракета мощнее и надежнее. Но именно с энергетикой носителя и возникли сложности. Точнее — с заправкой горючим блока «Е». Для заправки блока требовалось горючее с повышенной плотностью. На космодроме такого не было. Государственная комиссия принимает решение: послать в Баку два самолета-заправщика, взять горючее и доставить в Ташкент, оттуда по железной дороге в Тюратам. Стационарный аэродром на Байконуре только строился. При посадке на мокрую полосу один из самолетов занесло. К счастью, все обошлось благополучно.

Среда, 27 августа. День выдался жарким. Тень от ракеты медленно укорачивалась, напоминая о времени. В полдень прозвучала команда «Пуск!» Прошел доклад: «„Изделие“ идет устойчиво». И тут же второе солнце вспыхнуло в белесом небе. На 92-й секунде «семерка» начала разваливаться…

Подготовка очередного пуска шла трудно. Расчеты ракетчиков-испытателей валились с ног от физической усталости и нервного напряжения. Это стало причиной еще одного ЧП. Обалдевший оператор пульта управления заправкой неосторожно включил открытие клапанов слива горючего из ракеты. Королев негодовал, но в работу военных не вмешивался, понимал: люди на пределе сил.

Соперник, что называется, наступал на пятки. «Пионер-1» покинул стартовый комплекс 11 октября. Уже отработали первая и вторая ступени носителя, включилась третья, но из-за неполадки в системе управления ракета не смогла достичь необходимой скорости. «Лунник» начал обратное движение к Земле и сгорел в плотных слоях атмосферы.

О случившемся Королев узнал в бункере 12 октября, когда шел предстартовый отчет второй «семерки». В эти напряженные дни шестеро главных конструкторов — Королев, Пилюгин, Кузнецов, Бармин, Рязанский и Глушко — не теряли надежды. Конечно же, сутки давали американцам большой выигрыш. Но и здесь у Королева был свой расчет. Траектория полета «Пионера-1», как говорят баллистики, шла вдогон вращения Луны, мы стреляли против, а потому, в случае четкой работы техники, могли достичь Луны на несколько часов раньше.

— Не будем паниковать раньше времени, — старался успокоить стартовиков Королев. — Аккуратность и ответственность — вот что должно быть основным.

Главный конструктор был прав, хотя об одном обстоятельстве он умолчал. Вероятность промаха у нас была выше, чем у американцев, за счет значительно большей скорости подлета к Луне.

Ничто не предвещало беды. Ракета нормально ушла со старта, хронометры отсчитали злополучную 92-ю секунду, ждали отделения «боковушек». И вот тут, пройдя начальный участок полета, «семерка» снова взорвалась. На сотой секунде.

Мрачный Королев долго не выходил из бункера. «Почему так? Где скрыто то, что срывает программу, уменьшает шанс на успех? Случайность, небрежность, преднамеренность?» Последнее главный конструктор отвергал, но и совсем сбросить со счетов не мог. Неожиданно услышанный разговор насторожил. Откровенничали между собой испытатели: «Вот мы стреляем по Луне, а где она, Луна-то? Где-то внизу, под ногами. Непривычно это — стрелять по объекту, который находится на обратной стороне Земли?»

Королев распорядился — завтра же всем стартовикам прочитать популярную лекцию на тему: «Как лететь к Луне, что такое небесная механика и какие законы учитывает космическая баллистика».

Однако истинная причина была в ином. Определить ее поначалу мешало то обстоятельство, что обломки взрывающихся ракет разлетались по огромной территории. Собрать их, исследовать было очень трудно. И все-таки кое-что «нащупали». Виной всему оказались резонансные колебания, в результате чего и происходило разрушение ракеты. Поиском решения этой проблемы занимались видные ученые М. В. Келдыш, А. Ю. Ишлинский, Г. Н. Петров. Руководил исследованиями сам Королев. В результате приняли предложение практика Л. А. Воскресенского, простое в реализации и ставшее весьма эффективным, — установка специальных демпфирующих1 устройств.

8 ноября американцы предприняли еще одну попытку запуска, но и «Пионер-2» постигла участь его предшественника. За океаном торопились, однако к следующему пуску мы подошли первыми: на Байконуре старт готовили на 4 декабря, на мысе Канаверал — на 6-е. НО и на этот раз удача отвернулась и от нас, и от них. Авария на «семерке» случилась на 245-й секунде, и уже по иной причине, а у американцев повторилось то, что было раньше: развить нужную скорость их ракета не смогла.

Очередные приготовления на Байконуре совпали со встречей Нового, 1959 года. Королев требовал от всех полной собранности и внимания. Запуск планировался на 2 января. Комплексные испытания прошли успешно, если не считать одного «боба». Неисправность быстро устранили. За несколько часов до пуска началась морось. Противная для стартовиков и опасная для ракеты. Это злило Королева. Потом он скорее почувствовал, нежели увидел перемену погоды. Начали падать редкие снежинки. Они то медленно кружились, то летели над застывшей степью, то взмывали вверх. Стало тихо. Небо вызвездило.

Неприятности начались непосредственно перед пуском. Хронометры отсчитывали последние минуты, когда не прошла команда на отвод фермы обслуживания. Тридцатиметровая стальная громадина, которая должна была отойти от ракеты и опуститься на специальную платформу, оставалась на месте. Отказали электромоторы.

Королев помрачнел. Срывался замысел, так долго и трудно решаемый многими конструкторскими коллективами. Время, которое замедлялось в предстартовый момент, вдруг словно заторопилось, оставляя все меньше и меньше минут на размышления. Заместитель Королева по испытаниям Л. А. Воскресенский дает команду продолжать отсчет и предлагает снять упор и отвести ферму, готовую упасть набок. Это был рискованный и опасный по последствиям шаг, продиктованный отчаянием. Так казалось. Королев слушал молча и сосредоточенно. Предложения и суждения вправе высказывать каждый. Окончательное решение — за техническим руководителем.

Королев понимал, какая ответственность лежит на нем. Перед ним был стартовый комплекс, который через считанные минуты мог превратиться в кладбище бетона и металла. Перед ним были люди, которые уже давно не знали передышки в работе и поверили, что сегодня они завершат задуманное. Перед ним был хронометр, который неумолимо вел отсчет. Но была еще минута. Одна минута — большего не оставалось на размышление.

Они стояли друг против друга — приземистый, плотный Королев и высокий, худощавый Воскресенский, два «технаря», на долю которых выпало решать. Каждый глубоко сознавал степень ответственности и, не полагаясь на собственное видение проблемы, внимательно вникал в контраргументы другого, мысленно оценивая их.