Сердце старого Города (СИ) - Софья Вель

бездумно перебирала провиант в кладовой. Отец был в магистратуре, как и всегда. А Алеон ушел… При этой мысли Сильвия начинала плакать. Он ушел неделю назад, и за всю неделю девушка проспала от силы несколько часов. Пару дней назад Гаспаро спросил дочь, согласился ли Алеон снова читать лекции в университете. Но Сильвия только покачала головой. Отец что-то буркнул о долге Алеона перед семьей, о ее нерадивости и женской глупости, потом махнул рукой. «Живите, мол, как знаете…». Беда была в том, что Сильвия не знала, как теперь жить. К н и г о е д. н е т

Пропажу камня не заметили, казалось, все было по-прежнему. Жизнь текла своим чередом. Но для Сильвии существование обратилось мукой. Тягучее ожидание, все нарастающая тревога и слезы. Ссора с мужем, но главное, ее причина — делали картину бытия невыносимой. Алеону не нужна такая жизнь, обыденная, «человеческая», ему не нужно благополучие или скромное счастье. Ему нужны звезды. И этого не изменить. Люди видят бессмертие в детях: для них строят дома, создают города, открывают звезды, чтобы им было легче, лучше, интересней… Алеону все это ни к чему. Зачем бессмертному продолжение? Он сам себе альфа и омега. Абсолют. Абсолютный эгоизм.

Сильвия то и дело закрывала лицо рукой, «вжимая» набегающую слезу назад. Нет. Она не будет плакать!

Вдруг грохот оглушил девушку, отвлекая от тоскливых мыслей. Дом заходил ходуном, а с потолка посыпалась пыль. Сильвия встрепенулась, гадая, чтобы это могло быть: гроза? Молния попала в дом? Гроза? Поздней осенью? Может, неудачный эксперимент отца? Но отец ушел в университет, разве нет? Сильвия не слышала, чтоб он возвращался. Она попробовала открыть дверь, та долго не поддавалась. Но когда, наконец, поддалась, в лицо девушке ударил столб огня, а глаза защипало от дыма. Сильвия отпрянула, быстро закрывая дверь.

Пожар!

Девушка бросилась к черному ходу — заваленной хламом двери, не замурованной хозяевами только по нерадению. Подвал очень быстро начал заполняться едким дымом.

Раскидывая коробки со старыми вещами, Сильвия натолкнулась на сильно потрепанный плащ. Боясь обрушения уже трещавших балок потолка и остерегаясь раскаленных щеп, девушка накинула пыльную тряпку на плечи.

Дверь никак не открывалась. Сильвия почувствовала, как засаднило в легких, а глаза больше не различали очертания предметов, в ушах зазвенело до боли. В отчаянии она навалилась на дверь — дверь, наконец, поддалась. Девушка очутилась в небольшом внутреннем дворике. Закашливаясь, она упала на стылую землю. Но тут же резко подскочила, обернувшись к дому. Чудовищный жар алыми языками поедал крышу и стены. Сильвия остолбенела. Пламя пожирало не только их дом, оно охватило весь мир, жутким заревом растекаясь по самому небу. В дикой пляске огня слышались утробные стоны рушащихся зданий, крики насмерть перепуганных людей, детский плач — все звуки растворялись в чудовищном гуле.

Сильвия выскочила на улицу. «Надо найти отца!» — мысль билась в голове. Девушка побежала в университет. Небесные башни буро-алыми зубами впились в багряно-серое небо. Клубы едкого дыма и пепла поднимались облаками к шпилям. А росчерки огненного дождя из метеоритов делали картину воплощением Инферно.

Сильвия ничего не понимала. Что это?! Обезумевшая природа? Неудачный эксперимент? Конец Миров? Апокалипсис?

По улице прокатился зычный крик — навстречу Сильвии неслись всадники, они гнали впереди себя лошадь с горящей гривой. Врассыпную бежали люди, но стрелы преследователей легко попадали по жертвам чудовищной охоты. Сильвия вжалась в стену дома, еще не охваченного пожаром. Всадники проскакали мимо. Задыхающаяся от ужаса Сильвия выскочила на улицу, щедро освещаемую кроваво-алой зарницей.

Из тени к ней бросился человек, Сильвия испуганно шарахнулась в сторону. Но через секунду сама же подбежала к молодой женщине, упавшей на камни мостовой. Наклонившись к несчастной, с ужасом поняла — смерть настигла незнакомку, не дав сказать главного: Сильвия схватила младенца, ожидая, что малыш заплачет, но он, оставленный Дыханием Всевышнего, безвольной куклой обмяк в руках. Сильвия почувствовала, как повело… Она всхлипнула, тряся малыша. Малыш словно бы уснул — смерть от едкого дыма погубила его раньше, чем стрела маму.

В жутком реве раздался утробный стон — медленно обрушивалась одна из башен университета.

Сильвия оттащила тело женщины к стене, она не могла оставить мертвую на мостовой, вложила в еще теплые руки матери младенца, уснувшего вечностью. Едва сдерживая истерику, побежала дальше.

Стон оглушил, заставляя упасть, зажав уши. Пала центральная башня.

Сильвия упрямо поднялась, чтобы бежать дальше по обезлюдевшим улицам — пожар и жуткие всадники выгнали всех прочь. У самого подхода к величественному зданию университета, девушка едва успела спрятаться — с диким улюлюканьем всадники проскакали мимо, волоча кого-то в сетях. Стремясь стать невидимой, Сильвия укуталась в плащ и прижалась к стене. Нервно перебиравшие складки ткани руки наткнулись на странный предмет. Не давая себе отчета, машинально, Сильвия извлекла предмет из кармана. Амулет. Откуда он здесь? Мысли скакали и плясали, не все ли равно? Сильвия тупо смотрела на крупные звенья. Она ничего не помнила. Совсем. А через миг уже не думала о безделушке. Когда гул цокота копыт стих, побежала дальше.

Наконец, она достигла центральной площади перед университетом. Картина ошеломила, разум отказывался верить в достоверность происходящего. Действительность показалась абсурдом.

Ратуша, Собор, Университет — все было объято пламенем. Несколько катапульт били стены зданий огненными ядрами.

Неведомое, дикое племя, исчадия Ада, зачем-то оседлавшие коней, стекались вереницами к дюжине горожан, стоящих посередине площади. Сильвия не без труда узнала в избитых пленниках Совет Излаима, его Архимагов. Самые уважаемые и могущественные жители Излаима стояли на лобном месте города побитыми стариками, в порванной и обгорелой одежде.

Сильвия искала глазами отца, он стоял позади архимага Лябиуса, оба жались друг к другу, ища защиты от жутких демонов, пришедших из Темных Миров. Тогда и был завершен спор, длинною в полстолетия. Увы, никто из Архимагов в нем не выиграл — оба оказались беспомощными старцами перед злобным оскалом смерти.

К архимагам подъехал всадник. Одетый в латы, он казался великаном на фоне остальных. Архимаг Калиостро, глава Совета, вопрошающе протянул руки, умоляя о пощаде. Гул пожара поглотил слова. Всадник в латах повернулся к заполонившим всю площадь воинам и прокричал что-то на лающем, зычном языке. Его племя ответило жутким рыком.

Этот рык эхом отразился от стен, разбиваемых огнем катапульт. Всадник в латах повернулся к архимагам. Лай-рык перешел в рев. Несколько воинов спешилось, они подошли к жавшимся пленникам. Упирающихся и молящих о пощаде стариков поволокли к катапультам.

Сильвия зажала рот руками, но даже так не сдержала крика. Стариков привязывали к