Маша и Медведь 3 (СИ) - Войлошников Владимир

— Дай, я предположу, — кисло сказала Маруся: — «Следует направить ваше внимание на кандидатов более достойных?»

— Тебе тоже так говорили⁈ — вскинулась Аня.

Маруся неопределённо покачала головой:

— Не вполне, но… Подозреваю, что донимать не будут разве что Машеньку, и то есть варианты. Слухи неизбежно просочились. И многие кланы готовы порваться на британский флаг, лишь бы заграбастать себе сильную магичку. Даже — имейте в виду — совершенно не зная, кто мы. Наших фамилий тоже нигде не значится.

— Ни фамилий, ни фотографий, — протянула я.

— Да ничего о нас неизвестно, кроме возраста и магического статуса! Может, мы тут бабы-Ёжки как на подбор. Но им плевать.

— Что, делались предложения? — поняла я.

— Неоднократно. Так что, Анюта, ты не одинока…

Прошло дня три, и, примчавшись к ужину (раньше Димы, который заскочил к себе зачем-то), я обнаружила, что приборов расставлено в два раза меньше, чем обычно. Суровая Надежда Николаевна заканчивала сервировать стол.

— А что случилось? Куда делись люди?

Домоуправительница чопорно ответила:

— Часть постояльцев была перемещена в другие пансионы, ваше высочество*, по указанию руководства.

*Да, именно мне почему-то досталось такое обращение,

а не «ваша светлость», как всем нормальным герцогам.

Видимо, каким-то образом

титулы Баграра в местную систему пересчитали.

Я плюхнулась на своё место — первая! Есть хочу, ужас.

Из нашего коридора вышла Маруся, села рядом со мной.

— Ты чего невесёлая? — я обрадовалась мясной котлете почти как медведь. — А где Анечка?

— Она получила предложение, от которого не смогла отказаться.

Вилка брякнула у меня из рук:

— Как? Замуж?..

— Пока нет, но… Императрица прислала ей личное приглашение погостить, — Маруся приподняла брови.

— Ёшки-матрёшки…

— Вот именно. Если в игру вступили такие силы, поди-ка откажись… Я ей кое-что подсказала на дорогу, но… — в зал вошли Дима с компанией, Маруся моргнула, мол: потом, и быстро перевела тему: — А за Виктором Ивановичем жена приехала, ты можешь себе представить? Их, кто на Бриарее долго жил, почти всех перевели на дачу академии наук, разрешили проживание с семьями.

Меня больше тревожил Лёня, но судя по безмятежному Марусиному виду, его переводить не стали. Точно, вон он идёт!

Теперь я смогу сосредоточиться на рассказе про «летописца». Хотя Виктор Иванович не особо меня трогал. Да, вроде бы, человек неплохой, но не настолько, чтобы чрезмерно печься о его судьбе.

— Маша, да ты меня не слушаешь! — с досадой сказала Маруся.

— Ой, извини, извини, я задумалась. Так что жена?

— Это наша Агриппина!

— Не может быть!

— Правда, Маша, я смотрела из окна! Услышала звуки и выглянула. Выходит женщина — я думаю: надо же, как похожа. А тут он — он, наверное, её сквозь стеклянные двери из прихожей увидел, и как побежит навстречу! А она к нему! Ноги подкосились, плачет, смеётся…

— Боже мой, — прошептала я и схватила салфетку, промокнуть выступившие слёзы.

— Барышни в своём репертуаре, — смущённо проворчал Добрыня.

— И всё же, господа, это очень трогательно, — Александр поднял бокал, — предлагаю выпить этот прекрасный морс, чтобы все семьи на земле благополучно воссоединились!

Ещё дней десять мы практически валяли дурака. Расспросы почти прекратились, даже дознаватели наезжали уже не каждый день, а время от времени, прояснить очередной пунктик.

— А кто-нибудь знает, зачем мы тут сидим? — за очередным обедом спросила я.

Нет, мне, конечно, нравится время с Дмитрием Александровичем проводить, но как-то не так представляла я себе нашу будущность.

Но ответить мне никто не успел. В столовую стремительно вошла домоправительница с серебряным подносом, на котором лежал небольшой прямоугольник бумаги:

— Прошу прощения, ваше высочество, Дмитрий Александрович, срочное!

Дима взял записку, пробежал глазами…

— Надежда Николаевна, это всё?

— Абсолютно, ваше высочество! — вытянулась колом та. — Слово в слово!

— Ничего не пойму. Отец требует, чтобы завтра я, совместно с Машей, явился на место постройки будущей академии… — пожал плечами. — Зачем?

— Только вы? — уточнил Иннокентий.

— Да. Держи, тут и для тебя есть приписка.

Кеша тоже перечитал листок.

— Действительно, странно как-то. Возможно, он не хотел по телефону, и завтра ты получишь разъяснения на месте?

ТИХОЕ УТРО

Закрытая усадьба под Омском

Маруся

Так получилось, что сразу после завтрака большая машина с затемнёнными стёклами увезла по секретным делам и Машу, и цесаревича с неизменными сопровождающими. Маруся с Лёней остались вдвоём. Даже в работе дознавательной комиссии был объявлен перерыв.

— Предпочитаете пройти в гостиную? — Леонид церемонно подал ей руку.

Они всё никак не могли перейти на «ты», и Марусю это начало даже тяготить. Но самой предложить было как-то неловко.

— Напротив, Лёня, я буду очень благодарна, если вы составите мне компанию в моей комнате. Мне нужно собрать некоторые вещи.

— А это не будет… выглядеть неприлично?

— Я вас умоляю! Чем моя комната отличается от любой другой комнаты здесь, в которой мы в любом случае будем находиться вдвоём? Мы оставим открытыми двери, и все нормы приличия будут соблюдены.

И всё-таки он входил в этот девичий мирок как на чужую территорию. И этот знакомый взгляд… Дежа-вю, в самом деле!

— Присаживайтесь, Лёня! — Маруся махнула рукой в сторону кресла. — Мне нужно рассортировать кое-какие бумаги, отдельные записки…

Маруся начала рыться в сумочке и вдруг выгребла оттуда довольно бесформенный шёлковый комок:

— Ах, мы про него совершенно забыли со всеми этими событиями! А ведь скоро Масленица!

— А-а-а… что это за предмет?

— Да это… — Маруся засмеялась и начала разворачивать ткань, — я ведь рассказывала про аккумуляторы? Так вот, когда мы болтались в «Следопыте», насквозь промокшие, я впотьмах собрала все наши запасные украшения и завернула их в этот палантин, чтобы не растерять мелкое. Сунула в сумку, а потом забыла. Сколько оно тут тряслось-болталось…

На измятом шёлке возвышался спутанный комок из цепочек, оправ, шнурков и ремешков, переливающийся гранями камней.

— Здесь и драгоценное, и недрагоценное, несколько верёвочек для болящих тоже, всё перепуталось…

— Я могу разбирать с этого края, а вы — с того, — предложил Леонид. — Быстрее закончим.

— Отлично!

23. ПОНАМЕШАНО ВСЕГО

ПУТАНКА

Торопиться было особо некуда, и Маруся успевала сопровождать каждую извлечённую вещицу рассказом:

— А это прабабушке прадед привёз из сирийского похода. Благодарность от Латакийского ювелира. Прадедушка помог ему вывести семью из-под бомбёжки. Судя по сохранившимся письмам, прадедушка почему-то думал, что спасает семью молочника. Мой прадедушка был полковником медицинской службы… нет, тогда, наверное, ещё лейтенантом, он в ту компанию совсем молодой был… Он, в общем-то и нашёл их, потому что наши между обстрелами искали раненых. А тут целый подвал детей мал мала меньше, да женщина с новорожденным, которая едва могла встать, и муж одноногий на деревяшке… Они из-за родов и не успели вовремя выбраться. А через неделю ювелир нашёл прадедушку в госпитале и принёс этот браслет, серьги и кулон. Смотрите, какой глубокой синевы камни.

— И огранка замечательная, — оценил Лёня, — как и история.

— А это…

Так они разбирали драгоценную путанку довольно долго, пока Леонид не спросил:

— Маруся, откуда у вас это колье?

— Ах, его-то я и искала. К нему должны быть ещё серёжки. Есть и второй комплект, рубиновый, но он, кажется… Ах, нет! Я думала, он у Маши, а он здесь.

— А искали вы их для того чтобы?..

— Мы должны вернуть эти драгоценности до окончания масленичных торжеств, — Маруся легонько погладила камни. — Удивительный оттенок изумрудов, вы не находите? Голубоватый, словно морская волна.