Смертник - Владимир Махов

– Да, вспомнил. А почему ты так ко мне обращаешься, Краб?

– А как я должен к тебе обращаться, если ты девушка?

– Я… – Ника растерялась, ей нечего было сказать.

– Я выведу тебя отсюда, – упрямо повторил Краб и пошел на нее. – До бара дойдешь – твое счастье. Знаешь, почему я тебе помогу? – Он ткнул ее в грудь, и Ника покачнулась. – Не только потому, что ты женщина. Все эти типы как были дерьмом, так им и остались. Настоящим мужиком оказалась лишь ты, единственная из всех.

– Как ты узнал, Краб, что я?.. – Ника замялась.

– Все уже знают. Обыскивал тебя Хромой, вот он всех и обрадовал. Наши на ушах стоят, такие планы относительно тебя строят, слушать тошно. Все, хватит болтать. Да, забыл спросить, ты без очков-то видишь?

– Вижу. – Она потупилась.

– Понятно. Это хорошо. Сейчас выйдешь и сразу направо. Пока я дверь буду закрывать, ты пройдешь по коридору, потом по лестнице вниз. Справа от нее дыра в стене, сразу за кустарником. Туда и полезешь. Там жди меня. Я выведу тебя на дорогу. Дальше сама.

– Спасибо, Краб.

– Потом поблагодаришь. Чуть что, падай в траву.

– Понятно.

Краб ее не слушал, развернулся и пошел к двери.

– Краб! – не сдержалась она. – А Греку, Максу – им помочь нельзя?

Он не ответил, только повернулся, посмотрел на нее и твердо спросил:

– Идешь?

– Иду. – Подтверждая свое решение, Ника шагнула к двери.

Дверь бетонной каморки открылась неожиданно легко и беззвучно. Краб быстро выглянул наружу, подал ей знак, потом отступил, выпуская ее на свободу. Не тратя времени зря, Ника бросилась бежать туда, куда и было указано. Пожалуй, «бросилась бежать» – сильно сказано. Она старалась держаться рукой за стену, чтобы в случае чего ее падение вышло не слишком шумным. Ноги заплетались, при каждом резком движении нестерпимо кружилась голова.

В коридоре, куда выходил целый десяток дверей, сиротливо горел фонарь. Его света хватило Нике на то, чтобы с честью справиться с первым испытанием. Как Краб и сказал, коридор скоро кончился, за ним обнаружилась лестница, ведущая вниз. Девушка сбежала по ней и сразу повернула направо. Здесь было темнее, чем наверху. Действуя ощупью, Ника отыскала провал в стене, забитый колючим кустарником. Даже не пытаясь найти место посвободнее, девушка пролезла сквозь сплетенные ветви.

Потом она долго лежала в густой траве, впитывая ночные запахи. Зона жила. Она выдыхала сырость испарений, накопленных за день, выла на разные голоса, выделяя из общего хора звуки, издаваемые одинокой собакой, порывом ветра гнула к земле жесткую траву.

– Эй, – тихо позвали ее, и Ника ответила.

Краб выбрался из дыры и прошел мимо девушки, держась ближе к ангару. Вскоре он махнул рукой, и Ника послушно двинулась следом за ним. Парень хорошо знал маршрут. Пока они шли вдоль бетонной стены, под ноги им ничего не попадалось. Было так тихо, что Ника не смогла расслышать даже звука собственных шагов.

За секунду до того, как Краб поднял руку, до девушки долетел шум. Она упала в траву. Шелест потревоженных стеблей заглушило дыхание Краба, ставшее шумным. Он торопливо пошел вперед.

– Краб? Ты чего здесь? – Глухой голос шел из раскрытой двери. – Все забыть не можешь, как с бабой по Зоне шел?

– Точно. – Краб усмехнулся. – Ты бы такое забыл?

– Я бы не забыл. Да меня и не обманешь. Я этих баб за версту чую. Но чтоб в Зоне!.. Первый раз о таком слышу. Ничего, завтра перестанешь по кустам шариться. Всем достанется… понемногу. Конечно, если от нее что-то останется, после того как Хромой узнает, чего ради она в Зону поперлась. Что-что, а спрашивать он умеет.

– Надеюсь, что узнает. Самому интересно.

– Долго здесь не шляйся. Смотри, как бы чего не вышло.

– Я это… за угол и назад.

– Понятно. У меня тоже чего-то живот скрутило. А все Дед виноват: «Чистая вода, точно тебе говорю». Даже таблетка для обеззараживания не помогла. Так что давай, я тоже пошел досыпать.

Все время, пока длился разговор, Ника лежала в траве ни жива ни мертва. Насколько она успела заметить, у нее не осталось и намека на оружие. Многочисленные карманы с такими удобными клапанами были девственно пусты. Она сжала руку в кулак, решив защищаться до последнего. Если удастся дотянуться, Ника будет рвать зубами горло, драться. Пусть убьют как бешеную собаку. Лучше уж так. Живой, во всяком случае, ее не получат.

Все обошлось, и девушка с облегчением перевела дух. Спустя некоторое время рядом с ней присел Краб:

– Туда. – Он махнул рукой. – Прямо. Там пропускной пункт и шлагбаум. Видишь?

Что-то серело в том направлении, куда указал Краб, и Ника кивнула.

– Быстро.

Она не успела и рта раскрыть, как его спина мелькнула впереди. Девушка побежала следом. Поначалу никого пропускного пункта она не видела. Кругом было темно, и единственным ориентиром служила спина Краба. Но вдруг тьма словно отступила, и буквально в нескольких метрах обозначился серый призрак развалин. Рядом с ними крылом, уставившимся в небо, стоял шлагбаум.

Сразу за развалинами Краб остановился.

– Ну все… Очкарик. Прощай, – тихо сказал он, порылся среди камней и протянул ей заплечный мешок, стянутый веревкой у горловины. – Там фонарь, бинт, пара банок тушенки, фляга, нож. Твой пистолет тоже никто не взял. Правда, с одной обоймой. Это все, что могу.

– Спасибо, Краб. – Она взяла мешок.

– Ты уж постарайся уйти подальше. Не знаю, правда, как это в темноте. Эти завтра охоту начнут. Если прямо отсюда пойдешь, то к бару «Сталкер» и выберешься. Здесь недалеко. Постарайся… Очкарик.

– Я постараюсь. Не боишься, что на тебя подумают приятели твои? Все-таки этот, у двери, тебя видел.

– Не боюсь. – Краб загадочно улыбнулся. – Не все «патриотовцы» такие звери, как думаешь. Некоторые тебя защищали. Слышала бы ты как! Но Сэмэн сказал, и те, кто не согласен был, затаились. В «Патриоте» тоже не все гладко. Хватит об этом. Ты сказать-то можешь, зачем тебе Зона понадобилась?

– Не могу, а обманывать тебя не хочу.

– Ладно. Проехали.

– Краб, а ты Максу с Греком помочь можешь?

– А если я не хочу им помогать? – Он вскинул на нее колючие глаза.

Она коротко вздохнула и сказала:

– Знаю, бесполезно что-либо говорить. Ты все равно останешься при своем мнении. Просто подумай о том, что Грек спас тебе жизнь, да и не один раз. Поразмысли об этом, Краб. Я не знаю, что для тебя сделали твои друзья из «Патриота», но их благодеяния наверняка должны перевесить помощь Грека. Как бы он к тебе ни относился, но спас тебя. Хотя бы пообещай мне, что ты постараешься что-нибудь для него сделать.

– Это я могу. А ты мне пообещай, что никому и никогда не расскажешь о том, что я тебя спас.

– Хорошо, – согласилась она.

– Другому… другой женщине я не поверил бы. Тебе – да.

– А ты ничего парень, Краб.

Они помолчали.

– Прощай.

– Прощай… Очкарик.

Ника достала фонарик, переложила за пояс пистолет, взвесила на плечах полупустой мешок и пошла прямо, туда, где по указке Краба должен был находиться бар.

Напрочь забывшая о том, что находится в Зоне, – кругом кусты как кусты, – Ника шла вперед. Огромная крыса, перебежавшая дорогу, несколько отрезвила девушку.

Ника привычно коснулась нагрудного кармана и поморщилась. Проклятые «патриотовцы» оставили ее не только без карты Зоны, которую она берегла как зеницу ока. Они не побрезговали даже влажными салфетками, которые девушка носила с собой. Теперь за ребят из «Патриота» можно было не волноваться. Их руки останутся чистыми даже после… Нет, о Максе с Греком она думать не станет.

А карта пропала, так не беда. Стоило Нике сосредоточиться, как лист бумаги, затертый до дыр, вставал перед ее глазами, постепенно обрастал подробностями. Когда они проявились, Ника остановилась как вкопанная. На кой черт ей сдался этот бар «Сталкер»? Он располагался на юге, в то время как ей нужно на запад. Девушка словно воочию увидела тот самый злополучный ангар, помеченный на карте. Туннель, уходящий в подземный бункер, там не значился, но кое-какие сведения о подземной сети у Красавчика имелись. Особенно это касалось той ее части, где они спасались от выброса.

Ника соотнесла свое местонахождение с картой и постаралась мысленно разработать новый маршрут. Насколько она помнила, отсюда прямой дороги не было. После ангара следовала каменная гряда, отмеченная значком «непроходима». Значит, делать нечего, нужно идти на юго-запад вплоть до деревни Касово, а оттуда по шоссе рукой подать до Боровой.

Девушка так и сделала, повернула направо и пошла, высвечивая себе путь фонариком. Луч света с трудом проникал сквозь густую, почти осязаемую тьму. Батарейки быстро садились. Фонарь уже едва обозначал дорогу среди близко растущего кустарника. Ни ветра, ни движения. Мертвая, тревожная ночь. Исчезли даже запахи.

Упрямо двигаясь вперед, Ника и не заметила, как переложила фонарь в правую руку, а в левой сам собой возник пистолет. Потом ей стало не по себе. Она шла и шла, а вокруг были все те же кусты, похожие друг на друга как две капли воды. Почти без листьев, с выставленными в небо ветвями, покрытые острыми шипами, прямо как розы.