Смертник - Владимир Махов

Чем дальше Ника уходила, тем яснее выступала на первый план нехорошая мысль. Дежавю. Разве не здесь она была пару минут назад? Складывалось впечатление, что девушка не продвигалась вперед, а топталась на месте. Под ее ногами с завидным постоянством крутилась дорожка тренажера, только обставленного богаче, чем в спортивном зале.

Ника даже обрадовалась, когда перед ней возникла комариная плешь, границы которой четко обозначались в высокой траве. В этом месте она точно еще не проходила. Девушка обошла плешь по широкому кругу. Стоило появиться одной аномалии, и в голову Ники тут же полезли мысли о других. Например, о вакуумных ямах. Именно их сейчас больше всего не хватало для полного счастья. Рванешься назад и со всей дури влетишь в комариную плешь. Слава богу, ничего подобного не произошло, и Ника постепенно вышла на прежнюю дорогу.

По крайней мере, ей так казалось.

Ночь, копившая силы, будто застыла, потом коротко, утробно зарычала, перевалилась за невидимую грань и вдруг перестала быть тихой.

Несколько раз Ника останавливалась, пугаясь звуков, неожиданно прорезавшихся в ночи. Однажды что-то тихо, но натужно захрипело. Кто-то большой протопал мимо, продираясь сквозь колючие кусты. С замиранием сердца девушка прислушивалась к тяжелым шагам. Только тогда, когда шум затих, она снова включила фонарик и сперва медленно, но с каждым шагом все быстрее пошла дальше.

В другой раз бледно засветился какой-то куст, расплылся мутным пятном. Оттуда, из скрытой черноты, послышалось быстрое жаркое дыхание. Ника погасила вспыхнувший было фонарь и слепо уставилась прямо перед собой. Рукоять пистолета нагрелась в потной ладони. Девушка запоздало подумала о том, что одной обоймы может и не хватить для крупной твари. На всякий случай ей следовало бы иметь под рукой и нож, оставшийся в мешке. Занятая такими мыслями, она не сразу обратила внимание на то, что тревожный звук стал удаляться и вскоре распался в наступившей тишине на еле уловимые шумы.

Ночь катилась под уклон. Девушка заметила это не сразу. Сначала она перестала различать свет фонаря, обругала Краба последними словами, потом подумала и на всякий случай упрекнула себя в неблагодарности. Чтобы батареек хватило еще на какое-то время, Ника выключила фонарь, тут и заметила, что ночь отступила.

Сквозь хилую листву пробивался мутный свет. Сверху, темный у горизонта, опрокинулся над полем серый купол неба. В сумраке раннего утра дорога вполне угадывалась.

Ника торопилась. Не видя перед собой ориентиров, определяющих правильное направление, она подгоняла сама себя. По ее расчетам выходило, что если она и сбилась с курса, то не намного. Скоро Ника должна была подойти к мертвому лесу, обозначенному на карте Красавчика как «мемориал». Девушка напряженно осматривалась по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее это загадочное место. Вокруг, насколько хватало глаз, стелилось поле, покрытое кустарником.

Позже, когда посветлело настолько, что обзор расширился до самого горизонта, Ника уже бежала. Она еще надеялась, что ей повезет, считала, что непонятно в силу каких причин обошла каменную гряду и приближается к шоссе, ведущему к Боровой.

К нему Ника и вышла.

Справа от нее неожиданно, без всякого перехода, появился асфальт. Ника остановилась. Вспышка надежды сменилась таким глубоким разочарованием, что у девушки помутилось в глазах. Метрах в десяти на обочине шоссе из густой травы вырастал деревянный столб указателя, пустивший веселые побеги. Буквы, будто нарисованные вчера, радовали глаз ослепительным белым цветом.

Минут пять Ника, закусив от злости губы, всматривалась в ненавистное название «Полянка».

Каким чертом ее развернуло в обратную сторону? Как она ухитрилась обойти бар, не наткнувшись ни на один ориентир, коих в тех краях было немерено? Теперь она повернула в противоположную сторону и бодро вышагивала на восток. Иными словами, обратно к кордону.

Ника ругала последними словами себя, а заодно и Зону, Красавчика, Краба, всех, до кого могла мысленно дотянуться.

Дорога постепенно забирала вправо и вскоре уткнулась в каменную гряду, ту самую, которую девушка должна была обойти с другой стороны. Она убыстряла шаг, боясь, что шоссе преподнесет ей очередной выверт. Скоро оно должно было влиться в туннель, пробивающий скалу. Если тот еще оставался проходимым, как значился на карте. За четверо суток пребывания в Зоне Ника успела уяснить одно: тут каждую секунду могло что-то поменяться.

Девушку кое-что смущало. На карте, прямо на пунктире, которым Красавчик обозначал туннели, – догадался ведь расшифровать ряд условных символов на обратной стороне! – стоял крохотный красный кружок. Никаких сведений о нем в пометках не имелось. Красавчик, наверное, считал, что каждый дурак в Зоне должен знать, что обозначает этот загадочный знак. Такие же кружки, пусть и в крайне ограниченном количестве, имелись и в других местах. Иногда их было аж по три. Никакого отношения к пройденному пути они не имели, стояли в стороне от тех дорог, по которым их вел Грек.

Комариную плешь, например, Красавчик обозначал черным кружком. Ника убедилась в этом в первый же день, соотнеся аномалию с обозначением на карте. Слов нет, карта была понятна во всем, что касалось географии, но моменты, связанные с аномалиями, Красавчик никак не объяснял. Нике до всего приходилось доходить своим умом.

Спрашивать у Грека она не стала хотя бы в силу той причины, что на пути, намеченном ею после бара «Сталкер» для следования в одиночку, никаких красных кружков не стояло. Кроме того, ей не хотелось лишний раз вызывать подозрения.

Скорее всего – по крайней мере, Нике хотелось так думать – крохотным, детально прорисованным крестиком Красавчик обозначал хозяина Зоны. На карте таких было всего два. Оно и понятно. Не так уж много на свете очевидцев, способных указать пальцем на одну из самых впечатляющих тварей Зоны. Дом Дока, живущего на болоте, Красавчик отметил медицинским красным крестом, и с этим-то как раз все было понятно.

Исходя из того, что комариные плеши обозначались черными кружками, предположение, что это аномалия из той же серии, казалось Нике вполне логичным. Раз так, то ей следовало держать ухо востро. То обстоятельство, что девушка выходила из туннеля недалеко от того самого леса, названного Красавчиком «мемориал», оказалось бесспорным и перетянуло на чаше весов все опасения. Так расстояние сокращалось во много раз. Последний довод оказался решающим.

К тому времени Ника сошла с асфальта и двигалась по тропе вдоль шоссе. Однажды порыв ветра взметнул прямо перед ней ворох прошлогодних листьев, и они медленно закружились по спирали. Вот тогда девушка и сошла на обочину.

Дорога, долгое время идущая вдоль камней, вдруг резко свернула вправо. Впереди обозначилось черное жерло туннеля, врезанного в скалу. Асфальт уводил в темную даль.

Сначала Ника хотела отдохнуть, набраться сил перед броском, потом передумала. Расслабится она после. От посиделок ей становилось только хуже. Сердце колотилось в груди, заранее ускоряя темп в ожидании неизвестно чего.

Девушка сделала несколько шагов, задержалась у входа в туннель, постояла, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в глубину, вытащила из мешка нож и переложила его за пояс. Пистолет, заранее снятый с предохранителя, она взяла в левую руку, а фонарь, дышащий на ладан, соответственно, в правую.

Ника медленно приблизилась к тому месту, где лежала полоса света, падающего снаружи. Она перешагнула ее как ступень, высоко поднимая ноги.

Темнота опускалась постепенно. Она застилала пеленой глаза, заливалась в уши, отравляла дыханье затхлой сыростью подземелья.

Пока было сравнительно светло, Ника не включала фонарь, понимая, что батареек может не хватить. Потом стало настолько темно, что ей волей-неволей пришлось нажать на кнопку.

В тусклом свете выступила треснувшая лента асфальта и груды бесформенного тряпья, лежащие у стен. Как только путь определился, Ника выключила фонарь и пошла вперед по памяти. Она держалась правой стороны, чтобы иметь простор для действий.

Дойдя до намеченной границы, Ника остановилась. Перед ее глазами еще стоял участок, освещенный чуть раньше. В этом своеобразном стоп-кадре что-то показалось ей заслуживающим пристального внимания. Чтобы подтвердить догадку, девушке пришлось раньше времени включить фонарь, с каждым разом дающий все меньше света.

Так и есть.

От вспыхнувшей радости Ника забыла об осторожности и устремилась к противоположной стене. Из груды мусора торчал ствол автомата, задранный вверх. Девушка присела на корочки. Отложив фонарь, она с замиранием сердца вытянула на свет АКМ. Все остальное, лежащее рядом с оружием, также заслужило ее внимания. Тряпье оказалось вовсе не утильсырьем, а человеческими костями, туго обтянутыми кожей. Рядом стояли крепкие на вид ботинки. Однако того, что Ника искала, поблизости не нашлось.