Лев Лангедока - Маргарет Пембертон

Жанетта облизнула пересохшие губы.

— А что, если Селеста по неразумению уже наболтала там лишнего?

— В таком случае мир станет слишком тесен для охотников за ведьмами, ибо я клянусь Богом, что убью всех до последнего, если они только посмеют бросить взгляд на Мариетту!

С этими словами он взялся за шпагу, а Жанетта вдруг почувствовала, что ее охватывает страх, и постаралась подавить его. Леон — не мальчик. Он мужчина, солдат, воин армии Людовика. Легендарный Лев Лангедока. А она становится слабодушной…

Жанетта попыталась улыбнуться.

— Бог тебе поможет, — сказала она.

Леон прошел мимо нее, натягивая перчатку.

— Расскажи Мариетте о том, что случилось и почему я уехал. У нее хватит смелости понять это. Скажи ей, чтобы она оставалась в Лансере до тех пор, пока я за ней не приеду.

И он уехал, на этот раз на свежей лошади, а Мариетта, услышав топот копыт, прибежала во двор в полном изумлении.

— Он поехал в Монпелье, — сказала Жанетта, быстро подойдя к ней. — Селеста уехала туда нынче с утра, чтобы встретить одного из гостей Элизы, и Леон боится, что она начнет болтать лишнее и ее подслушают. Он как раз туда и направлялся, когда на тебя напал волк.

— Понимаю. — Глаза у Мариетты были полны боли, но не от страха за себя — она боялась за Леона. Она знала, до каких пределов может он дойти, чтобы защитить ее.

— Он велел передать тебе, чтобы ты оставалась в Лансере. Даже охотники за ведьмами не посмеют там показаться, когда узнают о заразной болезни в доме.

— Если Элиза больна тем же, что и Нинетта, у меня нет иного выбора, как только остаться при ней, — спокойно ответила Мариетта.

Все, что могло понадобиться, уже лежало у нее в корзине. Она вдруг почувствовала себя усталой, душевно измученной. Почему, ну почему Элиза заболела именно сейчас?

Она подняла голову. Элиза больна, тяжело больна, и только она, Мариетта, может ее спасти. Собравшись с духом, она пошла туда, где ее ждала лошадь, уже оседланная Арманом. Слухи дошли и до него, и он знал, кто станет его будущей хозяйкой.

— Почему такая печальная? — спросил он после того, как Мариетта позволила ему помочь ей сесть в седло. — Мадам Сент-Бев поправится так же, как Нинетта.

Мариетта слабо улыбнулась и сказала:

— Я молюсь об этом, Арман.

Казалось, дорога в Лансер продолжалась целую вечность, и все это время Мариетта думала о Леоне. Селеста в Монпелье уже целый день. Достаточно времени, чтобы рассказать о ее пребывании в Шатонне, и если это дойдет до ушей инквизитора в черном или до ушей обвешанного драгоценностями молодого человека, который приходил к ее бабушке, тогда прощай их будущее счастье с Леоном. В последние несколько дней у нее было достаточно времени для размышлений, и теперь она поняла наконец, почему за ней идет охота и почему сожгли бабушку. Против такого врага даже храбрость Леона бессильна.

Наконец-то впереди показался дом Сент-Бевов, весь обросший мохом и плющом. Слуги встретили Мариетту с живейшим облегчением. Все они слышали о выздоровлении Нинетты Бриссак, и если эта рыжеволосая красавица сможет вылечить их госпожу, то она вдвойне желанная гостья. Мариетта быстро прошла по комнатам к лестнице. Стены были увешаны гобеленами из Бергамо, обитые испанской кожей стулья сверкали позолотой, на окнах висели тяжелые шторы из дорогого бархата. Элиза обожала роскошь. Она была бы куда счастливее с герцогом в Версале, чем с Леоном в Шатонне.

— Мне понадобятся несколько мисочек с теплой водой, — обратилась Мариетта к экономке. — Больше ничего не надо.

Едва экономка чуть ли не бегом удалилась выполнять приказание, Мариетта подошла к постели и с величайшей осторожностью, словно малого ребенка, приподняла больную и поднесла к ее губам приготовленное лекарство. Элиза лихорадочно воспротивилась, пыталась отвернуться. Взгляд ее был бессмысленным, она явно не узнавала Мариетту.

Мариетта прижала голову Элизы к своей груди и почти насильно заставила выпить необходимое количество микстуры. Вскоре появилась экономка с водой; Мариетта кивком дала ей понять, что она может уйти, и женщина поспешила прочь. Она считала, что лишь молитва может избавить от лихорадки, и решила немедленно помолиться — не за свою госпожу, а за себя самое. Она вовсе не желала последовать за Соланж Агуль, которая умерла пару недель назад от такой же болезни, какая поразила мадам Сент-Бев.

Мариетта обтерла смоченной в воде губкой горящее в лихорадке тело Элизы и дала ей лекарство. Час проходил за часом, а Элиза по-прежнему не узнавала ее. Она даже не понимала, что находится в Лансере и лежит в собственной постели.

— Королева! — вскрикивала она снова и снова, сбрасывая простыни с охваченного жаром тела. — Королева хочет меня видеть! Я должна быть в приемной для дам! Я должна пойти туда немедленно! Сию минуту! Королева ждет!

С неистощимым терпением Мариетта продолжала обтирать ее теплой водой, прижимать бутылочку с лекарством к ее губам, ожидая хоть малейшего признака, что лихорадка отступает. Но этого не происходило.

На рассвете Элизе стало еще хуже. Она рвала на себе ночную рубашку, дергала себя за волосы, за волнистые локоны, обычно отливающие золотом в красиво уложенной прическе, а теперь взмокшие от пота и растрепанные.

Настало утро, а Мариетта все еще не спала. Элиза по-прежнему бредила Версалем. Что-то бессвязно говорила о своем успехе при дворе, о своих каретах, о своих драгоценностях. И ни разу в бреду не упомянула имени Леона.

Солнце встало. Мариетта чувствовала себя совершенно измученной, голова у нее кружилась. Очень хотелось уснуть, отдохнуть, но она не могла себе этого позволить, в то время как Элиза находилась между жизнью и смертью. Через закрытую дверь экономка сообщила ей, что аббат ждет известий внизу в прихожей и что приехал герцог де Мальбре. От Леона никаких известий не было. Все ли он еще в Монпелье? Или уже в Шатонне? Или… тут у Мариетты замерло сердце… или он погиб? Убит, защищая ее от неведомого зла?

— Морис! Кузен Морис!

Мариетта вздрогнула. Кто такой Морис? Она отерла пот со лба Элизы губкой, смоченной в настое ромашки.

— Кузен Морис поговорит обо мне при дворе! Он возьмет меня туда с собой! К королеве! О, где же Морис?

В неистовом отчаянии Элиза зарылась головой в подушки, и Мариетта еле заметно вздохнула с облегчением. Слава Богу, Элиза уже не воображает, что находится в Версале. Она сообразила, что только собирается поехать туда. А Морис — это и есть тот гость, который прибыл в Монпелье.

Она взяла Элизу за руку.

— Здесь герцог, — сказала она. — Он очень беспокоится о вашем здоровье, Элиза.