Цитадели - Евгений Шалашов

— А эти, с которыми он воюет? И рыбу для кого-то ловит.

— Долгая история, — махнул рукой князь. — Как-нибудь расскажем. Или сам Аггей расскажет, под настроение.

— А в двух словах? Чтобы мне хоть представление иметь, о чем его спрашивать.

— Хм… Тогда уж лучше — о чем его не стоит спрашивать. Не любит Аггей об этом вспоминать. А в двух словах это звучит так — в Смутное время могущественный колдун потерял всю семью и поклялся страшной клятвой убивать всех, кто виновен… Укрылся на одном из островков, а оттуда нападал на всех, кто проходил или проплывал мимо. Мстил до тех пор, пока мог. Достаточно?

— Не очень, — честно ответил я. О мести я сам догадался.

— Сам же просил — в двух словах. Что еще? Хотел еще Аггей церковь выстроить, деньги на это собирал. Думал — отстроит храм, то все ему сразу и простится. («А деньги-то он и до сих пор собирает!» — вспомнил вдруг я.) Ну могу еще добавить, что Аггея и островок его перекинуло сюда, в Застеколье. Он это не сразу и понял. А колдун он такой могущественный, что может даже мертвецов оживлять. Правда, только тех, кого сам и убил когда-то… Замкнутый круг.

— А вы-то не возражали?

— Ну меня-то и на свете еще не было. Да и сам подумай, кто бы мог возразить? Кто нас спрашивать станет? В Застеколье свои законы, и не мы их устанавливаем. С нами у Аггея отношения не сложились. Вреда от него никакого. Пользы — тоже. Может, сейчас чем-нибудь и поможет…

— А почему… — начал я задавать следующий вопрос, но передумал. Всего мне князь не расскажет, а что расскажет — я все равно не пойму.

— Когда идти?

— Послезавтра — похороны Гнома. После них и отправишься.

Наверное, состояние кладбища может сказать о людях больше, чем они сами. Не было того, что привычно видеть на «наших» кладбищах: путаницы могил, битых бутылок, свалок из ржавых оград, сухой травы, сгнивших крестов и тряпок. Не было и четких бездушных рядов с надгробными плитами, которые показывают в американских боевиках. Все было просто, чисто и… уютно. Прав был мой друг Александр Сидоренко (Царствие ему небесное!) когда говорил, что могила близкого человека — продолжение нашей квартиры…

Панихиду служил священник, которого я прежде не видел. Может — пригласили, а может, не было случая познакомиться. Надо бы хоть поговорить, а лучше — исповедаться. Если разобраться, то и с первой-то (?) женой я живу невенчанно, а уж заведя вторую…

На похороны собрались не только жители Цитадели и крепостей, но и крестьяне из окружающих деревень. Тут же были мои бывшие ученики, с которыми я так и не успел завершить курс истории. Мои новобранцы, ставшие в два дня ветеранами. Не было лишь Вики, которой после операции был прописан постельный режим, и Белки. Почему она не пришла, можно только догадываться. Хотелось бы поверить в официальную версию о том, что не могла оставить раненых (победа над цвергами далась не так просто и пострадали не только мои ребята, но и воины Цитадели), да ведь Машка — не единственный врач. Мне же почему-то казалось, что причина в другом. Возможно, Белку и Гнома раньше связывали не только дружеские чувства… Знаю, что ревновать к прошлому — глупо, но все равно ревную…

Я не стал оставаться на поминки. Зачем? Помянем потом, вместе с ребятами. Прости, Валера, но мне нужно идти…

Дороги к дядьке Аггею не было. Не было даже чего-нибудь похожего на тропку. А было просто чувство дороги. Будь это на «Большой земле», я бы точно заблудился (там бы я и с тропкой заблудился). Здесь даже не сомневался и не задумывался о маршруте. Просто знал, куда идти. От Цитадели пройти к озеру, от озера — по болоту.

В прошлый раз, благодаря заботам водяного и его сома, мне удалось изрядно сократить путь. Но по озеру ходить не умею, а плыть долго. Пришлось потратить почти день на обход. Ночевал на голой земле, не озаботившись развести костер. Готовить еду смысла не было, обошелся сухим пайком. Пошел бы и ночью, чтобы скорее вернуться, но решил не рисковать. Зато на следующий день наверстал упущенное. Та дорога через болото, на которую мы с Евдохой затратили день, была пройдена гораздо быстрее. Не хотелось бы еще раз сталкиваться с карликами. Но пронесло…

Дядька Аггей сидел на берегу и задумчиво прикладывался к солидной корчаге. Неподалеку валялись еще две посудины, уже опорожненные. Подозреваю, что имей дед возможность сбегать и купить водку, то весь берег был бы завален пустой посудой. А когда самому приходится ставить бражку и гнать самогон, то спиться труднее.

— Будешь? — вместо приветствия спросил Аггей, протягивая мне емкость. — Помяни Евдоху.

— Ну помяни Гос… — начал было я.

— Ты что, смерти моей ищешь? — подпрыгнул старик как ужаленный, хватая меня за руку.

— А ты… чего? — остолбенел я, но тут до меня дошло. Старик-то ведь действительно колдун! И только сейчас пришло в голову, что же я хотел увидеть, но так и не увидел в его хижине. В ней не было ни одного образа… Если судить по прочитанным книгам, то ихнему брату одно только поминание имени Господа как удар по печени… Но не до смерти же? Я только покрутил головой и сделал глоток. Молча.

Дядька Аггей, несмотря на пустые братины, запойным не выглядел.

— И чего пришел? Неужто кикимору помянуть?

— Женщину, — поправил я его, сделав второй глоток.

Дрянь, конечно, дедовская самогонка. Было бы хорошее вино или водка, то я бы рискнул напиться. А надираться сивухой, неизвестно из чего (или кого?) сотворенной, не рискнул. Но вот глоток-другой, для профилактики гриппа и укрепления расстроенных нервов — самое то…

— Значит, стала человеком, — задумчиво обронил дядька Аггей, забирая братину. — Из-за тебя?

— А ты разве не видел?

— Пятки? Видел… Но думал — так, почудилось. Да я ведь тогда в таком расстройстве был, что и значения не придал. Похоронил — а потом подумал.

— Она мне сказала, что ты теперь свободен. К чему это?

— Все к тому же… Свободен теперь.

— Извини, не получилось у меня на похороны прийти, — повинился я. — Но тут столько всего навалилось. У нас тоже похороны были…

— Слышал, — поморщился дядька. — Тритон приплывал. Сказал, что ты его мамаше поручил мне сообщить о карликах. Значит, дошли и до вас. Я-то думал, что они только тут, у меня лазают. Стало быть, все гораздо хуже…

— Хуже — это как?

— Да так, парень. Где они появляются — там потом только голая земля остается.

— Но ведь не осталась же…

— Не осталась? Да что ты знаешь? — плюнул Аггей мне под ноги. — Я ведь не о наших краях говорю. Ты что думаешь, одно только наше пространство существует, да Застеколье, что мир наш закрывает от разной дряни?

— Уже не думаю. Откуда-то они все лезут и лезут.

— Во-во, лезут… Были как-то они и у нас. На наше счастье, немного их пришло. Не смогла тогда Цитадель их сдержать, пробиться сумели. Об этом тебе никто не рассказывал?

— В Смутное время? Борис говорил…

— Для тебя оно Смутное, а для меня… — махнул в сердцах дед. Видимо, за пятьсот лет раны продолжали болеть. — Чего пришел-то?

— Пленных мы взяли, а разговорить не можем.

— И что? С каких это пор Бориса учить, как железо калить? — удивился дядька. — Или, он добреньким стал? Ни в жизнь не поверю…

Да уж, да уж… Кем-кем, а «добреньким» Борис не был. Правда, насчет железа… Не могу представить пращура моей Машки в роли палача.

— Разговаривать мы по-ихнему не умеем, — пояснил я. — И вообще, впечатление такое, что они не умеют разговаривать.

— Конечно, не умеют, — фыркнул дядька Аггей. — А кто сказал, что они уметь должны? Птицы и ящерицы тоже по-человечески не говорят, но друг дружку понимают. Ну и что? Их не слушать, а понимать нужно.

— А ты понимаешь?

— Пришлось. За столько-то лет чему не научишься. Только, как я помочь-то смогу? Я, хоть и свободен теперь, но самому далеко отсюда не уйти. Дальше дня пути — никак… Надо было тебе парень пару-другую этих карликов сюда привести. На месте бы и поговорили. Все, что нужно узнали, а потом…

Вот об этом я чего-то не подумал. Но уж Борис-то меня мог бы предупредить… И что теперь?

— Что же теперь? — повторил я свою мысль вслух. — Никакого выхода?

Дядька посмотрел на меня и вдруг широко улыбнулся. Что же это его так развеселило?

— Ну, паренёк, — прищурился он. — Выход-то, конечно, есть. Только вот, он тебе может не понравиться…

— И что же? — насторожился я. Опять какая-нибудь пакость на мою голову? И точно…

— Ежели ты меня на себе вытащишь.

— Это как это?

— Да так, берешь меня на закорки и… тащишь. Надо через круг охранительный меня провести. Раньше-то я бы в нем просто сгорел, если бы выйти попытался. А теперь — с ног сбивает. Пробовал ведь я после Евдохиной смерти к вам прийти.

Что-то такое я где-то уже слышал. Или — читал. О, так это ж мой любимейший Макс Фрай, который помог выбраться из чужой реальности Лойхо Пойдохву (в правильности написания имени не уверен). Макс, помнится, сумел уменьшить Лойхо и вытащить его в пригоршне. А мне предстоит на закорках.