Вервольф. Осколки коричневой империи - Фрайгер Рут

Само собой разумеется, Геббельс и его помощники не получали никакой помощи от «Бюро Прюцмана». Эсэсовцы, скрупулезно составлявшие сводки боевых действий и отслеживавшие любые успехи и провалы своих партизан, считали сведения, передаваемые по Радио «Вервольф», форменной дезинформацией. Одно должностное лицо из окружения Прюцмана как-то отметило: «Героические и хвалебные заявления Радио «Вервольф» были чистейшей воды фикцией или сообщениями о действиях крошечных отрядов, которые не имели никакого отношения к программе Прюцмана». Главная цель ретрансляции вымышленных сообщений состояла в том, чтобы создать впечатление, что «Вервольф» был огромной организацией или, по крайней мере, имел обширную зону действия. Таким образом предполагалось создать особый психологический климат, который, по задумке Геббельса, должен был способствовать реальной террористической кампании. Именно для этого по радио передавались инструкции для немцев, которые продолжали сочувствовать нацистам. Они должны были начать сопротивление на оккупированных территориях и наносить максимально возможный урон силам Союзников. Но фактически Радио «Вервольф» передавало примитивные советы: «Возводите барьеры на дорогах, уничтожайте дорожные указатели, удаляйте таблички с минных полей, запоминайте местоположение боеприпасов врага и топливных складов. Всякий раз, когда есть возможность, уничтожайте подобные склады». Подобные инструкции занимали большую часть эфирного времени. По общему признанию, Союзникам и Красной Армии, чьи контрразведки отслеживали сообщения Радио «Вервольфа», не составило бы труда нейтрализовать любую подобную попытку. Как написал Прюцман в своем дневнике, Геббельс решительно заявил, что подобные фантазии останутся неизменными. По сути, все эти меры лишний раз указывали на слабость нацистского режима. Прюцман не был в состоянии контролировать отведенную ему сферу деятельности, а Г еббельс вместо реальных дел предпочитал сосредоточиться на воображаемых диверсиях.

Радикализация

Возможно, самым интересным аспектом деятельности Радио «Вервольф» была революционная патетика, которой были пронизаны все передачи. По своему стилю они действительно напоминали пропагандистские приемы, присущие «эпохе борьбы». Вновь на флаг оказались поднятыми самые радикальные устремления национал-социализма. Геббельс неоднократно указывал, что Радио «Вервольф» являлось попыткой возвращения к особенностям «национального социализма». Постоянно говоря о «вервольфах» как «национал-социалистическом освободительном движении», Геббельс сознательно эксплуатировал название одной из преемниц гитлеровской партии, запрещенной после «пивного путча», — Великогерманское национал-социалистическое освободительное движение, возглавляемое Грегором Штрассером. Казалось, что Геббельс, начавший свою карьеру в левом крыле национал-социалистической партии, вновь склонялся к социальным идеалам. Он утверждал: «Радио «Вервольф» будет играть такую же экстремистскую роль, как и газета «Ангриф» в славные дни нашей борьбы». Геббельса даже не ужасало возможное сотрудничество с Юлиусом Штрайхером, патологическим антисемитом, чье неадекватное поведение стало причиной его смещения с поста гауляйтера. Однако Радио «Вервольф» прекратило его передачи прежде, чем мир узнал о политическом возвращении Штрайхера. Таким образом, радиопередачи были намного радикальнее, чем официальная военная пропаганда, которая также курировалась Геббельсом. Это было некой психологической отдушиной для министра пропаганды, который после «ночи длинных ножей» не рисковал вспоминать о своих социалистических взглядах. Теперь он мог смело провозглашать курс на «левый» экстремизм. Интересно обратить внимание на то, что к апрелю 1945 года Геббельс намеревался занять свое место в ряду таких людей, как Вальтер Штеннес, братья Штрассеры, Эрнст Рём, отличаясь от них лишь лояльностью фюреру.

Мало кто обратил внимание на одно из первых сообщений Радио «Вервольф», в котором по инициативе Геббельса говорилось, что «война была несущественным фактом по сравнению с паневропейской антибуржуазной революцией, которая шла полным ходом». Это указывало на намерение возродить старую «политическую ересь», присущую радикальным кругам штурмовиков.

Они провозглашали курс на «перманентную революцию», что в 1934 году стоило им жизни. Геббельс полагал, что в ходе такой революционной борьбы надо было избавляться от методов буржуазных войн. Это был камешек в огород Геринга и Гиммлера. Геббельс настаивал на односторонней отмене Женевской конвенции. Но подобные выходки остались фактически незамеченными. Однако такие опрометчивые революционные декларации были слишком радикальными для потенциальных «вервольфов». 5 апреля 1945 года станция была вынуждена передать длинную оправдательную речь. Отрицание правил войны было приписано вражеской пропаганде. Пускался в ход аргумент, что это была провокация Союзников, которые постоянно нарушали международное право, развязывая агрессивные войны и проводя «воздушный террор». Диктор добавлял: «Вервольф» возник, чтобы восстановить попранные законы».

С самого начала Радио «Вервольф» планировалось как проект, «обращенный к неустрашимому несговорчивому политическому меньшинству, которое всегда являлось стальным наконечником народного копья». Нацистские пропагандисты полагали, что «этот политический авангард включал в себя приблизительно 10 % немецкого населения». Даже этот незначительный слой мог, по их мнению, заразить активностью широкие народные массы. Утверждение, типичное для революционеров. Чтобы сделать пассивные слои населения более терпимыми к действиям «вервольфов», руководители радио предприняли несколько шагов. Несмотря на нацистские агитационные штампы, Радио «Вервольф» продемонстрировало удивительную готовность признать и даже простить рядовым немцам их пассивность, которая объяснялась усталостью от войны. «Мы, «вервольфы», не ставим никому в упрек усталость. Эта усталость рано или поздно пройдет. Никто не может сделать больше, чем позволяют его силы». В первых радиопередачах станции вообще открыто признавалось, что давление на гражданское население, которое должно было иметь своим следствием рост численности рядов «Вервольфа», было пустой затеей. «Придет время, когда в наших рядах окажутся все те, кто сейчас утомлен войной и бомбежками».

В определенный момент стало понятно, что для создания привлекательного имиджа «вервольфов» едва ли было достаточно революционной национал-социалистической патетики — под конец войны нацистская идеология явно не пользовалась популярностью. Именно поэтому постепенно радио стало изображать «вервольфов» как народных мстителей, защитников мирного населения, которые спасали рядовых немцев от произвола Союзников. Рассказывалось множество историй. Например, в Кельне «вервольфы» убили американского солдата, который жестоко избил старуху. Радио «Вервольф» также утверждало, что партизаны похищали продовольствие со складов Союзников, дабы раздавать его жителям, тем самым намереваясь сорвать «голодную кампанию», которую якобы проводили Союзники. Лишь в середине апреля Радио было вынуждено признать, что большинство партизан были не народными мстителями, а хорошо подготовленными диверсантами, которые были заброшены в тыл противника.

Геббельс также использовал Радио «Вервольф» для того, чтобы вести борьбу против ряда «западных» гауляйтеров, к которым он испытывал личную неприязнь. Для этого было множество причин: коррупция, попытки ограничить власть самого Геббельса. Но больше всего его раздражало, что они не намеревались повиноваться ему в деле организации «тотальной войны». Однако эта фракционная тенденция не была следствием идей, которыми был одержим Геббельс. По сути, она была неизбежна в силу самой ситуации, сложившейся в Третьем рейхе. Во многом программы Радио «Вервольф» следовали в фарватере итальянских фашистов, которые после создания республики «Сало» взяли радикальный курс. Опираясь на рядовых фашистов, руководство республики обрушилось на партийных бонз, которые, утопая в роскоши, забыли о патриотизме и, по сути дела, предали Италию. Геббельс прекрасно понимал, что перспективы безоблачного существования в будущем были краеугольным камнем любого фанатичного движения. Именно поэтому Радио «Вервольф» объявило о намерении избавиться от карьеристов, охотников до чинов, коррупционеров — все они подменяли общенациональные интересы собственной выгодой. 13 апреля в одной из программ была выражена наиболее критическая (в отношении западных бургомистров и партийных бонз) точка зрения. «В старые добрые времена они использовали свое социальное положение, чтобы обогатиться за счет народа. В течение многих лет они проповедовали идеалы спартанской жизни, даже не намереваясь следовать им. Большинство из них никогда не сталкивалось на этой войне с реальной борьбой. Они даже не почувствовали, что началась война. Они ленивы и заботятся лишь о собственной власти». В одной из бесед со своими помощниками Геббельс пошел еще дальше, утверждая, что растущий хаос в стране, которому способствовали действия «вервольфов», на самом деле являлся благом. «Огонь национал-социализма рисковал задохнуться под пеплом режима бонз, господствовавших в Третьем рейхе. Штормовой ветер вражеского вторжения вновь раздует этот огонь».