Вервольф. Осколки коричневой империи - Фрайгер Рут

Продвигаясь на восток после высадки в Нормандии, Союзники встречали, как правило, доброжелательных местных жителей, которые радовались освобождению от немецких оккупантов. Здесь фактически не наблюдалось партизанских вылазок. Ситуация изменилась, когда войска вступили в восточные области Франции, которые были населены этническими немцами. Эльзас и Лотарингия всегда были «яблоком раздора». В Средневековье они были германскими территориями, затем, в XVI–XVII веках, они были завоеваны Францией. Германии они были возвращены в 1871 году, после Франко-прусской войны. В 1919 году по условиям Версальского мирного договора они вновь отошли к Франции. В 1940 году нацистская Германия вновь смогла отбить эти спорные территории. В 1944 году наступление Союзников в очередной раз вернуло их под контроль французских властей. Большая часть населения страдала от такой безумной геополитической чехарды. Среди них царила апатия, вызванная претензиями к обеим воюющим сторонам. Но все-таки надо отметить, что сторонники автономии Эльзаса и Лотарингии больше тяготели к нацистскому режиму, которому они могли быть благодарны за «освобождение» территорий от многих сотен тысяч французов, профранцузских элементов и евреев. В обмен на лояльность новому режиму жители этих районов получили всего лишь несколько чистокровных немцев, которые были поставлены во главе административных органов. В отличие от французов нацисты не собирались эксплуатировать и колонизировать Эльзас и Лотарингию, выкачивая из них природные ресурсы. Американские военные, и без того пренебрежительно относившиеся к дипломатическим шагам, решили не вдаваться в тонкости этой сложной и щекотливой ситуации. Американцы просто полагали, что жители Эльзаса и Лотарингии враждебно относятся к ним, а потому недостойны доверия. Один из американских офицеров после войны объяснял: «До этого момента местные жители всегда выступали на нашей стороне. Они радовались нам, но Лотарингия явила другую картину. Даже прежде, чем мы смогли поймать жителей, оказывавших реальную помощь врагу, мы были наслышаны о их враждебности. Мы почувствовали ее на себе. Они были угрюмы и норовили игнорировать нас, насколько это было вообще возможно. Впервые, вступив в город, мы не столкнулись с бурной радостью местных жителей. Мы видели лишь угрюмые лица. Некоторые из этих людей были арестованы, так как они укрывали немецких солдат». Генерал Кроу из 6-й бронированной дивизии США сказал своим подчиненным весьма откровенную фразу: «Мы находимся на вражеской территории и ее гражданское население должны рассматривать как врагов».

Недружелюбные взоры мирных жителей принимались за проявление враждебности, даже несмотря на то что они не помогали немецким военным и не организовывали саботажа и акций сопротивления. В тех немногочисленных случаях, когда все-таки совершались небольшие диверсии, реакция Союзников была на удивление жесткой. В городе Нойсвиллер в начале декабря 1944 года было оборвано несколько проводов армейской связи. Один из американских офицеров вызвал к себе бургомистра городка и предупредил, что если в течение суток не будут найдены виновные, то он будет наказан. Фактически главу города взяли в заложники. В нескольких километрах от этого городка располагалось местечко Кольмар, жители которого подозревались в наведении немецкой артиллерии. В итоге, не проводя никакого расследования, Союзники насильственно депортировали их, как и жителей соседних деревушек Остхайм и Гоймар, которые, что называется, попали под горячую руку. Подобная жесткость вызвала ответную реакцию. Около Эрцвиллера в железнодорожном туннеле американским патрулем была обнаружена взрывчатка. В Фалькенбурге были задержаны два местных жителя, пытавшихся заминировать дорогу, по которой часто ездили американские джипы. Есть свидетельства о нескольких случаях обстрелов неизвестными лицами американских транспортных колонн. В маленькой деревне около Брие, «нацистские франктриеры» (как поначалу называли «вервольфов» французские военные) совершили попытку нападения на часовых. Результатом нападения стали массовые «чистки» местных деревень.

Один из самых серьезных инцидентов в Эльзасе произошел в столице этой провинции, в городе Страсбурге, который был захвачен французскими войсками 24 ноября 1944 года. События, произошедшие здесь, стали причиной целого международного скандала. Французские солдаты быстро заметили, что в «освобожденном» Страсбурге на домах не висят французские трехцветные флаги. Не наблюдалось и ликования на улицах. За время немецкой оккупации национальный и социальный состав города очень сильно изменился. Из 200 тысяч жителей, проживавших здесь в 1939 году, было выслано 40 тысяч французов, место которых частично заняли жители Германии. Не стоит забывать, что следствием стремительного наступления Союзников стала локализация в Страсбурге десятитысячной группировки вермахта. Большинство немецких солдат предпочли одеться в гражданскую одежду и раствориться среди мирных жителей. Французам удалось выявить далеко не всех переодетых солдат. В результате на отряды Союзников из укрытий не раз совершались стремительные нападения. Сразу же возникло подозрение, что им помогают жители Эльзаса. Пик подобных нападений пришелся на 29 ноября. Как говорил очевидец: «Ночью, не имея оружия и сопровождения, было рискованно переходить улицу». Генерал Жак Леклерк, командующий 2-й французской бронетанковой дивизией, был даже вынужден перенести свой штаб в более спокойное место. На старое здание, где он первоначально располагался, было совершено как минимум три нападения. В ходе их отражения погибли два штабных офицера. В другом случае алжирский солдат был остановлен мужчиной в гражданской одежде, который попросил прикурить. Когда тот достал спичку, незнакомец застрелил его. 9 декабря в предместьях города в засаду попал французский войсковой капеллан. В сообщении о его гибели говорилось, что он был убит автоматной очередью. Вина была возложена на «вражеских солдат, действовавших в тылу».

Леклерк, печально известный своим взрывным характером и недисциплинированностью, 25 ноября опрометчиво выпустил приказ, распорядившись «подавить нацистских франктриеров любыми способами». После отведенного срока в два дня предполагалось официально ввести систему заложничества. После каждого нападения предполагалось публично расстреливать по пять жителей города. Кроме того, Леклерк объявил, что по истечении отведенных двух дней расстреливаться будут все, у кого дома будет обнаружено огнестрельное оружие. В эту категорию попадали укрывающие немецких солдат. Их автоматически зачисляли в пособники партизан. Леклерк и новые власти Страсбурга полагали, что город специально наводнен нацистскими агентами, дабы подготовить новое немецкое наступление. На самом деле солдаты просто не смогли отступить из города. Казалось, что подобные меры были оправданными.

Приказ Леклерка, напоминавший форменный произвол и политический террор, со скрипом был все-таки одобрен командованием союзнических сил. В итоге была предпринята рискованная попытка привести в соответствие с международным правом произвол, творимый Леклерком. Командование Союзников выпустило декларацию, в которой говорилось следующее: «При некоторых обстоятельствах, например если гражданские жители ведут огонь с крыш по воинским формированиям, меры, предусмотренные генералом Леклерком, могут считаться соответствующими Женевской конвенции. Но подобные меры не могут применяться к военнопленным». Когда 2-я французская бронетанковая дивизия покинула Страсбург, то многие (как Союзники, так и немцы) полагали, что зверские приказы этого генерала утратили свою силу. Подобное развитие событий было бы мудрым дипломатичным шагом. Но оказалось, что они продолжают действовать на территории Страсбурга. А это значило, что город могла захлестнуть волна террора. Воспользовавшись малочисленностью военного гарнизона, оставшегося в Страсбурге, «вервольфы» могли начать новые вылазки, что имело бы следствием массовые расстрелы ни в чем не повинных мирных жителей. Гражданские власти тут же обратились к американскому командованию предоставить необходимый воинский контингент для поддержания в городе порядка — французам, прибегнувшим к столь жестоким мерам, не доверяли. Разразился скандал, французская сторона пыталась его безуспешно замять.

Нацисты тут же использовали это происшествие в своих пропагандистских целях. Конечно, с одной стороны, отсутствие реакции должно было облегчить положение пленных фольксштурмистов, но, с другой стороны, это был слишком «хороший» агитационный повод. Министерство иностранных дел Германии выпустило коммюнике, в котором заявлялось, что если Леклерк продолжит осуществлять свою репрессивную политику, то германская сторона оставляет за собой право прибегнуть к подобным мерам в отношении сторонников Шарля де Голля, которые будут обнаружены на территории Германии. В ответ на казни немецкого мирного населения поступила угроза осуществлять расправы с французами на тех территориях Эльзаса и Лотарингии, которые еще контролировались нацистами. Немецкие дипломаты также жестко осудили депортацию немецкого населения, называя подобные меры «произволом». Это коммюнике было передано французскому командованию 4 декабря через Международный Красный Крест. Примечательно, что оно было принципиально написано на немецком языке, так как германские дипломаты отказались вести дела на французском, который считали грубым и варварским.