Единственный вдох - Люси Кларк

– Это никакая не месть, черт возьми! – кричит Сол. – Я люблю ее!

Фоторамка скрипит под головой Джексона. Их лица так близко друг от друга, что Сол чувствует неприятное дыхание брата.

– Пошел ты на хрен! – Крик Джексона звучит сдавленно: Сол крепко держит его за горло, чувствует бешеный стук пульса.

– Ты разрушил ее жизнь! Меня не волнует, какие у тебя были причины и зачем ты вернулся, но ты ее не достоин.

– А ты, значит, достоин?

Сол сжимает свободную руку в кулак и держит у лица Джексона, вены на руках вздулись.

– Ну давай! – шипит Джексон сквозь зубы, его глаза горят от ярости. – Ударь меня!

Сейчас на Джексона давят все разочарования, все неверные решения. Он хочет, чтобы брат ударил его, хочет ощутить боль наказания, избавиться от чувства вины. С таким же взглядом отец берется за бутылку.

– Давай уже! – кричит Джексон. – Бей, ты ведь ненавидишь меня! Я виноват в пожаре, я разрушил нашу семью! Бей, черт возьми!

Исказившая лицо Джексона злость отступает. Откуда-то изнутри вырывается всхлип, и его голос срывается.

– Это я убил ее! Я убил маму!

Сол опускает кулак и крепко обнимает Джексона, в кожу впиваются осколки.

Ева стоит будто вкопанная.

Она прибежала на крики и увидела, как Сол схватил Джексона за горло. Ева смотрела и не могла сдвинуться с места.

А теперь они крепко обнялись. В комнате пахнет потом, виски, страхом. Братья так прижимаются друг к другу, словно земля уходит из-под ног, и им никак не удержаться.

Ева видела столько фотографий из их детства: как Сол и Джексон ныряют с утеса, как вместе держат за хвост поблескивающую рыбину, как ухмыляются, вставая на скейтборды.

За последние четыре года братья не обмолвились и словом, их разделяли молчание и злость, но Сол и Джексон не забыли то, что раньше их связывало.

Сол всегда будет любить брата.

«А я?» – думает Ева, глядя на полное тоски лицо Джексона.

Теперь, когда братья вместе, заметно их сходство: оба широко расставляют ноги, одинаково распрямляют крепкую спину, мгновенно меняются под действием эмоций.

Вот они, единственные мужчины, с которыми Ева ощущала настоящую любовь.

Но какое чувство было настоящим? Она влюбилась в Джексона, потому что он украл жизнь Сола, – или увлеклась Солом, потому что тот был связан с Джексоном?

За последние несколько месяцев стало ясно только одно: у их с Джексоном брака не было прочной основы. Он как фокусник отвлекал ее внимание от пробелов в своем прошлом и мановением палочки создавал настоящее, такое яркое и правдоподобное, что Ева не заметила подлога.

С Солом все было иначе, их отношения развивались осторожно. Ева познакомилась с ним в самый трудный момент своей жизни, и все же он увидел в ней что-то и полюбил ее. Сол – серьезный, разумный, честный, тогда как Джексон скорее страстный и спонтанный, совершенно непостижимый.

Но обязательно ли его постигать?

Сол и Джексон разрывают объятия – под ногами хрустят осколки – и вдруг замечают ее.

– Ева, – в один голос говорят братья.

Жар от печи накаляет комнату до предела. Оба брата выжидающе застыли, будто только у Евы есть ответ, а у нее в голове крутится лишь одна мысль: «И что дальше?»

Глава 37

Идет время. В огонь подбрасывают дрова, на кухне заваривают и пьют кофе. Часы на книжном шкафу бьют два, а затем и три часа ночи. На столе нераспечатанная пачка печенья.

Ева сидит в углу дивана, прижав голые колени к груди. Невероятное чувство усталости наполняет тело, веки закрываются, руки тяжелеют, дыхание неглубокое. Ночь словно поглотила их, окутав мраком тайны, известной только троим.

Комната залита мягким оранжевым светом ламп. Сол с задумчивым видом стоит у двери, сложив ладони у лица, будто в молитве, и то и дело поглядывает на Джексона – тот молча сидит на деревянном кресле-качалке и дергает за нитку из рвущихся брюк. Брат выплеснул все свое беспокойство и теперь кажется опустошенным.

Сколько раз Ева представляла возвращение Джексона: когда лежала одна в кровати и прислушивалась к тишине ночи, когда исследовала те уголки залива, где он бывал в детстве, когда особенно сильно наваливалась тоска…

Тело не нашли, и поэтому продолжала теплиться надежда: однажды Джексон вернется в ее жизнь.

«Я так хотела этого. И вот он здесь».

В тишине раздается вопрос Евы:

– Зачем ты приехал на Уотлбун – после всего, на что ты пошел ради исчезновения, после всего, что нам из-за этого пришлось пережить?

Джексон смотрит на нее одновременно с нежностью и сожалением, кладет руки на подлокотники кресла.

– Хотел убедиться, что ты в порядке, хотел быть рядом. Я и не думал выходить из тени, но сегодня услышал, как вы с Кейли говорили про поездку к Жанетт…

Ева напрягается: он что, был там, стоял в темноте и прислушивался? И часто он так делал? Ева столько раз думала, что сходит с ума, потому что ощущает то, чего быть не может.

– Давно ты в Тасмании? – спрашивает она, а мысли все крутятся в голове.

– Месяц.

– Ты заходил в хижину? – удивляется Ева.

Джексон смотрит на нее, затем опускает взгляд и кивает.

Значит, она это не выдумала, она действительно чувствовала его запах. Джексон бродил по хижине, касался ее вещей, заходил в спальню. Там увидел свою старую клетчатую рубашку, надел, чтобы ощутить кожей приятную и знакомую ткань и вспомнить, каково это – снова быть собой.

– Мне казалось, я схожу с ума. – Ева качает головой. – Я знала, что ты был там, чувствовала твой запах, но уверяла себя, что мне причудилось.

– Ева…

– И ты забрал нашу фотографию – ту, с джазового фестиваля?

– Прости.

Ева со вздохом закрывает глаза: это слово больше на нее не действует.

– Почему именно сегодня? – спрашивает Сол, не отходя от двери. Непонятно, собирается ли он уйти или, наоборот, не хочет выпускать брата. – Почему ты пришел сегодня?

– Я не собирался, просто услышал, как Ева плачет. – Джексон смотрит на нее. – Ты зашла в воду. Я волновался, все ли в порядке, и подошел ближе, а ты… увидела меня.

– Нет, – возражает Ева, – ты хотел, чтобы тебя увидели. Раз ты слышал наш с Кейли разговор, то узнал, что я уезжаю, и не удержался. Ты специально подошел близко – не оставил мне выбора.

– Все не так… – говорит Джексон, уже сам не веря своим словам. – Я не мог смотреть, как ты плачешь. Я хотел успокоить тебя, ведь я твой… – Он замолкает.

– Муж? – заканчивает Ева.

Она внимательно смотрит на Джексона. Где же тот мужчина, за которого она вышла замуж и которому доверила свое будущее?

Он уже не ее муж. И никогда им не был.

Сол оборачивается на стук: в окно бьется ночная бабочка, летит на свет.

– Так что дальше? – спрашивает он, засовывая руки в карманы. – Чего ты хочешь? Пойдешь в полицию, расскажешь Жанетт?

– Я… не знаю. – Джексон потирает лоб. – Не знаю, что делать дальше.

Джексон в своем репертуаре – поспешный, импульсивный, живет только настоящим моментом и не задумывается о последствиях.

– А отец? – спрашивает Сол.

Джексон пристально смотрит на брата.

– Как он?

– Нормально, – уже не так резко отвечает Сол. – Бросил пить.

– Правда? Отличная новость.

– Если только не сорвется.

– Я видел его здесь, вы вместе ужинали на террасе.

Ева с удивлением смотрит на Джексона. Ну конечно, в тот вечер она вдруг выскочила из-за стола, вся бледная, и бросилась в сад. Почувствовала его на расстоянии?

– У отца вид не особо, – говорит Джексон. – Болеет, да?

– Панкреатит, как и раньше.

– Все серьезно? – Сол кивает. – Думаешь, он больше не станет пить?

– Говорит, будет держаться, но кто его знает. Если сорвется, выпивка его прикончит.

Джексон молчит, затем добавляет:

– Он… он вынесет все это?

Сол задавал себе тот же вопрос. Дирку придется осознать не только то, что Джексон жив, но и правду о пожаре, которая вновь вскроет рану, оставшуюся в сердце после смерти жены. Если отец узнает, то сразу же схватится за бутылку – он сейчас слишком уязвим.

Наконец Сол отвечает:

– Вряд ли.

Джексон осознает значение слов брата и нервно сглатывает. Глядя на Джексона, Сол наконец принимает решение. На лбу выступает пот.

– Я не хочу врать отцу и жить двойной жизнью – знаясь с тобой, но скрывая это от папы. Так не пойдет. – Джексон молчит. – Пожар в лесу – это несчастный случай, ты тогда был ребенком и совершил ошибку. Жаль, ты не доверился мне, не рассказал правду, однако былого не вернешь. – Сол замолкает и смотрит на брата. – Я прощаю тебя.

Джексона переполняют эмоции, на глаза накатывают слезы.

Сол не закончил; не отрывая взгляда, он продолжает:

– Только и ты меня прости, Джексон. Ты мой брат, и я люблю тебя, но тебе нельзя возвращаться в мою жизнь. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

– Я понимаю. – Лицо Джексона искажает боль.

Затем он поднимается, подходит к Солу и протягивает ему руку.

Немного помедлив, Сол пожимает ее.