Коммунизм - Олег Лукошин

— Товарищи космические туристы! — раздался голос из ЦУПа. — Ваша экскурсия за пределы земного притяжения подходит к концу. Скоро корабль направится домой. Просим вас пристегнуться и надеть скафандры.

Какая жалость — полёт длился лишь полчаса! Все поплыли к собственным местам. Я снимал Дашу: широко улыбаясь, она рассекала плавными взмахами рук плотность воздуха и приближалась к креслу. Мы пристегнулись, одели скафандры и стали готовиться к посадке. Говорили, что это самая неприятная часть полёта.

И действительно: вскоре после того, как небольшие информационные панели, рассыпанные по условному потолку космического корабля многократно осветились предупреждающими надписями и несколько раз продемонстрировали короткий ролик о правилах поведения при посадке, вибрация в корпусе достигла крайне неприятных амплитуд. Мне-то всё по барабану, ни голова, ни желудок на подобные раздражения не реагирует, а Даше поплохело. Она побледнела, благостное выражение покинуло юное симпатичное лицо и вскоре её стошнило. К счастью, сестра успела раскрыть в скафандре специальную ротовую камеру, которая впитала все нежданные выделения.

Между тем мы вырвались из плотных слоёв атмосферы, а вскоре и из пелены облаков и стремительно приближались к земной тверди. На ней уже различались строения и были заметны передвигающие по дорогам автомобили. Для удобства туристов посадка производилась в Подмосковье.

Возникшая в самый нужный момент аэродромная полоса приняла распустившиеся шасси «Бурана-12», несколько секунд мы промчались по ней со скоростью ветра, затем последовал резкий толчок, заставивший всех пассажиров слиться с ремнями безопасности. Это раскрылся хвостовой парашют. Корабль замедлял ход, а вскоре и полностью остановился. Космонавты-дебютанты с энтузиазмом зааплодировали в ладоши. Звук серебристых с голубизной космических перчаток был глух и добродушен.

Даша повеселела. Как ты, спросил я её взглядом. Нормально, отозвалась она. На информационных панелях запустился ролик, демонстрирующий, как правильно покидать космический корабль.

— Уважаемые космонавты! — в довесок к ролику зазвучал в наушниках голос. — Поздравляем вас с успешным завершением суборбитального полёта. Бортовой компьютер сообщает: все системы жизнеобеспечения работают нормально. Никаких чрезвычайных ситуаций, сбоев и угроз безопасности людям и космической технике не зафиксировано. Желаем вам счастья, здоровья и ждём на борту в следующий раз. До встречи, друзья!

Новая порция аплодисментов была ответом на поздравления и пожелания успеха. Пассажиры отстёгивались и неторопливо, покачиваясь, направлялись к выходу. Тех же, кому требовалась помощь, — пара-тройка человек перенесли приземление неважно — отстёгивали от кресел появившиеся в салоне санитары и на компактных, симпатичных таких носилках спускали вниз. Мы с Дашей покинули космический корабль самостоятельно.

— Ну как? — спросила она меня, когда мы расположились в комнате отдыха и под расслабляющую музыку пили душистый чай.

— Ой, и не говори! — воскликнул я вдохновенно. — Просто грандиозно!

Прошёл уже месяц с тех пор, как я переместился в Союз. Местные реалии день ото дня радовали меня всё больше и больше. Где-то в глубине самого себя, в подлой подкорке раздвоенности и сомнений, от которых я всю жизнь стараюсь избавиться, имелись смутные, не вполне проявленные, но всё же очевидные мысли, подпитанные мнением велеречивых горе-доброжелателей, что кое-что может здесь действительно меня разочаровать. Но — вот оно, достижение благостных берегов! — как таковых разочарований я в себе не обнаруживал вовсе. Ну разве можно считать разочарованием увиденную на улице опрокинутую урну с мусором, который ветер разметал на десятки метров по округе? Или какого-то подвыпившего мужичонку, громко матерившегося в троллейбусе? Я же прекрасно понимаю, что человеческая природа несовершенна, что за сто с небольшим лет, миновавших со дня Великой Октябрьской социалистической революции невозможно огранить из дикого, лишь недавно сменившего накидку из оленьей шкуры на пиджак и брюки человеческого существа гармоничную и ответственную общественную единицу. Да, даже здесь не все в полном объёме понимают задачи, которые ставит перед людьми Коммунистическая партия, но всё-таки на то это и Советский Союз, а не треклятая капиталистическая Россия, что подобные неблаговидные моменты не останутся незамеченными и будут тут же исправлены. Не прошло и получаса, как опрокинутую напротив нашего дома урну окружили деловитые пионеры-тимуровцы и за какие-то минуты собрали весь разнесённый по округе мусор. А пассажиры троллейбуса, едва услышав, как их собрат несколько подзабыл о правилах поведения в общественных местах, дружно устроили ему товарищескую обструкцию.

— Мужчина, вы что себе позволяете, в конце концов?! — повернулась к нему седовласая пенсионерка.

— Советский гражданин не должен выражать свои мысли с помощью нецензурной брани! — сделал ему замечание октябрёнок.

— Товарищ, что-то в семье произошло? — участливо спросил задумчивый рабочий в спецовке.

— Эй, дебил, пасть захлопни! — добавил и я веский аргумент.

Пассажиры недоумённо посмотрели в мою сторону. Кто-то даже раздосадовано высказал вслух удивление:

— Ну, это уж вы зря так, молодой человек! Товарищ просто забылся. Он сейчас извинится. Давайте обойдёмся без угроз.

— В самом деле! — подал голос подвыпивший мужичок. Голос дрожал — то ли от общественного порицания, то ли от моего. — Произошли неприятности. Я искренне сожалею, что огорчил вас. Простите меня, товарищи!

Вот видишь, смотрели на меня пассажиры. Доброе слово лучше всяких угроз. Я смущенно отвёл взгляд в сторону и уставился в окно. Чёрт, долго же мне ещё предстоит перенимать советскую психологию. Несовершенен я, злобен, агрессивен. Надо меняться.

Как и ожидалось, через пару недель после перемещения мне вручили индивидуальную Карту Гражданина — паспорт и все остальные документы в одном пластиковом прямоугольнике. Отныне я стал полноправным гражданином Советского Союза. Счастью моему не было предела. Мог ли я ещё восемь-десять лет назад, обозлённый на всю рыночную российскую действительность подросток, представить, что смогу повернуть для себя время вспять, а оно вдруг чудесным образом окажется прекрасно-волшебным Будущим и увлечёт меня своим могучим потоком в самый настоящий Советский Союз, вожделенную страну моих мечтаний? Плакать хотелось от прилива чувств. Но я, конечно, не плакал. Мужчине нельзя. Советскому мужчине, справедливому воину и неутомимому труженику, тем более.

Прямо в здании райисполкома, где мне вручили Карту Гражданина, я высказал настойчивое желание отслужить в Советской Армии. Мне же ответили, что хоть двадцати семи мне ещё и нет, но возраст у меня уже для армии солидный. А, учитывая обстоятельства обретения мной советского гражданства, вопрос о службе в армии для меня остро не стоит. Переселенцев из России в регулярную армию призывают лишь в порядке исключения. Впрочем, если я всё-таки горю желанием отдать два года (срок обязательной службы в СССР не менялся — это, конечно, не считая военных кампаний) доблестной советской армии, я могу написать соответствующее заявление, а его передадут по инстанциям выше. Заявление я тут же написал.

В числе прочих преимуществ Карта Гражданина давала мне возможность самостоятельно приобретать продукты питания, товары народного потребления и пользоваться бытовыми услугами. Надо сказать, оказалось это делом непростым. Не сам факт приобретения товаров, а ситуация, при которой за них не нужно расплачиваться. Ты приходишь в роскошный, до отказа забитый разнообразной снедью универсам, набираешь в тележку всё, что тебе заблагорассудится, а потом на «кассе» данные о твоей покупке лишь вводят в Карту — и всё. Я всё ждал момент, когда мне скажут: «Стоп! Хватит, друг! Ты уже как липку ободрал советскую власть. Ни хрена больше не получишь». Но момент этот почему-то всё не наступал.

Я пробовал экспериментировать. Брал одновременно десять пакетов молока или семь банок кабачковой игры, ящик пива (несмотря на все предупреждения) — ничего не отбирали. Отец объяснил, что потребительскую программу разработали люди грамотные и прекрасно разбирающиеся не только в экономике, но и в человеческой психологии. Мол, попервой это допускается. Всё предусмотрено. В первые месяцы после отмены денег и введения Карт люди тоже магазины штурмовали да годовые запасы в кладовках создавали. Потом поняли, что товары не заканчиваются, а испорченные продукты счастливый коммунистический желудок уже не примет. Так что естественным образом потребительский спрос нормализовался. Сейчас уже никто не берёт больше, чем нужно. Дети — так те уже думают, что так оно всегда и было. Хотя предел всё же существует. Если на протяжении достаточно долгого времени отдельный индивид так и будет продолжать чрезмерно затовариваться, Карту ему заблокируют. Сам же он будет обязан предстать пред товарищеским судом и объяснить советской общественности своё странное поведение.