Чудесный рог: Народные баллады - Алексей Парин

Оге и Эльсе

Три девы сидели в светлице:Две — пряли златую нить,А третья не уставалаО мертвом слезы лить.

К прекрасной Эльсе с дороги —Тому немного дней —Заехал рыцарь ОгеИ обручился с ней.

Он златом с ней обручился,Едва ступив на порог,И в первое новолуньеВ землю сырую лег.

Эльсе ломала руки.Невесты жалобный стонИ горьких рыданий звукиВ могиле услышал он.

Поднялся рыцарь Оге.На плечи взвалил с трудомСвой гроб и с бременем тяжкимК невесте отправился в дом.

Он стукнул в двери гробом,А не рукоятью меча,Которой стучался прежде,Обернув ее в мех плаща.

«Открой мне, прекрасная Эльсе!»«Открою, во имя Христа,Если имя назвать ХристовоВправе твои уста!»

«Встань, благородная Эльсе!Впусти своего жениха.По-прежнему имя ХристовоНазвать я могу без греха».

Эльсе встала с постелиИ дверь отперла мертвецу.Слезы у девы бежалиПо белому лицу.

Она ему кудри чесала,Гребень взяв золотой:Расчешет прядь — и омоетЕе горючей слезой!

«Рыцарь Оге, мой милый!Поведай, возлюбленный мой,Как лежишь ты на дне могилы,Объятый кромешной тьмой?»

«Под землей, в гробу моем тесном,Где сырость и вечная мгла,—Мне как в раю небесном,Если ты весела!»

«Мой милый, с тобою вместе,На дне могилы, во мгле,Нельзя ли твоей невестеЛежать в сырой земле?»

«С тобою крестная сила!Спаси тебя крест святой!Как пекло, зияет могилаЗловещей своей чернотой.

Когда твой плач к изголовьюДоносится ночью и днем,Мой гроб запекшейся кровьюНаполнен и тяжко в нем.

Над моим изголовьем зельеКоренится, в грунт углубясь.На ногах, в моем подземелье,Повисают змеи, склубясь.

Но если песня сорветсяНенароком с любимых уст,Внутри моей могилыЗацветает розовый куст.

Крикнул петух черный.Затворы с вечности вратУпали, и в мир тлетворныйВернуться спешит наш брат.

Крикнул петух белый,Ранней зари певец.В свой дом затравенелыйВернуться должен мертвец.

Крикнул петух рыжий.Это — усопшим знак,Что месяц клонится нижеИ мешкать нельзя никак!»

Взвалил он гроб на плечиИ сквозь дремучий борПобрел с ним через силуВ церковный двор.

Эльсе, в тоске и тревоге,В этом лесу глухомШла за рыцарем Оге,Мертвым своим женихом.

И выцвели, как толькоВступил он в церковный двор,Его златые кудри,Всегда ласкавшие взор.

«Взгляни, дорогая, на небо,На звездный его венец!Душа твоя взвеселится,Лишь ночи наступит конец».

На небо взглянула Эльсе,На звездный его венец,И не увидела дева,Как в землю ушел мертвец.

Горюя, домой вернуласьЭльсе в предутренней мглеИ в первое новолуньеЛежала в сырой земле.

Горе Хиллелиль

Хиллелиль шила, потупя взор.Ошибками так и пестрел узор.

Нить золотую в иголкуВдевала там, где быть шелку.

Где надо золотом шить —Брала шелковую нить.

Сперва королева прислужницу шлет:«Скажи, что Хиллелиль худо шьет!»

Затем, надев капюшон меховой,Идет к ней по лестнице винтовой.

«Хиллелиль, я не могу постичь,С чего ты нашила такую дичь?

Шьешь ты золотом вкривь и вкось.Узор у тебя получился — хоть брось!

Всякий, взглянув на твое шитье,Скажет: «Ей постыло житье!»

«Сядь поближе ко мне, королева!Выслушай повесть мою без гнева.

Отец у меня королевством владел.На мать он златую корону надел.

Достойные рыцари — дважды по шесть —День и ночь стерегли мою честь.

Тут соблазнил меня рыцарь один.То был короля Британии сын.

Как поддалась я соблазну — бог весть,Но герцог Хильдебранд взял мою честь.

Везли наше злато два коня.На третьем он увозил меня.

Туда примчали нас к вечеру кони,Где скрыться чаяли мы от погони.

Но братьев моих златокудрых семьВстревожили стуком ночную темь.

Сказал он: «Ради нашей любвиМеня по имени ты не зови!

Меня по имени ты не зови,Если даже увидишь лежащим в крови.

Не называй мое имя вслух,Покуда не испущу я дух!»

Еле успев меня остеречь,Он выскочил вон, обнажив свой меч.

Первый раз он рубнул сплеча —Семь братьев легли от его меча.

Рубнул он снова, что было сил,—Родного отца моего подкосил.

Зятьев одиннадцать подле тестяМечом своим уложил на месте!

Я крикнула: «Хильдебранд, погоди!Брата меньшого ты пощади!

Матушке пусть привезет он весть,—Пусть ей поведает все, как есть!»

В этот миг, мечами изранен,Хильдебранд упал, бездыханен.

За белые руки схватил меня брат,Подпругой седельной скрутил их трикрат.

Кудрями златыми к луке седлаМеня привязал он для пущего зла.

Братнин конь переплыл поток.Был он, как никогда, глубок!

Кровь моя по дороге к замкуОкрасила каждый бугор и ямку.

Матушка у ворот поместьяСкорбного дождалась известья.

Брат бы замучил меня, но матьЕго умолила меня продать.

У церкви Марии, под звон колокольный,Меня объявили рабой подневольной.

Как только ударили в колокол медный,Сердце разбилось у матери бедной».

Едва конец наступил рассказу,Замертво Хиллелиль рухнула сразу.

Когда подхватила ее королева,Была на руках у ней мертвая дева.

Юный Энгель

Юный Энгель отвагой блисталИ красотой лица.Уехав из дома, он деву однуСилой увез, без венца.

Неужели заря никогда не разгонит мрак?

Мальфред — имя ее — с похвалойЗвучало у всех на устах.С Энгелем первую ночь провелаОна в придорожных кустах.

Однажды в полночь проснулся онИ молвил: «Такой напастиНе взять мне в толк: свирепый волкДержал мое сердце в пасти!

Я пробудился, но серый волкРвал наяву на частиЗубами по-прежнему сердце моеИ не выпускал из пасти».

«Ты без спросу меня увезИз-под родительской власти.Немудрено, если серый волкРвал твое сердце на части!»

Вбегает в горницу юный паж,Смышлен и остер на язык.Он слово со словом умеет связать,На людях не станет в тупик.

«Юный Энгель, мой господин,Беги! С четырех концовГёде Ловманд на город нашВедет своих молодцов!»

«Хоть Гёде их с четырех сторонВедет на город наш,Ни тридцать его молодцов, ни онМеня не страшат, мой паж!»

«Напрасно ты ценишь их ни во что!Здесь будет грозная схватка.Скачут за Ловмандом ратников сто,А вовсе не три десятка».

Энгель обнял деву своюИ стал целовать без конца.«Мальфред, любовь моя, добрый советДай мне во имя творца!»

«От церкви Марии добудь ключи.Нам больше некуда деться.Со всеми, кто ел твой хлеб и харчи,Должны мы там отсидеться.

От церкви Марии добудь ключи.Займем ее без помехиСо всеми, кому давал ты мечи,Коней своих и доспехи».

Церковь Марии заняв, дней пятьСидели они в осаде.Гёде Ловманд не мог ее взятьИ был в сильнейшей досаде.

Но матери Мальфред была немила,И, дочке явив нелюбовь,Она предложила, чтоб церковь дотлаСожгли и отстроили вновь:

«Возьмите золота и серебра,Наполним доверху чашу,А после, когда придет пора,Мы церковь отстроим нашу!»

Вспыхнула церковь Марии внутриОт пола до подволоки.У Мальфред под капюшоном плащаКак мел побелели щеки.

Лютый жар был в церковном двореОт стен, полыхавших снаружи.Внутри, где свинец топился, как воск,Запертым было хуже!

Юный Энгель сказал молодцам:«Придется коней заколоть,Чтоб конской кровью могли охладитьМы обожженную плоть».

Маленький паж, любя лошадей,Такого не ждал совета:«Ты лучше Мальфред свою убей!Она заслужила это».

Юный Энгель обнял ееВ разгуле огня и дыма:«Ты жизни достойна, любовь моя!Останешься ты невредима».

На круглый щит посадили ее,В пылающих клочьях плаща.Каждый подставил копья острие,И подняли щит сообща.

Его внесли в пламеневший притвор,Метнули в оконный проем,И Мальфред сошла на церковный дворВ плаще обгорелом своем.

Ей кудри златые огонь опалил.Ей пот пропитал соленыйПлатье, в котором из церкви онаУдалилась на луг зеленый.

Она пришла на зеленый лугИ молвила: «Вместе с горящейЦерковью Девы Марии сгоритОдин молодец настоящий!»

Родился у Мальфред по осени сын,И втайне держались родины:О том, что дитя явилось на свет,Не знал человек ни единый.

Младенец вечером был рожден.Ночью он был крещен.Юным Энгелем в честь отцаМальчик был наречен.

Семь зим его растила мать.Затем, в глаза ему глядя,Сказала: «Отца твоего убилБрат мой Гёде — твой дядя!»

Сыну сравнялось девять зим,И снова сказала мать:«Мой брат убил отца твоего!Ты должен это знать».

Юный Энгель, сын удальца,Скликает свою родню:«Хочу отомстить я за смерть отца,Взяв меч и надев броню».

Гёде Ловманд в поместье своемСидит за столом дубовым.Вошедший в горницу маленький пажНе лезет в карман за словом:

«Гёде Ловманд, мой господин,Беги! — восклицает он.—Юный Энгель нас окружилСо всех четырех сторон.

Юный Энгель, копьем до небесПотрясая, — добавил паж,—Своих молодцов с четырех концовВедет на город наш».

«Отколь этот юный Энгель взялся,Копьем потрясающий с ходу?На тинге я слыхом о нем не слыхал,Не знал его имени сроду!»

По белому личику треплет пажаГёде Ловманд, любя:«Дай мне, мальчик, добрый совет,Если он есть у тебя!»

«В этом деле нет ничегоНадежней каменной башни.В башне из камня, мой господин,Найдешь ты приют всегдашний.

Укрывшись между мраморных стен,Свинцовые двери запри.Было бы впрямь чудно, если б насВраг захватил внутри!»

Юный Энгель их окружилСо всех четырех концовИ сам, до небес потрясая копьем,Повел своих удальцов.

В окошко башни на эту спесьГёде глядел и дивился:«Ты чего хорохоришься здесь?Откуда такой явился?»

Юный Энгель, в пурпурный плащКутаясь, молвил дяде:«Я — милый племянник твой,                                                           сестрин сын,Тебя держащий в осаде!»

Гёде сказал ему: «Нет причинГордиться таким невзгодьем.Если ты наложницы сын,Считай себя шлюхи отродьем!»

Энгель сказал: «Я наложницы сын!Меж тем у ее отродьяКрасивый замок есть не один,И леса, и другие угодья.

Вдоволь золота и серебра,И витязей храбрых дружина,И кони, и много другого добраЕсть у наложницы сына!

Но если я наложницы сын —В этом твоя вина!»Юный Энгель башню зажег,И вмиг загорелась она.

Как вкопанный, юный Энгель стоялИ дожидался, покудаОт каменной башни останется тамСерого пепла груда.

Руками белыми он плескал,На пламень пожарный глядя.Седой золой стал Гёде злой,Его коварный дядя.

К матери Энгель вернулся, когдаЗакончилась эта потеха.Фру Мальфред ждала его у ворот,В плаще из куньего меха.

«Любезная матушка, ты у воротСтоишь в плаще из куницы.Я отомстил за убийство отцаДо наступленья денницы».

Мальфред стала руки ломать,Услышав эти слова.Она заплакала: «Было одноГоре, теперь их два!»

Юный Энгель вздохнул в ответ,Коня повернув обратно:«Ни в чем у женщин ясности нет!Чего хотят — непонятно».

Останки Гёде взяла земля,А юный Энгель не тужит.Он при дворе своего короляЗа червонное золото служит.

Неужели заря никогда не разгонит мрак?

Рыцарь Карл в гробу