Начинали мы на Славутиче... - Сергей Андрющенко

Проводить нас приехал генерал П. А. Курочкин. Он был оживлен, шутил, но в голосе то и дело прорывались грустные нотки.

— Вот и расстаемся, — сказал командарм. — На фронте люди быстро привыкают друг к другу. А мы с вами немало прошли вместе. — Он неожиданно улыбнулся. — Правда, если брать по времени, это не так уж и много, но зато расстояние…

— Что и говорить, товарищ командующий, — жива отозвался генерал Григорович. — Давно ли стояли под Бродами, а теперь вон уже в Польше. Позади, считайте, вся Западная Украина. Шаг-то, выходит, теперь у нас скорый.

— Ну, спасибо вам за все! — сказал Павел Алексеевич, крепко пожимая руку каждому из нас. — Воевали на совесть! Пожелаю и дальше действовать в том же духе. Теперь вы переходите в распоряжение командующего шестой армией, находящейся пока в резерве Ставки…

Генерал Курочкин многозначительно подчеркнул это «пока». Но мы и сами знали, что уходим с фронта ненадолго. Впереди нас снова ждут бои и походы, ждут новые большие испытания.

Глава пятая

За столицу Венгрии

Осень 1944 года застала нас снова на Украине. Корпус, отведенный с фронта на переформировку, стоял в районе Равы-Русской. В состав его входили все те же 68-я гвардейская, 99-я и 316-я стрелковые дивизии, изрядно поредевшие в тяжелых боях на львовском направлении и под Сандомиром. Мы принимали пополнение, получали новую технику, занимались боевой подготовкой. Части располагались в лесах. Там были срочно созданы лагеря, оборудованы учебные поля и стрельбища. Днем и ночью на них шла напряженная боевая подготовка. Каждый час использовался с предельной нагрузкой. Спланированные штабами занятия строго контролировались и проводились в любую погоду, в любое время суток. Срыв хотя бы одного из них считался чрезвычайным происшествием. Командиры понимали, что предоставленную нам передышку надо как можно эффективнее использовать для подготовки войск к предстоящим боям. А о том, что они не за горами, свидетельствовала обстановка на фронтах. К этому времени немецко-фашистские захватчики были почти полностью изгнаны с территории нашей Родины. Боевые действия шли теперь за рубежами страны. Красная Армия освободила значительную часть Польши, Румынию и Болгарию. Однако гитлеровцы продолжали отчаянно сопротивляться. Проведя ряд тотальных мобилизаций, Гитлер бросил на советско-германский фронт, оставшийся по-прежнему главным фронтом второй мировой войны, новые контингент войск. В их задачу входило любой ценой задержать наше наступление, не допустить прихода Красной Армии в саму Германию.

В те сентябрьские дни штаб корпуса, как всегда, работал напряженно. Мы контролировали ход боевой подготовки в соединениях, готовили и проводили полковые тактические учения с боевой стрельбой, сборы специалистов, командно-штабные тренировки и командирские занятия. Части находились в постоянной боевой готовности, нередко поднимались по тревоге. От людей требовалась высочайшая бдительность. В окрестных лесах продолжали прятаться остатки разбитых банд украинских националистов, и нам нередко приходилось помогать местным властям в их ликвидации. Как раз в тот период мне снова довелось встретиться с И. С. Грушецким, первым секретарем Львовского обкома КП(б)У. Он иногда приезжал в Раву-Русскую и по старой памяти заглядывал в наш штаб.

К началу октября мы в основном закончили прием пополнения, укомплектовали части, полностью снабдили их штатной боевой техникой. Было завершено слаживание рот и батальонов. Началось сколачивание полков. Со дня на день ждали приказа выступать. Ни у кого не было сомнения в том, что корпус вернется на 1-й Украинский фронт, в составе которого мы воевали довольно долго. Однако произошло непредвиденное.

Мне хорошо запомнился день 8 октября. Утром мы с начальником оперативного отдела подполковником И. М. Видиборцем занимались привычной работой: наносили на карту обстановку на участке 1-го Украинского. Внезапно в комнату вошел генерал М. Ф. Григорович. Увлеченные делом, мы не сразу заметили его. Комкор поздоровался и, склонившись над картой, сказал:

— Та-ак… Польша, значит, Первый Украинский… Придется вам отныне забыть о нем.

Мы посмотрели на генерала с недоумением.

— Да-да, — подтвердил Михаил Фролович. — Теперь нам предстоит заняться изучением обстановки в Венгрии.

— Почему? — спросили мы в один голос.

— Только что звонил командующий армией и приказал завтра же вечером начать погрузку в эшелоны. Корпус перебрасывается на новое операционное направление и входит в состав Второго Украинского фронта…

Сообщение было совершенно неожиданным.

— Что молчите? — улыбнулся Григорович. — Пойдемте ко мне, распределим войска по эшелонам. Надо как можно скорее подготовить боевой приказ, Сергей Александрович. Путь ведь предстоит неблизкий: через Украину, Румынию — в Венгрию. Пока же я отдам командирам дивизий устные распоряжения.

Мы с Видиборцем молча встали из-за стола, взяли необходимые документы и пошли за комкором.

Штаб сразу же приступил к детальной разработке и планированию длительного переезда войск по железной дороге. Работа эта очень трудоемка. Требуется учесть сотни «мелочей», порой совершенно от нас не зависящих: пропускную способность отдельных участков дороги, пункты остановок для пополнения продовольствия, фуража и воды, меры маскировки, зенитного прикрытия… Уже к исходу дня все дивизии и отдельные части получили боевой приказ и пришли в движение, а наутро и штаб корпуса, прибыв на станцию Рава-Русская, начал погрузку в эшелон.

Поздно вечером поезд отошел от платформы и стал набирать скорость. В вагоне топилась печь-времянка и было тепло. Мерно постукивали колеса, но я долго не мог уснуть. Вспомнились почему-то первые месяцы войны, товарищи, с которыми тогда пришлось побывать в отчаянных переделках на Крымском фронте. В то время я был начальником штаба 361-го полка 156-й стрелковой дивизии.

Поезд продолжал стремительно мчаться по Прикарпатью. Была глубокая ночь. Печка накалилась так, что стало душно. Все вокруг спали. И только я продолжал беспокойно ворочаться, а память возвращала меня почему-то к Перекопу, к упорным боям с немцами, имевшими пятикратное преимущество в живой силе и артиллерии и абсолютное — в танках и авиации. С тяжелыми боями пришлось отходить из Крыма через Армянск, Ишунь, Феодосию, Керчь. Тогда как раз я был награжден первым орденом Красного Знамени. Потом была тяжелая оборона на Дону, отступление на Северный Кавказ, бои на туапсинском и абинском направлениях… Трудное, очень трудное время…

Постепенно картины прошлого в сознании стали тускнеть, смещаться, и я уснул под стук колес настороженным, неглубоким сном.

…Восемнадцать дней длилась дорога. За это время мы как следует обжили свои платформы и теплушки, чувствовали себя в них как дома. В подразделениях были организованы занятия. Люди изучали оружие, уставы и наставления, знакомились с предстоящим театром военных действий. Мы провели на картах штабную тренировку. Немало времени уделялось политической учебе. Личному составу регулярно сообщались сводки Совинформбюро, разъяснялось положение на фронтах. Особое внимание мы обращали на обстановку в Венгрии.

После выхода Болгарии, Румынии и Финляндии из фашистского блока в нем из европейских стран осталась лишь одна Венгрия, четверть века находившаяся под фашистским режимом диктатора М. Хорти. Три с лишним года венгерские части участвовали в войне против СССР. Экономика страны была полностью подчинена интересам гитлеровской Германии. Разумеется, народ оказывал сопротивление фашистам. По инициативе венгерских коммунистов были созданы группы Сопротивления, которые стали наносить по врагу посильные удары.

Хорти тайно предложил главам правительств США и Англии заключить перемирие. Те порекомендовали ему обратиться к Советскому Союзу, войска которого уже пересекли венгерскую границу. 1 октября в Москву прибыла венгерская миссия с полномочиями подписать перемирие, если СССР согласится на «участие американцев и англичан в оккупации Венгрии» и на «свободный отход немецких войск».

Узнав о намерениях Хорти, Гитлер приказал усилить контроль над венгерскими военными учреждениями и войсками. В район Будапешта были переброшены крупные танковые силы немцев. Хорти дали понять, что любое антигерманское выступление будет подавлено самым жестоким образом, и он не стал противоречить своим хозяевам.

В начале октября линия боевого соприкосновения войск 2-го Украинского фронта с врагом составляла 800 километров и проходила от перевала Прислоп в Карпатах до Дуная (восточнее Белграда), образуя два огромных выступа: первый — в северной части Трансильвании — вдавался в нашу сторону; второй — в западных районах Румынии — в сторону немцев, упираясь вершиной в юго-восточный участок границы Венгрии. Отсюда и было решено нанести основной удар. Ставка приказала войскам 2-го Украинского фронта при содействии наступавшего правее, к северо-востоку от водораздела Карпатского хребта, 4-го Украинского фронта разгромить противостоящие силы противника и вывести Венгрию из войны.