Начинали мы на Славутиче... - Сергей Андрющенко

В начале октября линия боевого соприкосновения войск 2-го Украинского фронта с врагом составляла 800 километров и проходила от перевала Прислоп в Карпатах до Дуная (восточнее Белграда), образуя два огромных выступа: первый — в северной части Трансильвании — вдавался в нашу сторону; второй — в западных районах Румынии — в сторону немцев, упираясь вершиной в юго-восточный участок границы Венгрии. Отсюда и было решено нанести основной удар. Ставка приказала войскам 2-го Украинского фронта при содействии наступавшего правее, к северо-востоку от водораздела Карпатского хребта, 4-го Украинского фронта разгромить противостоящие силы противника и вывести Венгрию из войны.

6 октября началась Дебреценская операция войск теперь уже нашего, 2-го Украинского фронта. Находясь в пути, мы все время следили за ее ходом, пытаясь угадать, где и когда могут ввести в сражение наш корпус. Но участвовать в этой операции нам не пришлось. Она закончилась 23 октября 1944 года. Были освобождены северная часть Трансильвании и все левобережье Тиссы. Войска продвинулись на 130–275 километров и вышли на линию Чоп, Сольнок, Байя. Был захвачен крупный плацдарм, простирающийся от Альпара на Тиссе до Байи на Дунае.

Успех Дебреценской операции заставил венгерскую делегацию в Москве быть более сговорчивой и принять предварительные условия соглашения о перемирии, предложенные нами. Главным в нем было то, что Венгрия, оставаясь суверенным государством, должна порвать с фашистской Германией и объявить ей войну. Только в этом случае Советский Союз давал согласие помочь венграм. 16 октября гитлеровское командование отстранило Хорти от власти, заменив его главарем венгерских фашистов Салаши, который отдал приказ армии продолжать борьбу против советских войск.

На рассвете 28 октября наш штаб прибыл наконец к месту назначения и разместился в венгерском местечке Мезёхедьеш. В окрестных селах, хуторах и рощах сосредоточивались и части корпуса.

В Мезёхедьеше штаб корпуса сразу же развернул работу по встрече и размещению прибывающих соединений, по организации управления, связи, боевого обеспечения, по подготовке техники и войск к наступлению. Особое значение приобретало налаживание материально-технического снабжения с новых баз и складов. Однако основные усилия мы сосредоточили на сборе данных об обстановке, чтобы к моменту получения боевой задачи штаб располагал всеми необходимыми сведениями о противнике, своих войсках и местности. Все это было нужно командиру для принятия решения. Через штаб 46-й армии мы получили последние сведения о группировке гитлеровцев и их действиях, установили контакт со штабами некоторых дивизий на переднем крае, провели инженерную разведку отдельных маршрутов и переправ на вероятных путях выдвижения корпуса. Мы спешили, потому что были уверены: здесь нам задерживаться не придется. Обстановка на фронте требовала незамедлительного ввода в бой свежих сил.

Рано утром 29 октября у меня в комнате раздался требовательный телефонный звонок. Я услышал голос комкора.

— Зайди ко мне, Сергей Александрович, — попросил Григорович, и по его тону я понял: что-то произошло.

Быстро одевшись, я направился в соседний домик, где обосновался комкор. Михаил Фролович уже ждал. Тут же был и начальник политотдела полковник Орлов.

— Нас вызывает командующий фронтом, — сказал генерал Григорович. — Хочет лично познакомиться. Его интересует боеспособность наших дивизий, их обеспеченность, политико-моральное состояние личного состава. Подготовьте необходимые справки. Выезжаем через два часа.

Мы условились, какие документы взять с собой, и я ушел их готовить. Точно в назначенное время два «виллиса» выехали из Мезёхедьеша в направлении Арада, восточнее которого в лесу располагался штаб 2-го Украинского фронта. Мы с Григоровичем ехали в первой машине, полковник Орлов с одним из работников политотдела — во второй.

Стоял ясный осенний день. С деревьев тихо падали желтые листья, прихваченные первыми заморозками. По сторонам от дороги то и дело встречались неубранные кукурузные поля и виноградники. На изрытой воронками земле чернели остовы разбитых пушек и обгоревших танков со свастикой. Все говорило о том, что здесь совсем недавно прошла война, оставив после себя разорение и запустение.

Ехать пришлось на малой скорости. Навстречу двигались колонны автомашин с горючим, боеприпасами, шли обозы. Это подтягивались вторые эшелоны и тылы войск, уже далеко продвинувшихся вперед на запад, по правому берегу Тиссы. В воздухе несколько раз появлялись большие группы самолетов, идущих на бомбежку противника.

«Виллис» подпрыгивал на ухабистой дороге. Мы молчали, поглощенные каждый своими мыслями.

— О чем думаешь, Сергей Александрович? — нарушил молчание Григорович. — Небось о встрече с командующим?

— Угадали, Михаил Фролович.

— Волнуешься?

— Пытаюсь представить, как он нас встретит, о чем спросит, какую задачу поставит. Не каждый же день на доклад к маршалу попадаем.

— Значит, робеешь, — засмеялся комкор и, понизив голос, доверительно признался: — А знаешь, я тоже. Не то чтобы робею, а волнуюсь, хоть и работал с большим начальством. Должен был бы привыкнуть, ан нет… Наверное, так и нужно. Помню, еще командиром батальона был, вызывает командир полка по какому-нибудь вопросу, идешь к нему и знаешь, что в твоем хозяйстве все в порядке, а все равно беспокоишься. Без волнения нам, военным, никак нельзя. Будешь равнодушным, порядка не жди…

Я не мог не согласиться с Григоровичем. Только человек, душой болеющий за порученное дело, может по-настоящему наладить его.

— Нет, не может быть солдат равнодушным, — продолжал Михаил Фролович. Видно, наш разговор задел в душе его что-то сокровенное, давно выношенное. — Солдат всегда в дороге, всегда в тревоге. Он за страну в ответе. — Григорович снова улыбнулся и стал теребить щеточку своих усов.

Прибыли мы в штаб фронта уже после полудня. Полковник Орлов сразу же пошел на доклад к члену Военного совета, а мы с комкором — к командующему.

2-м Украинским фронтом в то время, как известно, командовал Маршал Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский. Он принял нас сразу же. Не без волнения переступили мы порог его особняка.

Малиновский шумно поднялся навстречу, поздоровался, пожимая нам руки. Был он высок и плечист. Глаза маршала смотрели пристально и очень доброжелательно. Усевшись рядом, Родион Яковлевич спросил, как доехали. На круглом его лице то и дело появлялась теплая улыбка. Видно, у него было хорошее настроение. И это вполне понятно. Войска фронта успешно завершили Дебреценскую операцию и готовились к наступлению на Будапешт.

Командующий фронтом выслушал доклад Григоровича не перебивая, потом поинтересовался укомплектованностью корпуса людьми, их настроением. Спрашивая, он смотрел на собеседника чуть прищуренным взглядом и очень внимательно выслушивал ответ.

— Обстановка в Венгрии сейчас сложная, — сказал Р. Я. Малиновский. — После смещения Хорти образовано новое правительство из представителей фашистской организации «Скрещенные стрелы», которое не собирается складывать оружия. Поэтому нам придется иметь дело не только с немецко-фашистскими войсками, но и с венгерской армией, оставшейся в подчинении гитлеровцев и их прислужников — салашистов.

Родион Яковлевич кратко изложил нам постановление Государственного Комитета Обороны от 2,7 октября 1944 года, в котором подчеркивалось, что Красная Армия пришла в Венгрию не завоевательницей, а освободительницей народа от немецко-фашистского гнета.

— По этому вопросу есть воззвание Военного совета фронта, — отметил маршал. — В нем разъясняется сущность постановления Государственного Комитета Обороны. Вы ознакомьтесь с ним и всю работу по воспитанию воинов ведите в духе этих документов.

В конце беседы Р. Я. Малиновский сказал:

— Завтра, самое позднее послезавтра, вы получите приказ о включении корпуса в состав сорок шестой армии. Боевую задачу на наступление поставит командарм генерал Шлемин. Бои ожидаются трудные, на легкую победу не рассчитывайте. Фашисты будут драться с упорством обреченных.

— Войска корпуса готовы выполнить любой приказ Родины! — сказал генерал Григорович.

— Не сомневаюсь в этом, — ответил Малиновский и попросил зайти к начальнику штаба фронта генералу М. В. Захарову, чтобы доложить ему о состоянии корпуса более подробно. Затем он тепло попрощался с нами, пожелав успехов в предстоящих боях.

Во второй половине дня 29 октября войска левого крыла фронта перешли в наступление на Будапешт. Они прорвали немецкую оборону в междуречье Тиссы и Дуная и успешно продвигались вперед. К вечеру мы получили из штаба фронта приказ. Корпус выводился из резерва и включался в состав 46-й армии, которой предназначалась главная роль в овладении столицей Венгрии — Будапештом.