Башня Зеленого Ангела. Том 2 - Тэд Уильямс

Раньше Мегвин думала, что, когда она и другие живые эрнистирийцы встретили своих врагов и благодаря этому привели богов в мир, они каким-то образом изменили баланс сил. Боги так же воевали между собой, как и эрнистирийцы, но в их войне никто не одержал победу. Худшее, как казалось, было впереди.

И потому боги скакали по огромным белым полям Небес в поисках Скадаха – дыры во внешний мрак. Они ее нашли, холодную, черную, закованную в камни, добытую из темных ниш вечности, как учили ее легенды, населенную самыми жуткими врагами богов.

Мегвин никогда не верила, что подобные вещи существуют, порождения чистого зла, сияющие сосуды пустоты и отчаяния. Но видела одно противостояние на лишенной возраста стене Скадаха, слышала безжизненный глас пророчества, предрекавший уничтожение как богов, так и смертных. Все неправильное находилось за той стеной… и теперь боги пытались ее разрушить.

Мегвин могла бы догадаться, что пути богов окутывает тайна, но даже не представляла, насколько они загадочны.

Она снова запела, все еще надеясь, что сможет прогнать беспокоивший ее шум, но уже через несколько мгновений сдалась. Сами боги пели, и их голоса были намного сильнее, чем голос Мегвин.

Почему они не останавливаются? – с отчаянием думала она. – Почему не оставят стену в покое?!

Но задавать вопросы не имело смысла. У богов свои причины. Всегда.

Эолейр уже давно отказался от попыток понять ситхи. Он знал, что они не боги, что бы ни представлялось бедному лихорадочному разуму Мегвин, но их поведение оставалось для него столь же непонятным, как действия Властелинов Вселенной.

Граф отвернулся от огня и оказался спиной к Мегвин. Она пела для себя, но теперь смолкла. Ее нежный голос на фоне пения Мирных звучал тонко и немелодично. В том не было ее вины. Ни один голос смертного не мог сравниться… с этим.

Граф Над-Муллаха содрогнулся. Хор голосов ситхи снова взмыл вверх, их пение, как и кошачьи глаза, когда они на тебя смотрели, было невозможно игнорировать. Ритмичная песня набирала силу, пульсируя, точно команды рулевого гребцам.

Ситхи пели уже три дня, собравшись перед блеклыми стенами Наглимунда, под непрерывно падавшим снегом. К чему бы они ни стремились, норны в замке не игнорировали их: несколько раз они поднимались на стены и выпускали стрелы. Во время атак несколько ситхи погибло – но у них имелись свои лучники. Всякий раз норнам приходилось отступать, и голоса ситхи вновь взмывали вверх.

– Я не знаю, смогу ли выдерживать это еще некоторое время. – Из клубившегося тумана появился Изорн, борода которого покрылась инеем. – Мне пришлось отправиться на охоту, чтобы хоть немного отвлечься, но я их слышал, даже когда довольно далеко отъехал от замка. – Он бросил на землю рядом с костром зайца. Из раны у него на боку на снег вытекала красная кровь. – Добрый день, леди, – сказал сын герцога Мегвин.

Она перестала петь, но не повернула головы в его сторону. Казалось, она видела только танцевавшее пламя.

Эолейр посмотрел на Изорна и пожал плечами:

– На самом деле это не так уж и ужасно.

Риммер приподнял брови:

– Даже по-своему красиво. Но для меня слишком красиво, сильно и странно. Я чувствую себя больным.

Граф нахмурился:

– Я знаю. Остальные также встревожены. Даже более того – напуганы.

– Но зачем ситхи так поступают? Они рискуют своими жизнями – вчера убили еще двоих! Если это какая-то магическая церемония, которую необходимо провести, почему они не могут петь на достаточном расстоянии от стен, чтобы норны не могли в них попасть из лука?

Эолейр беспомощно покачал головой:

– Я не знаю. Пусть меня укусит Багба, я ничего не знаю, Изорн.

Голоса ситхи проносились по лагерю, точно нестихавший океанский прибой.

Перед рассветом, когда было еще темно, пришел Джирики.

– Сегодня утром, – сказал он и присел на корточки, глядя на тлеющие угли. – До полудня.

Эолейр потер глаза, пытаясь полностью проснуться. Ему удавалось спать урывками, но все же он спал.

– Сегодня… утром? Что вы имеете в виду?

– Начнется сражение. – Джирики повернулся и посмотрел на Эолейра – про другое, более понятное лицо можно было бы сказать, что на нем появилась жалость. – Это будет ужасно.

– Но откуда вы знаете, что сражение начнется утром? – спросил Эолейр.

– Потому что мы к этому шли. Мы не можем организовать осаду – нас слишком мало. Тех, кого вы называете норнами, еще меньше, но они сидят внутри каменной оболочки, а в нашем распоряжении нет механизмов, которые смертные используют для подобных сражений, или времени, чтобы их построить. Поэтому мы сделаем по-своему.

– И это как-то связано с пением? – спросил Эолейр.

Джирики кивнул – странно, по-птичьи.

– Да. Пусть ваши люди будут готовы. И скажите им: что бы они ни увидели, им предстоит сражаться с живыми существами. Хикеда’я такие же, как вы и мы, – у них идет кровь. Они умирают. – Он посмотрел на Эолейра золотыми глазами. – Вы им скажете?

– Скажу. – Эолейр вздрогнул и наклонился ближе к огню, согревая руки над тлевшим углями. – Завтра?

Джирики снова кивнул и встал:

– Наши шансы будут максимальными, когда солнце окажется в высшей точке. Если нам повезет, все закончится до наступления ночи.

Эолейр не мог представить, что мощный Наглимунд может быть побежден так быстро.

– А если сражение не закончится? Что тогда?

– Тогда будет… трудно. – Джирики сделал шаг назад и исчез в тумане.

Эолейр еще некоторое время сидел у костра, стиснув зубы, чтобы они не стучали. Когда он больше не сомневался, что не опозорит себя, он пошел будить Изорна.

* * *

Под натиском свежего ветра серо-красный шатер на вершине горы выглядел, точно корабль на гребне высокой волны. Рядом стояло еще несколько палаток, множество было разбросано по склону и спускалось в долину. Дальше находилось озеро Клоду, огромное сине-зеленое зеркало, спокойное, точно сытый зверь.

Тиамак стоял перед палаткой и медлил, несмотря на холодный ветер. Столько людей, вокруг непрерывное движение, всюду кипит жизнь! Он с тревогой смотрел на огромное живое море, понимая, что находится рядом с жерновами Истории, и никак не мог отвернуться. Его собственную маленькую историю почти поглотили грандиозные легенды современного Светлого Арда. Иногда ему казалось, что кто-то разом опустошил мешок, наполненный могущественными снами и жуткими кошмарами. И собственные мелкие страхи, достижения и желания Тиамака будут проигнорированы – в лучшем для него случае. С тем же успехом они могут быть растоптаны.

Слегка вздрогнув, он наклонился и вошел в палатку.

Оказалось, как он и опасался, что Джеремия передал ему приглашение принца на военный совет. Подобные встречи