Путешествие на восток - Кирилл Клеванский

Нет, я не сумасшедший, просто ночью запах крови и еще пока теплых тел привлечет не одну тварь. И если они пойдут по следу, то пусть уж ищут живую лошадь и мертвечину, чем двух живых людей — то бишь нас. Правда оставалась самая неприятная часть работы. Я подошел к кобыле Медичи, она даже не брыкалась, лишь фыркала и грустно смотрела на меня своими огромными глазами.

— Хэй, — произнес я, поглаживая её по морде. — Успокойся, это будет быстро.

Лошадь легонько боднула меня, а спустя мгновение рухнула с пробитым черепом. К мертвому животному я подтащил тело Кали, признаюсь вам разбитая голова не самый приятный вид и вряд ли я сегодня смогу нормально поужинать. Но и это было еще не все. Я же вам не сказал, но предварительно я снял с трупов сапоги, штаны и все оружие. Теперь же вооружившись бастардом Девера, я расчленил тело Кали. И нет, я не сошел сума. Ночное пиршество нужно затянуть на как можно больший срок и поэтому уже спустя минуту я раскидал руки и ноги трупа по всей окрестности, на такое расстояние — на какое хватило моих сил.

После этого я срезал хвост мертвой лошади и обвязал его вокруг длинной палки. Щелкнуло огниво и палка задымилась. Это собьет тварей с нашего следа. Стянув рваную, окровавленную рубаху, я сменил её на новую, а потом натянул свежую куртку. Одежду и сталь, добытую в бою, я свернул в тюки и закинул на телегу. После чего я положил на землю все деньги, что были у Охотников, и попросил Харту уберечь нас от каргамонта. В богов я по прежнему не верю, но вдруг сработает. После этого я смыл кровь, перетянул кровоточащие раны рваной тканью и забрался на козлы. Нужно было как можно дальше и как можно быстрее убраться отсюда.

К вечеру мы остановились на холме. Девушка все еще спала тревожным сном. Она то и дело вздрагивала и что-то бормотала. Я пока не спешил её будить. Соорудив костер, я первым делом стал точить сабли. Многие наивно полагают, что надо сразу осматривать раны, и так поступают почти все, но только не наемник. Наемник разумно полагает, что в любой момент ему придется с кем-нибудь скрестить клинок, вырывая из цепких когтей бездны свое право на жизнь. Поэтому чем врачевать пустячные раны, лучше держать сталь наточенной и начищенной. Медленно скользил точильный камень по сверкающей, в оранжевых отсветах костра, серебристой стали. Сейчас, младшее Лунное Перо, как я назвал свои сабли, походило на осколок багровой луны, предвестницы войн и катастроф. И лишь мерный, свистящий скрежет, напоминал мне о том что я держу в руках не кусочек ночного неба, а обычный клинок. За спиной раздался скрип рессор и гулкий толчок. Я не стал оборачиваться.

— Дай посмотрю, — прошептала Мия и мне пришлось подчиниться.

Я не охотно стянул с себя рубашку, а девушка цепкими пальцами быстро содрала присохший кусок ткани.

— Вот не можешь ты аккуратно, — еле слышно проговорила она.

Быстренько достав из своего мешка костяную иглу и нитки, смуглянка оросила рану на животе травяным настоем, а потом окалив иглу начала работу. Стяжок, еще стяжок, и лишь глухие отсветы боли на задворках сознания. А вместе с ними далекие, блеклые воспоминания о Мальгромском чердаке и приглушенный человеческий вой. Ужасный шрам на боку заныл. Но спустя пару минут дело было сделано, и меня обвязали смоченной в том же растворе, тряпкой.

— Руку, — потребовала Гуфар.

Я опять не сопротивляясь протянул пострадавшую конечность. Леди критично осмотрела пустячную царапину, печально вздохнула и стала её промывать. После того как с вопросами целостности моей шкурки было покончено, мы сели у слабенького костерка. Я продолжил точить оружие, а Лиамия вглядывалась в демонскую пляску языков пламени. На небе уже сияли звезды, а там, в ночи, я будто слышал приглушенное чавканье. Я буквально ощущал как чьи-то острые зубы разрывают уже почти остывшую плоть. Почти ощущаемо было вязкое, гнилостное дыхание темных тварей, пришедших на трапезу. И от того становилось страшно. Я точно знал, что сегодня сон мой будет рваным как роба монаха, покинувшего монастырь, чтобы нести свет в далекие земли.

— Ты многих убил? — скорее утверждала, чем спрашивала моя спутница.

Она, закутавшись в плед и подогнув колени к груди, напоминала скорее испуганную девочку, которую чуть не покусала собака.

— Сравнительно, — пожал плечами я.

— Сравнительно? — переспросила она.

— Да. — кивнул я. — Если сравнивать меня с крестьянином, никогда меча не видевшим, то да — много. А если с моим старым другом, Тистом, который ушел в отставку имея на своем счету почти пол тысячи, то нет.

Трещали ветки в костре, я все ждал когда в обманной близости затянут сою трель цикады. Но музыка все не приходила и не приходила. Даже она опасалась проклятых земель. И лишь далеко завывание ветра, говорило о том что ты все еще на Ангадоре, а не в мире мертвых, где стоит очередь на перерождение.

— Сколько?

Я невольно поморщился и посмотрел на наемническую татуировку, скрытую под извечной повязкой.

— Пятьдесят шесть.

Ламия вздрогнула. И вновь мы погрузились в тишину. И мерно скрипела сталь под давлением точильного камня. Все тоньше и тоньше становилась кромка лезвия, способного рассечь волос на ветру. Если конечно у обладателя хватит навыка. У меня хватало.

— Мне страшно, — прошептала она. — Я не могу уснуть. Все слышу её вскрик и вижу как падает камень на голову.

Я не знал что ответить и поэтому продолжал рутинную работу, которая впрочем своей простотой доставляла не мало удовольствия. Даже скорее — умиротворяло.

— Я поступила плохо? — Мия наконец повернулась ко мне лицом и в её зеленых глазах я увидел лишь пустоту и смятение.

— Ты действительно хочешь, чтобы на этот вопрос ответил я?

— Мне больше не у кого спросить, — горько усмехнулась она, окидывая взглядом черную долину.

А та, как живая, будто тянула к нам свои щупальца и норовила поглубже проникнуть в саму душу, вырывать из неё кусок и утянуть куда-то в провал нереальности.

— Не знаю, — выдохнул я убираю короткую саблю и доставая длинную. — У каждого свои ответы на такие вопросы.

— А какие твои?

— Мои? — улыбнулся я. — Ну. Если ты придешь в деревню, убьешь их стариков, мужей, юношей и безусых юнцов. Если изнасилуешь женщин и румяных девиц, а потом развесишь их трупы на дороге, устроив алею скорби. Если раскидаешь внутренности мертвых по кронам деревьев, приманивая стаи ворон. То ты поступил плохо. А если ты вышел против человека с мечом и победил его, ты поступил никак. Ты просто победил.

— Ты видел это да? Деревню…

— Да. Это было страшно и мерзко. Но еще страшнее от того, что в километре от нас стоял отряд солдат, вернувшегося из точно такой же деревни, только «вражеской», и получившей за это награду.