Лед Бомбея - Лесли Форбс

– Моя сестра! А что...

– И не она одна говорила мне, что вы ведете себя так, словно знаете что-то, способное причинить вред людям, занимающим довольно высокое положение. Ради кого вы всем этим занимаетесь? Ради всеми брошенной женщины, покончившей с собой шесть лет назад? Или ради позорного евнуха, торгующего своей задницей за наркотики?

– На руках Сами не было следов от шприца.

– Прекрасный довод! И у вас, наверное, есть доказательства, что он был убит совсем не из-за ссоры с сутенером?

– Назовем это интуитивной уверенностью.

– Вы производили на меня впечатление умной женщины. А ведь у Сами такие дружки, что, не задумываясь, разика два полоснут вас бритвой. А потом плеснут в лицо кислотой. Вы даже не успеете оглянуться. Знаете, что кислота может сделать с человеческим лицом?

– Вам известно, кто это сделал?

Он отрицательно покачал головой. Не столько жест отрицания, сколько жест искреннего недоумения.

– Вы в самом деле думаете, что я тоже причастен к этой истории?

– А вы не причастны?

– Я знаю ребят, которые занимаются подобными делами. Послушайте меня, Роз, и постарайтесь понять то, что я вам говорю. В течение многих лет Индия была единственной страной в мире, где заявление, сделанное полиции – за пределами или даже внутри полицейского участка, – часто не принималось к рассмотрению в суде. Неподалеку от Чоупатти располагался клуб, который открыл в 1971 году один козел по имени Бонди. Его дружки имели обыкновение заходить туда, когда им хотелось заняться содомией с детьми или за садистской порнухой, ну и, конечно, за кокаином – и они получали все это, стоило только предъявить простую расписку, удостоверяющую их платежеспособность, подписанную – можете ли вы себе это представить?! – самим председателем Резервного банка. Чтобы получить доступ в этот элитарный клуб, необходимо было, конечно, иметь покровителей – таких же дружков-насильников и сутенеров. И все было прекрасно известно, известно всем и продолжалось в течение многих лет. Немногим полицейским приходило в голову попытаться все это прекратить. Один из тех, кому такое все-таки пришло в голову, однажды, возвращаясь из храма на мотоцикле, увидел, что дорогу ему преградила металлическая кроватная сетка. Он слезает с мотоцикла, чтобы убрать ее, и в это мгновение кто-то перерезает ему горло. Посередине многолюдной улицы, среди бела дня, и никто не заметил, как это случилось.

– Превосходная, весьма убедительная история. Так что же произошло? Клуб забаллотировал вас за плохое поведение?

Калеб налил себе еще один стакан.

– Я вижу, вы собираетесь в одиночку начать борьбу за очищение города от бандитов. Прекрасно! Мой вам совет: если вам так уж хочется оказаться замешанной в какую-то историю, постарайтесь выбрать такую, в которой больше истории, чем реальной жизни. Или лучше отправляйтесь домой и попытайтесь почистить свой родной город.

– Я родилась в Индии. – «Но не в этой Индии», – добавила я мысленно.

– Тогда научитесь жить в соответствии с правилами. И если заполучите нечто такое, что вам покажется оружием, постарайтесь избавиться от него, пока это оружие не выстрелило вам в лицо.

– Может быть, мне все-таки удастся зарядить его и поточнее прицелиться.

Я начала одеваться.

Позади меня дверь в «Ледяной дом» тихо открылась и закрылась: вошли три человека, у двоих из них в руках были мачете, на самом высоком – зеленая маска демона.

– Студия закрыта, – сказал Калеб.

– Ну-ну-ну, что это у нас здесь такое? Сучка в своем логове? – произнес высокий, его голос звучал глухо и искусственно из-за маски. – Чувствуете, как жарко? А мне кажется, будет еще жарче.

Он расстегнул шелковую рубашку до самого кожаного ремня фирмы «Гуччи». Элегантные туфли из коричневой кожи были начищены до матового блеска.

Двое других мужчин, невысокого роста и звероподобные, с налитыми бицепсами на руках и впалой грудью, представляли собой типичное порождение индийских улиц. Они принадлежали к тому сорту людей, которым не суждено обзавестись жирком, так же как не суждено дожить до солидного возраста. Один из них держал в руках широкий рулон скотча.

– Мачете? – спросила я. – Неужели снова начинаются съемки по долбаной «Книге джунглей»?

Трудно выглядеть крутой, когда джинсы натянуты чуть выше колен, но я сделала все, что в моих силах, чтобы не ударить в грязь лицом.

Высокий кивнул типу со скотчем, и тот засунул мачете за пояс и заковылял по направлению к Калебу с явным намерением связать ему руки. Затем он сделал то же самое со мной, но предварительно резким движением скрутил мне руки за спиной с такой силой, что кровь застучала у меня в венах. От него несло каким-то дешевым цветочным ароматом, кокосовым молоком и чесноком. Он извлек свой мачете из-за пояса и провел им у меня над лобком.

– Хорошо, – произнес он.

Калеб выругался и рванулся вперед.

– Потише, потише, Мистри, – сказал высокий. – Ничто не должно выходить из-под контроля.

– Дайте ей одеться, – потребовал Мистри.

– Она все равно не сможет это толком сделать, с завязанными-то руками.

– В отеле знают, где я нахожусь, – предупредила я. – Я им сообщила, уходя.

– Охранник у ворот услышит и поднимет тревогу, – сказал Калеб. – Через несколько минут сюда сбегутся тысячи людей.

– А мне думается, что вашему охраннику дали отгул за сверхурочные и он сейчас, наверное, отсыпается, – возразил высокий. – А может быть, он решил как-то иначе провести эту ночь. У него хватит сбережений, чтобы купить билет до Мадраса и навестить свою семью.

– Это возмутительно! – воскликнула я. – Вы не имеете права удерживать таким образом журналиста Би-би-си и руководителя киностудии. Кто вы, вообще, такие?

Я попыталась пройти к двери. Меня толкнуло на это вовсе не смелость. Глупость, наверное, или просто неспособность воспринимать эту сцену всерьез. Все в ней было так наигранно, так неубедительно: маска, мачете.

Один из мужчин поднял свой мачете и с размаху ударил им меня по голове. Я всем телом рухнула набок. И сразу же у меня занемела рука. Кровь от уха потекла мне прямо в рот. Человек с мачете встал надо мной, держа свой нож между ног так, словно член. Где-то очень далеко, как мне показалось, они тащили Калеба по студии в заднюю комнату.

– Вы, скоты, – прошипела я.

Мужчина с мачете ударил меня ногой.

– А кто ты, вообще, такая? – воскликнул высокий. – Расхаживаешь тут повсюду, оскорбляешь всех направо и налево, словно обзавелась членом, как у мужика. Ты что, за долбаного легавого себя почитаешь?

– Вы не индийцы, – сказала я.

– Ты так думаешь? Лично я не националист. Предпочитаю считать себя международным предпринимателем. Гражданином мира. Без какого-либо определенного прибежища на этом свете. В данный момент мне нравится Бомбей. Это настоящий пограничный город, он подобен зрелому плоду манго, и каждому хочется его надкусить. Идеальное место для развития бизнеса. Великолепные пляжи.

– Вначале вам придется очистить их от дерьма и от бедняков.

– Это как раз то, что мне больше всего нравится здесь. Дайте индийцу только половинку шанса, и он ухватится за него и выберется из дерьма. Жители Бомбея знают, что у них нет Большого Брата, который помог бы им подняться в том случае, если они упадут. Мои друзья здесь, местные ребята, прекрасно понимают, что такое дерьмо и нищета. Они выкарабкались из всего этого, и им не хочется снова туда попадать. Притом они весьма старомодны. Им нравятся женщины, которые делают то, что им говорят. А я люблю столкновения, борьбу. Как в случае с тобой и с мистером Мистри.

– Вы следили за нами?

– Чтобы как-то занять время, пока мы не удостоверились, что студия пуста и никто не сможет нам случайно помешать. А теперь вы просто скажете мне, куда пошел Сунила с картинками Сами, и мы расстанемся, к обоюдному удовольствию.

– Кто такой Сунила?

– Это неправильный ответ, девочка. Но я понял, какие игры тебе нравятся. "В"! Я называю этих ребят "В" и "С", так как их глупые имена только загромождают память.

"В" вышел из задней комнаты и запер ее. В руках он держал явно слишком тяжелое ведро. "С" бросился ему помогать.

– Мне нужно подлить воды, – сказал "В".

Они уронили ведро передо мной, и по полу разлилась красная краска.

– Не беспокойся. С твоим парнем все в порядке. Это бутафорская кровь, – сказал высокий.

– Я не верю. Ведро крови? Вы серьезно?

– Добавляет остроты. Разве ты не согласна с этим? Я тоже мог бы работать в кино. Когда так много ненастоящей крови, ты не сможешь отличить свою от искусственной. Вот что действительно имеет значение.

– Вам следовало бы лучше поработать над своими репликами, – сказала я, задаваясь вопросом, кто играет со мной в такую небезопасную игру.

Он кивнул "В" и "С", и они схватили меня за руки, отчего я ощутила острейшую боль в ключице, затем повалили меня на колени перед ведром. Один из них схватил меня за волосы, отвел голову назад и резким движением опустил ее в ведро. Я забыла закрыть глаза. Мгновенно для меня все окрасилось в красный цвет.