Испанская легенда - Татьяна Полякова

– Оттого, что ты так ведешь себя, только хуже, – вздохнув, заметил он.

– Ты что, не понимаешь, это он убил ее.

– Кто, Алекс?

– Да. Она вспомнила что-то важное, и он ее убил.

– Белка, это чушь. Успокойся, и сама поймешь... Как Алекс мог об этом узнать? Прослушивал ее телефон? Или телефон Мартина?

– Почему бы и нет?

– Да ничего она не вспомнила! Ничего такого, что могло бы ему повредить.

– Откуда тебе знать?

– Она мне тоже звонила. Часов в двенадцать. Если честно, я решил, что Настя выпила... такой странной она мне показалась. Спросила, помню ли я случай, когда Алекс поранил ногу. Он якобы наступил на какую-то железяку и проткнул икру насквозь. Вы с Настей ужасно испугались, а он вытащил железяку из ноги, залепил рану подорожником и пошел как ни в чем не бывало.

– Ты это помнишь? – нахмурилась я.

– Нет. И сомневаюсь, что такое было. Родители обратили бы внимание на рану и отвезли парня в больницу. Хотя, конечно, меня могло и не быть в то время на даче, а когда я вернулся, о происшествии уже забыли. В любом случае непонятно, почему ее так взволновало это воспоминание. Ну да, на маленькую девочку это могло произвести впечатление, и она через много лет вдруг вспомнила... Тем более что накануне мы говорили об Алексе. Но почему это так важно?

– У Мартина есть шрам на ноге, – глядя на Толика, произнесла я. – Он сказал, что в детстве упал с велосипеда. Когда мы ездили купаться, Настя видела этот шрам.

Толик резко остановил машину, повернулся ко мне, схватил за руку.

– Белка, это безумие. Это просто коллективный психоз. Ты же не можешь подозревать Мартина. Если ты скажешь, что допускаешь мысль... я сам тебя отвезу в психушку.

– Но у него на ноге шрам, – в отчаянии сказала я.

– И что? Допустим, Настя его видела. А после нашего разговора... ты помнишь, о чем мы тогда говорили? Что дьявол стережет тебя... Беспокойство за подругу завело Настю далеко, она вспомнила то, чего не было. Ты не подумала об этом? А если кто-то подсказал ей эту мысль?

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю. Ничего я не знаю. Но если мы начнем подозревать друг друга... Я уже не в силах понять, во что должен верить. Мы вместе выросли, мы были рядом, а потом вдруг оказалось, что Кешка псих и убийца, а Настя...

– Толик, Настю убили.

– Если и так, то дело вовсе не в этом воспоминании... Она куда сильнее, чем мы, переживала гибель Вики. Они с ней были ближе, чем ты или я. Настя здорово нервничала из-за Кешки, потому что всегда любила его. А еще она любила Мартина. Настя сколько угодно могла твердить, что рада вашим отношениям, но я-то знаю, это причиняло ей боль. Дружба не позволяла признать очевидное, мы несколько раз встречались, и она плакала и корила себя за то, что тебе завидует. Она действительно чувствовала себя скверно, у нее была депрессия. А то, что ты этого не замечала... извини, – вздохнул он.

Я сидела, совершенно оглушенная. Стискивала рот рукой, боясь заорать в голос. В тот момент я очень боялась сойти с ума. Все было не так, все перепуталось: правда и видимость правды. И я ни в чем не была уверена.

– Белка, – покачал он головой и обнял меня за плечи.

– Прости меня, Толик. Я так боюсь ошибиться... я постоянно боюсь...

Мы долго сидели, обнявшись, глядя на дождь за окном, на работающие дворники, слушали стук капель по крыше и понимали, что наша жизнь уже никогда не станет прежней.

– После того, что произошло, ты не можешь оставаться в этом городе, – сказал Мартин. – И в этой стране тоже. Завтра мы распишемся и уедем отсюда.

– Куда?

– Не имеет значения. В Испанию, например. И у тебя и у меня виза открыта. Считай это свадебным путешествием. И пока киллера не найдут, мы сюда не вернемся.

– Но... моя учеба, твоя работа, наконец.

– Закончить образование можно и за границей, не вижу проблем. А моя работа... какое-то время обойдутся без меня. В крайнем случае продам свою долю компаньону, уверен, он согласится. Сейчас главное – твоя безопасность. Пойми, другого выхода просто нет. Я убежден, никто тебя здесь защитить не в состоянии. Выходит, твоя безопасность – это только моя забота.

– А как же твой отец? Ты не можешь его оставить.

– Отец согласен с моим решением. Если повезет и киллера найдут, мы вернемся.

– А если нет? Будем прятаться всю жизнь?

– Ты дважды чуть не погибла. Что еще должно случиться, чтобы ты поняла... Мы уезжаем, Изабелла. Это не обсуждается, – отрезал он. – Мне необходимо съездить на работу, решить кое-какие вопросы. Пока я занят, ты побудешь с моим отцом. Собирайся.

Мартин привез меня к отцу и почти сразу покинул дом. Серафима накрыла стол на веранде, мы пили чай и разговаривали.

– Жаль, что ваше бракосочетание будет столь скромным, – заметил Игнат Мартынович. – Но это можно компенсировать романтическим путешествием в какое-нибудь экзотическое место. Круиз на яхте или что-нибудь в том же духе. Вы одни во всей вселенной... Разумеется, без команды судна не обойтись, но уверен, вам они докучать не станут. У Мартина есть свои деньги, но я надеюсь, что он позволит мне оплатить это путешествие. Я буду очень рад.

– Спасибо. Мы обсудим это с Мартином.

– Мой сын очень вас любит. Вы будете прекрасной парой, – сказал он с улыбкой, а я повторила:

– Спасибо.

В тот момент свадебное путешествие вовсе меня не занимало. Я не находила себе места в этом доме. Боюсь, я вообще не знала на свете места, где могла бы чувствовать себя уютно. Сославшись на то, что хочу отдохнуть, я отправилась в свою комнату, попробовала читать, но быстро отказалась от этой затеи. Беспокойство, возникшее, как только я вошла в этот дом, все нарастало. Я не знала его причин, но оно постепенно переходило в панику. «Толик прав, – думала я с тоской. – Я просто медленно схожу с ума».

Зазвонил мобильный, я была уверена, что это Мартин, поторопилась ответить, но услышала голос Алексея.

– Тебя что, держат под домашним арестом? – язвительно спросил он.

– Не говори глупостей, – отмахнулась я.

– Про твою подругу я знаю. Жаль девчонку.

– Зачем ты звонишь?

– Надо поговорить.

– О моем брате Алексе? Меня это больше не интересует. Завтра мы уезжаем.

– Вот как? Что ж, ты взрослая девочка. Но перед тем, как сделать глупость, может, выслушаешь меня?

– Хорошо. Говори.

– Не по телефону. Разговор долгий, и я не хочу, чтобы его кто-то случайно услышал. – Слово «случайно» он выделил.

– Я... я не могу, – вздохнула я.

– Значит, ты все-таки под домашним арестом? Я знаю, где ты сейчас. В саду есть калитка, выходи в переулок. Я жду там. У тебя есть десять минут. Поторопись.

Я закусила губу в бесполезной попытке не разреветься. Я обещала Мартину проявлять благоразумие. Никаких встреч, никаких прогулок в одиночку. Я должна сообщать ему о всех своих намерениях. Пожалуй, Алексей прав, это похоже на домашний арест. Ничего не случится, если я его выслушаю.

Я решительно поднялась и покинула комнату. Осторожно ступая, спустилась вниз. Игнат Мартынович все еще был на веранде. Дверь из кухни вела в сад, но ею я вряд ли смогу воспользоваться, если там Серафима. Серафимы на кухне не оказалось, и я вздохнула с облегчением. Я вышла в сад и направилась по дорожке в сторону забора. Калитку заметила издалека. Торопливо приблизилась, открыла ее, оглянулась и увидела Серафиму в окне второго этажа. Она вроде бы хотела мне что-то крикнуть, но вдруг исчезла за занавеской. «Побежала докладывать», – пронеслось в голове. В тот момент я чувствовала себя преступницей. Преступницей, бегущей из тюрьмы. Вот сейчас завоет сирена и все двери захлопнутся.

Я выскользнула в переулок и закрыла калитку. Машина Алексея стояла чуть в стороне. Он распахнул дверь, я быстро села, и машина сорвалась с места.

– Куда ты? – пробормотала я.

– Лучше найти место поспокойнее.

Через пятнадцать минут, покинув пригород, мы уже ехали вдоль реки.

– Все, останови здесь, – велела я. Алексей притормозил. – Что ты хотел мне сказать?

– Собственно, ничего нового, – пожал он плечами. – Только один вопрос, моя милая: почему твой Мартин до сих пор жив?

– Что? – растерялась я.

– Да-да, ответь мне. Стоило какому-нибудь парню оказаться рядом с тобой, как с ним непременно что-нибудь случалось. Твой братец не терпит конкурентов. Теперь ты открыто живешь у своего Мартина и даже собираешься выйти за него замуж, а братец себя никак не проявляет. Тебя это не смущает?

– Ты сам сказал: кто знает, что у дьявола на уме?

Алексей засмеялся, покачал головой:

– Значит, он тебя увозит? Завтра ты станешь его женой, и капкан захлопнется.

– Не смей обвинять Мартина! – заорала я.

– Ну конечно, как можно его подозревать, – усмехнулся Алексей. – Он просто кладезь достоинств. И в постели хорош, да?

– Прекрати. Прекрати, ты ведешь себя, как...

– Как кто? – схватив меня за плечи и глядя мне в глаза, произнес он. Я молчала, не отводя взгляд, а он сжал плечи еще сильнее. – Ты никуда не уедешь, – сказал он тихо, покачав головой. – Я тебя не отпущу. Слышишь?