Империя. Наследие владык - Иван Лебедин

– Пока у меня нет четкого решения.

– Империя – сильный враг, – жрец пристально смотрел в глаза собеседнику, – нам бы не повредил союз с Зариной и подчиняющимися ей планетами.

– Здесь я вам вряд ли помогу. Зарина – не мой мир.

– Но ты там вырос.

Услышав напоминание Руука, Варайес поморщился.

– Но не родился, – парировал он.

– И тем не менее другой Родины у тебя нет. А если Империю не поставить на место, она протянет свои хищные руки и к Зарине. Это лишь дело времени.

– Мне все равно, – брат Амониса встал.

– Неужели? – жрец прищурился. – Насколько я знаю, все твои детские воспоминания связаны исключительно с Зариной. Так неужели же они все тебе столь неприятны?

– Н-неет, – запнулся Варайес, не понимая, к чему клонит Руук.

– В таком случае вряд ли тебе будет комфортно осознавать, что планета, долгое время служившая тебе домом, подвергается ресурсному разорению?

– О чем ты?

– Ты ведь был на Koppe? Неужели ты пожелаешь своей малой Родине такой судьбы?

– Я не понимаю, при чем тут Корра!

– Как ты думаешь, что именно превратило ее в тот мертвый мир, который ты видел?

– Не знаю, – пожал плечами брат Амониса, – возможно, дело в природном катаклизме.

– И что же его вызвало?

Варайесу не нравилось общаться загадками, и он, насупившись, спросил:

– Так что же его вызвало?

– Корабельная Гильдия выкачала весь лирий из ядра планеты, нарушив природный баланс и оставив все живое умирать.

– Но Империя никогда не вмешивалась в ресурсы населенных планет, – уверенно возразил Варайес.

– Неужели? Как много ты еще не знаешь! Тебе следует пообщаться с посетителями Вараона. Уверен, им будет что рассказать, а тебе – что послушать, – снисходительно улыбаясь, произнес жрец.

– Но мой брат никогда..! – горячо воскликнул брат Амониса и даже сам удивился своей реакции.

– Он может и не знать… А если это так…

– Если это так, то что? – повторил за собеседником Варайес.

– Тогда Зарине точно грозит опасность. Гильдии своего не упустят…

– Учитель! – раздался во дворе голос Серенида.

– Сейчас! – ответил он ученику и, оправив плащ, поднялся со скамьи.

– Но мы не договорили, – напомнил брат Амониса.

– У нас еще будет время поговорить, а пока обдумай то, что я тебе сказал, и пообщайся с капитанами, – посоветовал Руук и отправился в направлении голоса ученика.

Серенид и Руук пили бодрящий утренний напиток в кабинете.

– Ну как? У вас получилось, Учитель? – спросил Серенид.

– Без сомнения.

– И вы уверены, что за ним пойдут Зарасы? – недоверчиво поинтересовался Ученик.

– За ним пойдет Амонис.

– Но Варайес так медлителен в принятии решений. Боюсь, пройдут годы, прежде чем он решится поговорить с братом.

– У нас есть время.

– Но мы планировали выступить против Империи через два месяца, не уверен, что Амонис присоединится к нам в столь короткий срок.

– А он нам пока и не нужен.

– Допустим, Учитель, но что мы будем делать в случае, если он погибнет во время битвы?

– Его там не будет.

– Учитель? – не понял Руука Серенид.

– На сегодня довольно вопросов. Оставь меня, мне нужно многое обдумать, – Учитель махнул рукой, и Серенид, не произнеся ни слова против, покинул кабинет.

Когда Варайес вернулся в комнату, Лирия уже не спала и, сидя перед трюмо, расчесывала свои длинные светлые волосы.

Брат Амониса подошел к возлюбленной и, поцеловав ее оголенное плечо, посмотрел на их совместное отражение.

– Тебя что-то огорчило? – девушка посмотрела на Варайеса.

Тот промолчал.

– Я видела в окно, что ты разговаривал с Рууком. Священный жрец сказал тебе что-то неприятное?

– Нет… Не знаю, – Варайес опустился на незаправленную постель.

– Расскажи, – Лирия села подле возлюбленного.

– Руук говорит, что, если армия Серенида не урезонит Империю, Великое Государство рано или поздно разграбит Зарину.

– Если Священный жрец так говорит, значит, такое развитие событий возможно. И это касается не только Зарины. Любой внешний мир подвергается подобному риску. Поэтому планеты и образовали Союз свободных планет.

– Возможно, – брат Амониса встал и начал одеваться.

– Ты куда? – обеспокоилась Лирия. – Я с тобой.

– Нет, – он остановил ее жестом руки, – мне сейчас нужно побыть одному.

Поднявшаяся было следом за братом Амониса Лирия вновь опустилась на кровать.

Девушке не нравилось стремление возлюбленного к одиночеству, но давить на него было бесполезно. Он только злился и все равно уходил. Боясь потерять доверие Варайеса, Лирия закрывала глаза на многие странности возлюбленного, в том числе и на это.

Варайес шел уже достаточно долго, особо не задумываясь, куда именно держит свой путь. Он настолько был поглощен не отпускающим его раздражением, что не замечал ни паутины, то и дело пытающейся залепить его лицо, ни колючих кустов, царапающих его тело, ни вездесущих корней вековых деревьев, сбивающих его с ног.

В голове брата Амониса пульсировала лишь одна мысль: почему его не могут оставить в покое? Почему каждый зачастую пытается напомнить ему о Зарине и ненавистном брате? С чего они взяли, что он должен о них беспокоиться?

Мысль «А может, вновь все бросить и улететь?» так резко возникла в его мозгу, что от неожиданности он остановился. Идея ему понравилась, но тут же встал вопрос «Куда?». Слова Лукаса о том, что вся Галактика разделилась на Империю и Конфедерацию, очень походили на правду, а значит, найти обитаемую и при этом не вовлеченную в глобальный конфликт планету оказывалось весьма нелегким занятием.

В памяти Варайеса всплыли предыдущие годы скитаний в поисках способного стать его домом мира. Он вспомнил постоянно сопровождающее его одиночество и пришел к выводу, что ни одна из планет даже близко не дала ему того, что дал Вараон. Готов ли он был это потерять?

Хотя, с другой стороны, разве он и так все не потеряет, когда начнется война между Империей и Конфедерацией?

По мнению брата Амониса, выступать против Империи, владеющей самыми совершенными в Галактике видами оружия, было чистой воды самоубийством. И не важно, сколько миров входило в состав Союза планет, поскольку его объединенный флот даже близко не имел того многовекового военного опыта, что был у Великого Государства.

А это означало лишь одно: Конфедерация проиграет, и не важно, сколько времени Серенид будет обсуждать стратегию и сколько клятв принесут главы, присоединившиеся к Избранному миров.

Варайес считал свой вывод вполне обоснованным, поскольку однажды уже сталкивался с таким явлением, как межпланетная война, правда, в гораздо меньших масштабах и будучи еще ребенком. Но подобное событие не так-то просто изгнать из памяти, тем более что тогда был первый и последний раз, когда Зарина воевала…

Во времена, когда Зарина только развивалась, румилийцев посетила идея поработить лишь недавно обретших новый дом зарасов. Молодой мир показался румилийцам легкой и перспективной добычей, но они не учли одного: во главе других порабощенных ими миров не стоял Амонис.

Варайес так и не понял, что именно произошло, но сражение, длившееся меньше одного дня, обернулось для ожидавших быстрой победы румилийцев полным уничтожением флота и освобождением всех захваченных ими колоний.

С того дня Амонис стал известен во всех внеимперских мирах как блестящий стратег и политик, а статус Зарины сменился с развивающегося молодого мира на желанного и сильного партнера, что немногим позже позволило брату Варайеса расширить свои владения на пять систем и обрести статус Верховного зараса.

Однако, хоть сражение и длилось один день, готовиться к нему Амонис начал давным-давно, так как был уверен, что рано или поздно стремительно развивающаяся планета кого-нибудь заинтересует, и к моменту сражения у него был флот и армия.

Варайес вспомнил, как много раз с замиранием сердца смотрел в окно, наблюдая за учением пилотов.

Несмотря на нелюбовь к старшему брату, он не мог не сравнивать его поступки с поступками Серенида, в связи с чем еще больше сомневался в благополучном исходе планов Избранного, который пока даже не имел легендарной Призрачной армии, о пробуждении которой регулярно рассуждала Лирия.

Погруженный в свои мысли, Варайес не сразу заметил пронесшегося мимо и едва не сбившего его с ног джарда – местного лесного хищника, любителя диких коз, однако также не гнушающегося и человеком.

Внутренне порадовавшись, что зверь не обратил на него внимания, брат Амониса продолжил свой путь, однако быстро вспомнил, что джард бегает лишь в одном случае: когда настигает добычу.