Стократ - Марина и Сергей Дяченко

Все, и девочка, одновременно глубоко вздохнули.

– Черничный сон – второй из ста цветов. Я не стану ругать, если вы уснете. Но постарайтесь держать глаза и уши открытыми, особенно те, кто мечтает о Золотой Школе… Наш Мир создан ребенком в момент пробуждения, поэтому в нем так много нелогичного, избыточного, чрезмерного. Наш Создатель умеет жестоко карать, но он по-своему благороден, он талантлив и любопытен – это спасло наш Мир в трагический момент его создания… Наш Создатель, по-видимому, совсем не умеет любить и уже никогда не научится.

Сорвалась звезда и прочертила след. Под куполом одновременно вздохнули двадцать голосов.

– Это простой метеорит. Он сгорел, чиркнул о воздух, как спичка… Настоящие звезды опускались тоже, я наблюдал их несколько раз. Итак, хаос… кто из вас готов тянуть Сеть, чтобы накрыть материк от севера до юга?

Поднялся лес рук. Девочка, помедлив, тоже подняла руку.

Учитель остановился над ней. Она чувствовала рядом край его теплой накидки, слышала запах терпкой ароматической соли:

– А ты, новенькая, уже знаешь, что такое Сеть?

Девочка хотела сказать, что видела Сеть на большой карте Мира в общем зале. Что читала о ней в книгах. Что Сеть – это новые маленькие школы, где учат детей смотреть на небо и думать, и задавать правильные вопросы; что Сеть должна сделать неясный и зыбкий Мир прозрачным и твердым. Но она поймала взгляд учителя – и чуть приподняла уголки губ:

– Я знаю очень мало. Почти ничего.

И учитель улыбнулся в ответ:

– Ты умна.

Пять лет спустя она стояла среди других в гулком зале Белой Школы, и слушала имена тех, кто достоин обучения в Золотой. Имен было не так много – за несколько минут все они были названы, и счастливцы прошли вперед, на возвышение, под аплодисменты товарищей и младших учеников.

Имени девочки не прозвучало. Она была так уверена, что будет учиться дальше, что долго не могла сойти с места по окончании церемонии. Ей все казалось, что Верховный учитель окликнет ее – ах да, я забыл… И назовет ее имя, и она под аплодисменты отравится на возвышение, а потом в пустыню, где синее небо и черные тени на песке, и где стоит среди длинных, как киты, барханов дворец Золотой Школы…

– Это не твоя судьба, – сказал учитель. – Кто-то добывает знания, а кто-то должен воплощать их в жизнь.

И на другой день она уехала – преподавать в одной из школ Сети, неподалеку от побережья, в Великой Бухте.

VI

– Значит, ты была одной из тех, кто тянет Сеть?!

Старуха тяжело покачала головой:

– Все оказалось не так, как представлялось в башне под прозрачным куполом. Я бы что угодно отдала, чтобы туда вернуться. Представь – рыбачий поселок, и дети, которых я взялась учить устройству Мира. Их родители были недовольны, они хотели бы, чтобы дети научились как следует читать, писать и считать.

– Разве чтение и письмо не важны для постижения мира?

– Важны… Как же много людей, которые умеют бегло читать, и знают имена всех былых властителей и даты войн между ними, и умножают в уме громоздкие числа… Но не имеют понятия о том, что такое Мир, и, вместо того, чтобы делать его устойчивым, еще больше расшатывают и без того хлипкую реальность. Сеть – братство мыслящих ясно, глядящих прямо, четко связывающих причину и следствие. Вот чему я пыталась научить этих детей, но родители посчитали, что я напрасно забиваю им голову.

– И что было дальше?

– Я потеряла свою школу, ученики разбрелись, и Сеть стала короче на одну ячейку.

Она бросила в огонь полено, и туча искр отделила ее от собеседника.

– И свет по-прежнему мерцает, – сказала старуха. – И солнце мерцает на поверхности воды. Сто событий происходит с каждым из нас в каждую секунду. Сто раз спрошу – промолчи в ответ, стократ дороже такой ответ…

– Что?!

Она покачала головой:

– Ничего… Другие люди оказались сильнее меня, и они продолжают тянуть Сеть. С севера, от Белой Школы, и с юга, от Золотой, нарастают ячейка за ячейкой. Я видела, как подросшие дети привязывают письма к почтовым птицам. Всякий раз я желала им удачи.

– Я тоже их видел, – сказал Стократ. – Послушай, а если…

– Я об этом думала, – она прочитала его мысль раньше, чем он успел сказать. – Сколько, ты говоришь, лет Мир – сейчас? Восемь? Рано; моложе четырнадцати в Высокую Школу не берут.

Потрескивал костер.

– Я все время думаю о ней, – признался Стократ. – О том, что ее ждет. О том, что я должен сделать, чтобы ее спасти… не только от смерти, но от чужой жестокости, жажды власти… и от своей непомерной заботливости. Я сплю – и вижу во сне, как запираю ее, как делаю только своей, как не позволяю пылинке упасть на ее кожу… Что мне делать с маленькой Мир, и что делать с той девушкой, которая из нее вырастет?!

– Ты знаешь будущее, – помолчав, сказала старуха. – Ты можешь его изменить.

Глава шестая

Время

Этот вечер Нора запомнила до смерти. Дело было поздней осенью, на обеденном столе горели свечи, их высокие язычки почти не дрожали. Нора сидела напротив брата, брат только что легонько стукнул ее ногой под столом и глазами указал на родителей.

Нора очнулась от мечтаний о том, как здорово будет, когда выпадет снег, и прислушалась. Отец говорил тихо и очень четко, и с каждым его словом мать все больше приходила в ужас.

– Если выбирать будущее – только сейчас, потом такой возможности нам не оставят. Или сегодня мы выберем Лес, или через пять лет здесь будут Железные Братья.

– Но за целых пять лет, – умоляющим голосом начала мать, – кто знает, что может случиться? Железные Братья могут встретить противника, который, наконец, переломает им хребет…

– Где?! Где такой противник? Я говорил сегодня со шпионами – последняя надежда пропала, они взяли Овраг почти без потерь. А Овраг – естественная крепость, не чета нашей равнине. Если мы не хотим стать рабами Братьев, мы должны…

Он замолчал и посмотрел на детей. Нора, двенадцати лет, и одиннадцатилетний Филин не успели притвориться, будто не слушают.

– Ступайте к себе, – сказал барон после паузы.

– Но ваша милость, мы еще не доели, – Филин всегда звал отца «ваша милость», когда чем-то возмущался и хотел это показать.

– Ступайте, – сказал отец, и от звука его голоса что-то тенькнуло в животе у Норы. Она поднялась без единого слова.

Филин, уходя, прихватил два куска пирога с тарелки. Филин всегда брал всего по два: для себя и для Норы. А она иногда забывала о младшем брате. Впереди у нее было много темных ночей, чтобы в этом раскаяться, но в тот момент она ничего не знала о будущем.