Философская антропология. Исторические предпосылки и современное состояние - Вальтер Брюнинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ответом на эти вопросы является учение о всеобщих трансцендентальных структурах «в-мире-бытия». Если описываемую нами до сего момента часть хайдеггеровского учения еще можно толковать в духе экзистенциализма — хотя все экзистенциальные структуры у Хайдеггера уже заключают в себе указание на свой трансцендентальный смысл, — то отныне трансцендентализм проявляется открыто.
То, что «в-мире-бытие» является трансцендентальной структурой, означает: человек всегда находится в существенной связи с миром, причем вступает в эту связь не как отдельный индивид в каждом отдельном случае — она составляет «общее-условие-возможности» его существования. В конституирующем акте трансцендирования человек одновременно определяет изначально и мир, и самого себя. Однако это не означает, что человек — в духе идеализма — создает мир сущего. Это означает, что его конститутивный акт сообщает хаосу бытия, а тем самым и самому себе, смысл и порядок.
«Dasein», «тут-бытие» проецирует свои возможности га темную и бессмысленную первооснову сущего и таким образом только и создает «мир». В акте трансцендирования «Dasein» выходит за рамки сущего и самого себя как сущего, соединяя оба элемента в осмысленное единство.
3. Сущность человеческого существования «в-мире-бытия» определяется Хайдеггером как забота. Забота есть всеохватывающее основополагающее начало, соединяющее все способы существования. Она разворачивается в трех основных формах: в экзистенции («забегание-вперед-себя», проект), в фактичности («бытие-уже-в», заброшенность) и в попадании во власть и владение (Verfallen, «бытие-при»).
Важно заметить, однако, что речь здесь идет не о трех разделенных сферах, а о трех моментах целостной связи. Эти три определения связаны с тремя измерениями времени. Заброшенность означает неизменную данность, которая пребывает в прошлом. «Dasein», «тут-бытие» всегда обнаруживает себя в наперед заданном мире и в заданной ситуации. Оно «заброшено» туда, отдано «во власть». Оно не может избежать своей собственной фактичности. «Тут бытие» — это всякий раз только мое. Его никогда не отнять у меня; оказаться на моем месте, заменить меня — невозможно. Оно заброшено в свое «тут» и тем самым привязано к нему так, что нет возможности сменить его или избегнуть его, уклонившись. Современность характеризуется деградацией в мир сущего, «бытием-при-повседневных-вещах». На конец, будущее обнаруживает себя в проекте, в «бытии-впереди-себя», в трансцендировании, выводящем к будущим возможностям.
Тем самым указывается, что подлинный смысл заботы — это проникнутость временем, причем будущему (как структуре экзистенциальности) отдается приоритет. При обхождении с миром сподручных вещей забота выступает как обихаживание, уход, поддерживание в порядке (Besorgen), при обхождении с другими людьми она оборачивается попечением, опекой (Fuersorge).
Основным модусом «тут-бытия» как «бытия-в-мире» выступает открытость (Erschlossenheit), то есть способность вступать в противоречивое отношение с миром, и эта открытость тоже делится на три момента: на самочувствование (Befindlichkeit), понимание и речение, которые являются фундаментальными структурами «тут-бытия». В самочувствовании, в настроениях, в переживаниях «тут-бытию» раскрывается его характер фактичности, оно постигает свою принципиальную заброшенность в неизменное «тут». Понимание открывает ему путь «бытия-в-возможности», открывает его проявления в будущем, обеспечивает постижение его характера экзистенции и проекта. В речении, наконец, обретает четкость и проясняется его способ обхождения с данным ему, его забота о сподручном окружающем, обихаживание его. Интересно отметить, что последний из названных моментов — момент речения — в поздних работах Хайдеггера играет решающую роль: бытие раскрывается в языке, в особенности — в поэзии.
Для понимания картины человека у Хайдеггера также важно основополагающее различение подлинности и неподлинности. «Тут-бытию» всегда грозит опасность — погибнуть в повседневном обиходе с вещами, затеряться в них, деградировать. Сообразно трем основным способам открытости есть и три способа деградации: любопытство, двусмысленность и болтовня. Здесь «тут-бытие» пребывает в неподлинности, оно отдает себя во власть «Man». Однако существует фундаментальное состояние страха, которое освобождает человека из неподлинности и приводит его разом к самому себе. Страх выводит «тут-бытие» из неподлинности к подлинному «я». Самодовольная успокоенность, наивное доверие повседневности разрушается, «тут-бытие» обнаруживает себя брошенным под угрозой зловещего ничто, и только таким образом оно в открытости своей обретает путь к подлинности.
Но эта постигнутая через посредство страха подлинность человека открывает ему в то же время его принципиальную конечность. Человек — это не автономный творец, каким он виделся идеализму. Он, правда, обладает творческой способностью проектировать трансцендентальные структуры, но эта способность все же сильно ограничена: в прошлом — заброшенностью в «тут», в будущем — смертью. Смерть — это не просто предел и конец жизни. Нет, она всегда уже присутствует в настоящем как «подлиннейшая, безусловная, неповторимая возможность» в жизни. Смерть постоянно присутствует в жизни, и «тут-бытие» должно постоянно быть в конфронтации с ней, непрерывно соотносить себя с ней, что Хайдеггер называет «бытием-к-смерти». Ничто так не выбивает человека из повседневности, ничто так не приводит его к постижению своей принципиальной конечности, как знание о смерти. Только благодаря отношению к смерти «тут-бытие» и может обрести конечную целостность, объединяющую все его отдельные структуры.
4. На данный момент мы показали в картине человека, развернутой у Хайдеггера, три аспекта, которые, однако, находятся в неразрывном внутреннем единстве. Первый — это постижение бессмысленности и абсурдности «чистого» сущего, то есть отрицание того, что существуют некие объективные, наперед заданные структуры смыслового и ценностного характера (общая исходная посылка, которую Хайдеггер разделяет с другими философами-трансценденталистами). Второй аспект — выделение в сущем некоего особого начала, а именно — человека, и трактовка его как начала неустойчивого, неопределенного, для которого открыто множество возможностей. Бытие человека — это «бытие-в-возможности».
Третий аспект, далее, — указание на структуры, которые исходят от человека или через его посредство проецируются на сущее, а тем самым, и на него самого, накладывая свой отпечаток. Эти трансцендентальные структуры, однако, делают очевидной существенную конечность человека. Такая принципиальная конечность, которая принципиально отличает трансцендентализм Хайдеггера от бесконечной творческой активности идеализма, являет собой переход к четвертому аспекту, на следующую ступень. Возникает вопрос о том, что определяет человека в его конечной фактичности, что приводит его в состояние «заброшенности», что «забрасывает» его туда. И это — как раз тот пункт, где философия Хайдеггера перестает быть только лишь антропологией, превращаясь в фундаментальную онтологию. Впрочем, это не означает, что антропология у Хайдеггера не строилась с самого начала в расчете на онтологию как конечную цель.
Чтобы отыскать переход к этому четвертому аспекту, рассмотрим более детально структуру «тут-бытия», а именно — экзистенцию как «эк-зистенцию». Как мы уже видели, экзистенция — это забегание «тут-бытия» вперед себя в своих собственных возможностях.
