Тень воина - Александр Прозоров

— Видишь кого, Лабута? — на всякий случай поинтересовался Олег, не в силах отделаться от ощущения, что, коли он видит степняков, то и те должны его видеть.

— Где? — не понял бортник.

— Мечи наголо, — приказал ведун и первым вытащил саблю.

Впрочем, помощи от охотников не потребовалось. Никто даже не понял, что случилось. Олег направил свою гнедую между половцами, один из которых скакал на несколько шагов впереди другого. В тот миг, когда первый степняк только начинал щуриться, слыша топот копыт и различая над снежным ковром неясный силуэт, ведун уже заносил саблю. Свист разрезаемого воздуха, взмах влево, вправо — и остальной отряд наткнулся уже на мертвые тела, еще не успевшие выпасть из седла.

— Готовьтесь, скоро уже, — тихо предупредил Середин. — Рубите всех, пока не разобрались.

Он видел десятерых пастухов, которые что-то оживленно обсуждали, поглядывая в сторону далеких костров. Сейчас бы их на рогатины взять, дружным копейным ударом… Увы, придется обходиться клинками. Приближающихся врагов степняки не различили, но услышали:

— Ты ли это, Гюрги? — выкрикнул один.

— Не я! — громко и уверенно ответил ведун, налетая на его коня, и рубанул поперек лба. Степняк отвалился, остальные схватились за мечи. Вытянувшись вперед, Олег достал кончиком сабли до горла еще одного пастуха, прочие ратники тоже кололи со всех сил каждого, кто попадался на глаза. В этот миг Середин больше всего боялся, что они впотьмах перебьют друг друга, а потому, не видя больше врагов, закричал:

— Всё! Мечи в ножны, всё! — Воины послушались.

— Саблю мою видите?! — несколько раз взмахнул ею вперед-назад ведун. — Видите? Туда табун гнать надобно. Он перед нами в сотне шагов. Так что в стороны расходитесь и гоните, так чтобы костры лагеря половецкого по правое плечо оставались. Вперед, погнали!

— Хоть бы факел какой запалить, — пробормотал Лабута.

Охотники разъехались в стороны где-то на сотню метров. Бортник залихватски засвистел, свист тут же подхватили все остальные и дали шпоры коням, скача наугад к невидимым пока лошадям. Табун же дрогнул, послышалось ржание, крайние скакуны попытались кинуться прочь, но тут двинулись остальные кони и, набирая скорость, помчались к далекому Олыму. Тяжелый гул скачущего табуна подбодрил ратников, разбойничий посвист, прерываемый громкими выкриками, стал веселее.

Олег оглянулся и увидел одинокий костер неподалеку от места последней стычки. Рядом, растерянно глядя вслед уходящему табуну, стояли двое половцев в длинных халатах.

Возле рощи Олег позволил рати простоять целый день. Отдых нужен был всем — и людям, что шесть дней не пробовали горячей пищи, и скотине, не привыкшей к долгим переходам. Да и лошадям не мешало порыться в снегу, выкапывая мерзлую прошлогоднюю траву. До Олыма оставалось еще три верховых перехода. Или — девять дней с груженым обозом и медлительными отарами. Утешало одно: захваченная скотина опустошила уже несколько повозок с капустой и репой, и теперь Олег мог нагрузить на них дрова.

Как бы хотелось погнать всю огромную массу людей, животных, телег со скарбом во весь опор, домчаться за два бессонных перехода до родных мест, раствориться среди лесов, укрыться за засеками и незамерзающими топями! Да только живые они все, живые. Ноги стаптывают, устают, есть-пить-спать хотят. А потому и пройти могут за день всего ничего, как ни торопи. Воины еще пели у костров заунывные песни и от пуза объедались свежим мяском, а ведун мыслями был уже в будущем, примерно за три дня тому вперед.

Половцы находятся дома. Они могут без опаски оставить своих раненых под присмотром тех, кто пострадал не так сильно; они могут послать за новыми конями в совсем не далекие кочевья. Сколько дней уйдет на то, чтобы снова поднять степняков в седло? Четыре? Пять? Еще за день они без особого труда нагонят тяжело уползающих, обожравшихся добычей чужаков. Получается, больше чем на день спокойного пути рассчитывать нельзя. А потом…

— По-оловцы! — этот тревожный клич Олега ничуть не удивил. Разве только то, что появились они так поздно — до следующей рощи оставался всего один переход. Он оглянулся, глядя, как темнеет горизонт от сотен всадников. Похоже, не меньше полутысячи воинов собрать успели.

— Захар! Буривой! Кожемяка! Княжич! — громко позвал ведун. — Воинов сюда собирайте! А то как бы опасность не прозевали…

За несколько спокойных дней охотники растянулись вместе с обозом. Кто-то ехал далеко впереди, рядом с раненым товарищем или родичем, кто-то болтал с гонящими стада пастухами, кто просто затесался где-то в середине, никуда не торопясь и не отставая

— Сюда! Сюда! К воеводе все! К воеводе! — покатилось вперед по растянувшемуся на несколько верст обозу. Олег с тревогой оглянулся назад: нет, уверенные в том, что добыча не уйдет, половцы не спешили, берегли коней для последнего рывка. Значит, успеют свои собраться.

— Луки! Луки готовьте! — крикнул вперед Середин. — Колчаны со стрелами заберите, коли у кого на заводных.

Вскоре стали доноситься громкие крики кочевников. Кажется, предлагали сдаваться. Обещали быть добрыми хозяевами.

— Княжич, твои бойцы — стрелки хорошие? — поинтересовался Олег у боярского отпрыска.

— Ну, коли с палубы бить, то не жаловался никто, — усмехнулся тот. — Не доживали.

— Тогда вы с Захаром по правую руку обоз прикройте, а то у суравских людей маловато.

— Ладно, кузнец, сделаю, — снисходительно согласился ватажник.

— Ты, Кожемяка, со своими, левую сторону прикрой.

— Сделаю, воевода.

— Ну, а мы, Буривой, вместо хвоста при обозе останемся, — кивнул горожанину ведун.

— Дядя Олег, они нас побьют? — Одинец, правая рука которого была туго замотана в лубки, продолжал честно возить за воеводой Багряную Челку. За несколько дней он отлежался, ноги начали слушаться, и паренек предпочел перебраться с тряской арбы в удобное седло.

— Пока не знаю, — пожал плечами Середин. — Но только не скоро это случится. Сперва друг друга попытаем, у кого стрел больше в запасе, у кого терпения больше, кто лучше за ворогом следит. До реки еще семь дней пути. На всё времени хватит.

Половцы, наконец догнав своих обидчиков, попытались обойти обоз справа. Тотчас у воинов Захара и ватажников защелкали луки. У половцев слетел с коня один всадник, и они, выпустив в ответ несколько стрел, качнулись влево. Тотчас начали бить луки горожан, рассаживая между половецкими всадниками тонкие опушенные древки. Степняки тут же отстали, попытались обойти охотников Кожемяки. Потеряли еще одного коня, отпрянули назад.

— Чего они делают? — не понял Одинец.

— Проверили, как в отрядах с лучниками. Сделали выводы. Сейчас прикидывают, как нас проще взять, чтобы потерь особых не получить.

И вправду, половцы разделились на два отряда чуть меньше, чем по три сотни в каждом, попытались охватить обоз с двух сторон сразу. В воздух взмыли стрелы.

— Дай-ка я тебе щит с луки седла за спину закину, — предложил Олег, помог раненому мальчишке, потом прикрыл свою спину тоже.

— Они сейчас накинутся?

— Нет, — покачал головой Олег. — Зачем им так сразу на мечи наши кидаться? Любимая тактика кочевников — это сперва коней у противника перебить, а уж потом его, пешего, и прикончить. Загнать, все жилы вымотать. На свежего ворога кидаться они страсть как не любят…

И действительно, держась на удалении чуть больше полукилометра, половцы не очень плотно, но постоянно пускали стрелы. Час за часом, километр за километром. До сумерек охотники потеряли шесть коней — падение каждого всадника степняки встречали криками восторга. Однако отряд останавливался, отстреливался, выжидая, пока неудачник снимет со скакуна упряжь и сядет кому-нибудь за спину, после чего всадники уносились вперед а ратник вскоре возвращался в строй на заводном коне. Половцы потеряли пять лошадей — но они даже не останавливались. Всё едино заводные шли позади конницы. Степняк дожидался их, ловил себе скакуна — и вперед, обратно на передовую.

Когда стемнело, ратники Буривого под прикрытием двух отрядов составили повозки в круг, выстроив импровизированную крепость, за стены которой и отступили остальные. Степняки остановились примерно в двух километрах от лагеря.

— Что делать станем, воевода? — собрались после ужина вокруг Багряной Челки старшие. — Половцев, почитай, втрое супротив нас ныне будет, коли не вчетверо. У нас не один десяток за скотиной смотреть должен да за повозками присматривать.

— Пленных связать, на козлы освобожденных невольников посадить, дабы обоз вели. Из раненых тех, кто на ногах стоит, заместо пастухов пустите, а всех способных тетиву натянуть — сюда.

— Ты чего, оглох, кузнец?! — повысил голос Княжич. — Их втрое больше будет. Коли до сечи дойдет, перебьют усех до последнего! Отрываться надобно, кузнец, отрываться!