Беглец - Олег Бубела

Я оглядел взглядом толпу. Та молчала, лишь редкие приглушенные голоса раздались в задних рядах. Но зато бабка вскочила на ноги и угрожающе крикнула:

— Не так все было!

— Ах, не так? — изобразил удивления я. — Так давайте спросим уважаемого Искима! — я указал на все еще стоящего у забора хозяина.

Иским бросил, наконец, подпирать ограждение и подошел ко мне. Среди жителей раздались крики:

— Давай Иским, расскажи, как дело было!

— Говори, староста!

Так он еще и староста, вот повезло мне! Есть возможность решить дело миром, а не прорываться с боем сквозь толпу. Конечно, для меня это плевое дело, да и клинки мастера висят за спиной, но... Просто не хочется мне резать обычных людей, так ловко одураченных опытной мошенницей.

Иским немного помялся и начал рассказ.

— Вернулся сегодня я с соседней деревни, где брата навещал, и узнал от жены, что наша Линочка тяжко захворала. Расстроился я, понятное дело, но стал дожидаться бабку Яжину, чтобы та помогла и вылечила девочку. Но бабка, вместо того, чтобы лечить, даже не посмотрела толком на ребенка, а сразу сказала, что надежды нет! — староста все больше распалялся. — Эта гадина сказала, что её вылечить нельзя, а только лишь еще больше продлить страдания! И за это она потребовала с меня одну серебрушку!

Толпа при этом охнула, видимо, здесь это были большие деньги. А староста продолжал:

— Хорошо, что я взял в попутчики вот этого парня, который оказался превосходным лекарем. Он вытолкал Яжину взашей и легко вылечил мою дочку!

Толпа удивленно загомонила, а я подумал, что завтра нужно уходить еще до восхода солнца, потому что быть лекарем в этой деревне мне не улыбается совершенно. Запас лимэля у меня не бесконечен, а кто его знает, когда я сварю новый. Тем более что еще и эльфы на пятки наступают. Осталось дня три-четыре до того, как меня обнаружит следующая поисковая группа (она же карательная). Вряд ли эти упертые старейшины откажутся от мысли рассчитаться со мной. Тем временем жители уже поменяли свои намерения и больше не смотрели угрожающе на нас, вместо этого уставившись на бабку. Та почувствовала себя неуверенно, но продолжила обвинять меня:

— Я знахарка, а это обманщик! Я лечу всю деревню!...

— Неужели? — я не дал ей закончить. — И скольких ты вылечила?

— Многих!

— Небось, только тех, кто сам поправился, несмотря на все твои усилия? — с сомнением спросил я. — Ответьте мне, жители деревни, кого из вас она действительно спасла от болезни?

В толпе начались перешептывания, наконец, один мужик вышел вперед и заявил:

— Ну, меня она вроде как лечила...

— От чего?

— Да насморк меня замучил, так она мне травку дала какую-то, что за день он прошел... Правда я после той травки так желудком маялся...

— Вот! Я помогла! Мои травы могут исцелять! — радостно заявила бабка.

Я понял, что в разговоре нужно ставить точку. Жирную и желательно кровавую. Потому я с презрением посмотрел на Ёжку и велел Искиму принести тот пучок, что дала ему шарлатанка. Быстро метнувшись в дом, он принес требуемое. Я поднял его вверх, чтобы всем было видно.

— Вот... — начала было бабка, но я резко бросил:

— Заткнись! — и начал разбирать пучок.

Поворошив траву, я обратился к людям:

— А теперь, уважаемые жители деревни, смотрите, чем лечит вас эта тварь. Вот эта травка (тут я отделил несколько травинок и показал людям) вызывает сильное расстройство желудка. Именно она (я кивнул мужику) помогла вылечить твой насморк, потому что ты целый день боялся чихнуть, чтобы не обос...

Конец фразы заглушил дружный хохот толпы. Подождав, пока смущенный мужик скроется за спинами других, а люди на улице немного притихнут, я продолжил и поднял еще несколько травинок:

— Вот эта вызывает у человека слепоту, — я бросил травку под ноги. — Вот эта вся вызывает горечь во рту, так как является сорной травой, а не лекарственной, — я бросил под ноги большую половину пучка. — А вот эта... — взял я два листика и замолчал, делая вид, что глубоко задумался.

В толпе раздались крики:

— Ну что там?

Но я обратился к Искиму:

— Ты упоминал, что твой сын тоже недавно заболел, это так?

— Да, Сивашка наш тоже два года назад свалился с горячкой...

— А Яжина приходила его лечить? — продолжил я.

— Ну, да...

— И принесла точно такой же пучок травы?

— Да, приносила. Мы сделали отвар и поили мальчика, только он все равно не выздоровел, а к ночи и вовсе дышать перестал, — рассказывал Иским, не понимая, куда я клоню.

— Все дело в том, — поднял я два листика повыше, — что эта травка у здорового человека вызывает помутнение сознания и разные видения, а у детей — глубокий сон, а потом смерть!

Я бросил траву на землю. Иским проводил ее недоумевающим взглядом, а затем на его лице начало проступать понимание и гнев. Он побагровел и вонзил взгляд в Яжину, которая под ним съежилась и стала отходить назад.

— Это что же, я сам... своими руками отравил сына?! — проревел Иским и бросился на бабку.

Та попыталась убежать, но врезалась в стоящих людей и в который раз опрокинулась на землю. Подбежавший Иским начал её бить ногами, руками, швыряя как мешок с картошкой. Что-то хрустнуло, бабка издала сдавленный стон, слабо закрываясь руками от побоев. Толпа все еще не пришла в себя от шока и стояла молча, но затем все же кто-то очнулся, подбежал к старосте, попытался оттащить его, но тот сопротивлялся, в яростном безумии колотя обманщицу. Наконец трое здоровых мужиков сумели оттащить его от тела незадачливой знахарки, но было уже поздно. Бабка невидящими глазами смотрела в небо, а изо рта вытекала кровь, голова её была повернута под неестественным углом... Яжина была мертва.

Страсти понемногу стихали, Иским приходил в себя, глядя на труп бабки, а я решил взять дело в свои руки и громко сказал:

— Вот и все! Обманщица, наживавшаяся на вашем горе, наказана. Теперь вам следует поискать себе другую знахарку в соседних деревнях. Не может быть, чтобы ни одна не согласилась поехать к вам. В крайнем случае, вам нужно отдать нескольких своих девок, что посмышленее, в ученицы, а там через несколько лет...

— А ты не можешь остаться у нас? — робко спросили у меня, но я выкрутился, сумев найти весомый аргумент:

— Нет, я у вас не могу остаться. Я ведь королевский лекарь, возвращаюсь в столицу из эльфийского леса, где обучался знахарству эльфов. Поэтому задерживаться не имею права, ведь Фариам Справедливый будет очень мной недоволен.

Вся толпа посмотрела на меня уже с восторгом и легким страхом. Еще бы! Ведь для них я стал теперь не просто важной шишкой, а вознесся на недосягаемые высоты. Поэтому я не стал ждать, пока они придут в себя, а подхватив Искима, пошел в дом, мимоходом показав на труп и обронив: