Печать Магуса - Алексей Олейников

От их ног брал разбег заснеженный крутой склон, с застывшими барашками снеговых заструг, из этого белого моря кое-где вздымались серые спины скал. Это море почти падало вниз, пока не упиралось в колоссальную, в черных трещинах, лапу ледника. Это было невозможно.

– Я… не смогу! – завопила она, повернувшись к Арвету. – Я просто не могу!

Юноша пожал плечами, одним толчком спихнул Дженни вниз, в пустоту, а затем прыгнул следом.

Клаус Хампельман отшвырнул винтовку и упал на снег. Он корчился и хрипел, он рвал удлинившимися когтями жесткий наст и раздирал в клочья кожу на ладонях. Страшная жажда мучила его, жажда крови и убийства выжигала его тучное тело изнутри. Он полез вверх на четвереньках, срываясь и соскальзывая, он поднимался по следу и хрипло рычал. Глаза его в отблесках звездного света блистали алым.

Возле снега, запятнанного кровью Арвета, он замер, принюхался и стал торопливо его пожирать, чтоб хоть как-то утолить голод. Остатки разума приказывали ему вернуться, подобрать снаряжение и спускаться к снегоходу, потому что был еще шанс все переиграть. Эти дети выиграли только сражение, но не всю войну. Но темное искусство Фреймуса меняло его тело, переплавляя существо, некогда бывшее Клаусом Хампельманом, в нечто новое и ужасающее. Боль расправляла свои крылья, и он с нечеловеческим воем заметался по камням, заколотился головой о скалы, чтобы унять ее, унять темный алхимический огонь, в котором исчезало его тело, но тот разгорался все сильнее.

Глава 26

Дженни очнулась, когда солнце уже перебралось через ледник и сыпало свое золото вниз, в безвестную долину. Они лежали в скальной расселине, в густой тени языка ледника, сцепившись руками и ногами, укрывшись от ветра в одном спальном мешке. Девушка осторожно подняла голову, позвала:

– Арви. Арви?

Юноша не отзывался. Он дышал – ровно и глубоко, но лицо его было белее льда. Дженни вытянула руку из спальника, чтобы убрать волосы с лица, и тут же с ужасом стала расстегиваться. Рукав по локоть был в засохшей бурой крови.

– Арвет! – Она выскочила из мешка, затрясла его, и саам отозвался глухим стоном.

Дженни с трудом выволокла его из спальника, расстегнула куртку. Пуля прошла навылет сквозь мякоть левого плеча. Дженни понимала, что рана неопасна, что кровотечение уже остановилось. А это значит, что крупных вен или артерий пуля не задела. Но от вида запекшейся крови, разорванных тканей и кожи ее замутило. Она положила ладонь на мраморный лоб Арвета. Он был холоднее ледника. Что делать дальше? Дженни не представляла. Она поглядела вверх – ветер уже почти занес след их самоубийственного спуска, зализал рану, которую они нанесли снежному склону.

Она содрогнулась, когда в памяти всплыло ночное падение – сквозь тьму, ветер и серебряные искры снега, они летели вниз, едва касаясь лыжами плотного наста. Дженни, перепуганная, размахивающая палками направо и налево, и Арвет, сосредоточенный, собранный, летящий быстрее пуль Хампельмана. Он пару раз ухитрился поддержать ее на скорости, когда она была готова переходить на движение в стиле «руки, ноги, голова». А потом… Дженни поймала кураж, оседлала волну, как говорят серферы. И ощутила невероятную свободу, ощутила себя живой – такой остроты чувства жизни, счастья от того, что ты жив, она не испытывала очень давно. Это было похоже на те краткие мгновения во время цирковых выступлений, тот пик, ради которого все и затевается – секунды полета, секунды яростного переживания собственного существования. Она засмеялась, ударила лыжами в наст, и тот взорвался белым облаком. И вот тогда они полетели на самом деле – сквозь тьму, ветер и серебряные искры.

Дженни не помнила, сколько они так мчались. Кажется, они почти спустились в долину и затормозили у самого края ледника, когда склон резко ушел вниз, и там, чтобы продолжать движение, нужны были уже крылья. К тому времени Арвет так ослабел, что едва смог распаковать рюкзак. Они, не раздеваясь, в верхней одежде на ощупь влезли в один спальник – теплый, арктический, и слепились в единый комок, забылись в неровной дреме, чтобы сохранить до рассвета хотя бы крохи тепла.

А теперь… Дженни беспомощно огляделась. Арвет скоро замерзнет. А она даже не знает, куда идти, в какой стороне ближайший поселок – горы, лед и снег не дают ответа, и дорожного указателя здесь не отыщешь. Они забрались в настоящую глушь. Девушка покопалась в куртке Арвета, вытащила закатанную в пластик карту и некоторое время ее изучала. А потом отшвырнула прочь.

Что толку в карте на норвежском, если она даже не знает, где находится? Да, на карте крупными буквами значилось – Йотунхеймен. Дженни даже нашла название Грелдалстинд, но где они относительно него? И что означают все эти черточки, извилистые линии, линии черные, красные, зеленые, прерывистые, пунктирные и сплошные?

В первый раз Дженни Далфин пожалела, что плевала на географию. Кажется, сейчас география была готова так же пренебрежительно отнестись к ней. Девушка вновь зарылась в рюкзак Арвета и вытащила горелку и походный чайничек. Слава богам, уж этим она умеет пользоваться!

«Надо хотя бы воды ему согреть…» – Дженни разожгла горелку, ловко установила ветрозащиту – спасибо урокам знатного туриста Дьюлы Вадаша, их клоуна и по совместительству оборотня. Благодаря недельному походу по дартмутским болотам она знала хотя бы, с какой стороны в спальный мешок залезать.

«Сейчас бы его особого гуйяша из сублимированного мяса. – Дженни натолкала снега в чайник, поставила на огонь. – Жив ли мастер Вадаш?»

Голос на Дороге Снов сказал, что Марко Франчелли жив и виновен в чем-то ужасном. Дженни была с ним полностью согласна – если дед жив, то он виновен. Виновен в том, что до сих пор не приехал за ней. Не вытащил из этого ледяного ада.

«Он в плену, – поняла Дженни. – Ничто другое не может его остановить. Но главное – он жив!»

Ей стало так радостно, что она даже забыла на мгновение, где находится и о состоянии Арвета, и просто тихо ликовала. Светило и даже немного припекало солнышко, ледяная стена нависала над головой, приоткрывая в своей голубеющей плоти трещины, полные синевы, снег сверкал на пиках гор, а далеко внизу девушка увидела озеро и… кажется, какие-то домики на берегу!

Арвет застонал, и Дженни кинулась к нему.

– Сейчас. Потерпи немного. – Она подняла крышку. Ну почему этот снег так долго тает?!

Он что-то пробормотал на норвежском.

– Прости, я не понимаю.

Арвет повторил – сбивчиво, но настойчиво. Одну и ту же фразу. Ему холодно? Больно?

– Черт. Да скажи по-человечески, что нужно?!

Но Арвет все бормотал на своем тарабарском наречии. Неужели так трудно вспомнить пару английских слов? Дженни будто по наитию нажала на уголки глаз и оглядела его ясным взором. Она отчетливо видела, как огонь жизни струится по его телу, как чернеет рана, и ее окружает горячее кольцо поврежденных тканей. Она видела, как сильное сердце Арвета гонит кровь, и поняла, что ее, крови, не хватает, чтоб обогреть все тело. И еще она поняла, что он говорит.

Арвет просил пить. Девушка и не предполагала, что ясный взор позволяет понимать другие человеческие языки! Она едва дождалась, когда снег растопится, и налила полную кружку. Он выпил все, не приходя в сознание, и Дженни снова натолкала полный чайник снега. Ему нужно тепло и вода.

Чайник потрескивал, горелка равномерно гудела. Что же делать с Арветом? Она положила руку на лоб, беспомощно оглядела. Нужно тепло, перевязка, еда. Где она все это достанет? До домиков в долине она его не дотащит. Пойдет за помощью – он замерзнет возле этого ледника, здесь даже мха для костра нет!

Дженни осенило. Она кинулась к куртке Арвета, перерыла карманы и вытащила мобильный. Надо вызвать помощь! Какой у них в Норвегии номер спасательной службы?

Девушка разблокировала телефон, поглядела на экран и кинула его в снег. В горах Йотунхеймена сотовой сети не было. Ни одного кубика сигнала, ноль, ни-че-го!

«Он умрет, – поняла Дженни. – Он уже умирает. Вон, руки похолодели…»

Она положила голову Арвета на колени, погладила по волосам.

– Но мы же убежали, Арви, – шепнула она. – Мы всех обманули, даже Хампельмана. Ты меня спас.

Ветер падал с ледника и крал дыхание Дженни, унося застывающие клубы теплого пара. Дымился и плевался кипятком чайник. А внутри у Дженни ширилась пустота. Единственный друг умирал у нее на руках, а она не могла этого изменить.

– Как же так? Зачем тогда эта сила?! – закричала она. – Зачем все эти дары Магуса, если я ничего не могу? Я хочу, чтоб он жил! Я не хочу больше быть одна! Тролли, эльфы, выходите, хватит прятаться! Я знаю, что вы здесь! Помогите! Ну, помогите же!

Горы молчали, глотая эхо. Язык ледника ронял на них густую холодную тень. Небо синело над головой: вечное, спокойное и равнодушное. Небо, по которому двигалась в их сторону яркая оранжевая точка.