Дурень. Книга вторая. Позывной 'Калмык' - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, Ваше Высокоблагородие мы остаёмся. За каретник нужно платить отдельно, или он входит в стоимость проживания? — молодец Анька. Кох про дормез уже забыл. Так его эта бедность и будущая неустроенность из колеи выбила.
Не, надо быстренько обделать то дельце, которое себе наметил и валить назад к навозу и червям. И обязательно нужно выехать не позднее самого начала марта. Путешествия на санях по булыжной мостовой длинною всего в две версты достаточно. Встрять в такую же ситуацию по дороге домой, где-нибудь сразу после Москвы в лесу, не хочется. За битого двух небитых дают.
— Хм, каретник…
— Дэисят рубилей миесяца.
— Конечно, госпожа Серёгина. Пользуйтесь каретником и конюшней.
Событие сорок шестое
Я стану говорить, что дороги дрова; Что вот последний грош сейчас сожгла вдова Страдальца бедного…
Л. Мей. Дым
— Может ещё не поздно, давай Ань сегодня на рынок сходим, картошка, георгины, гладиолусы, тюльпаны, пионы и прочие ирисы, вдруг чего ещё продаётся, — растормошил утром сонную и злую кикимору Сашку.
— Вот ты дурень! Сашка, ну почему все с годами умней становятся, а ты только дурней? — Анька села на кровати, завернулась с головой в одеяло и только носик острый торчал.
— Чего опять? — Сашка только сделал зарядку со всякими отжиманиями и приседаниями и теперь от него пар валил. Тонкая хлопчатая рубашка промокла от пота и обтянула разгорячённое тело.
— А ладно, Ваша Светлость, вот купишь ты всё это. Придем сейчас пишиком на рынок, а там всё это продаётся. Купишь. Потратишь денег немерено, а потом что? Как ты зимой это всё довезёшь до Тулы, а потом и сохранишь до весны. Даже мне известно, что тюльпаны осенью в землю закапывать надо. Про остальные не знаю, — Анька носа из-под одеяла не высунула, точнее, как кончик торчал, так только он и продолжал торчать. Потому бурчание было глухое и нестрашное.
— Ну, и из Голландии ирисы в тридцатиградусный мороз… Кх. Брежу. Я говорю, что, если надо, я и из Голландии в тридцатиградусный мороз чего нужно привезу. А в дормезе тепло. Закопать в землю, завернуть в ткань и в сундук, а тот сундук в больший, и между ними войлок проложить. При перетаскивании сохранит температуру, а в дормезе топим. Пошли, Ань? А то один пойду.
— А когда этот ужас будем в порядок приводить? Я так три месяца не выдержу.
Да, это вам не Рио-де-Жанейро. Это гораздо хуже. В доме наследника первого революционера было несколько печей. И в той половине второго этажа, что сняла купеческая вдова Анна Тимофеевна Серёгина их было три. Печи-то были… Нет, и дрова были. По нескольку полешков возле каждой печи в специальных чугунных дровницах лежало. И даже несколько лоскутков бересты для розжига. Сашка с Ванькой младшим растопили и целый час примерно печи горели, нагревая воздух в комнатах. А потом дрова кончились. Пошли искать, а оказалось, что дров в доме больше нет и вообще покупайте дорогие постояльцы сами и топите сколько хотите. Это лакей всё тот же в полушубке сказал. А Радищев ничего не сказал.
— Почивает барин. Будить не велено. К завтрему ему рано на службу.
Не вымерзли. Температура к утру опустилась почти до нуля, но под одеялом пуховым и двумя шубами, обнявшись, до утра дожили.
— Так там на рынке и дрова может продают. Опять же, продукты купить надо и кухарку нанять.
— Тогда иди, только на меня ещё одну шубу набрось, — буркнула Анька. Сашка за пять лет к её утреннему бурчанию привык. Ну, сова кикимора. Ничего с этим не поделать. Выпьет сейчас отвара своего и станет прежней смешливой и ершистой Анькой. Или кофе лучше?
Пришлось отстать от совы и сони Сашке и раскочегаривать бульотку. Всё же великая вещь горячий кофий. Один запах чего стоит. Кох заварил две большие кружки. В бульотку, как раз, четыреста грамм примерно входит. Сашка чуть её усовершенствовал. Сделал ситечко и внутрь поместил через трубочку, изобретя, наверное, первую в мире гейзерную кофеварку.
Раз и две кружки кофе готовы. Как в мультиках или рекламах Сашка поводил кружкой перед носом сидя спящей кикиморы. И ведь сработала уловка рекламная, из-под одеяла высунулась рука. Вся в кольцах. Это не страсть такая у кикиморы его, это её Сашка заставил так вырядиться. Не запредельные деньги, но встречают именно по одёжке, а купчиха, по его мнению, должна быть вся разукрашена золотом и драгоценными каменьями. Нет у неё вкуса, зато есть деньги. Вчера так намучились, что Анька даже снять их на ночь забыла.
Через час, когда уже рассвело, а каминные часы, заведённые вчера Радищевым, показали половину одиннадцатого они вышли вчетвером на улицу. Фёдора оставили заниматься фризами. Точнее спасать от них местных бедолаг. Это обещало вылиться в проблему. Местного конька они почти зачморили загнав в угол и покусав, а кобылку обхаживали все трое. Беда надвигается. И для конюшни, разнесут и для кобылки. Да как бы и друг друга не покалечили.
Ванька соловьём — разбойником засвистал, вызывая извозчика. Это им всё тот же слуга местный посоветовал. Нда. А чего вызвали — приехал. Приехала. Пролётка на двоих. А куда Ваньку и Улана девать. Пришлось снова свистеть. Ещё один извозчик вскоре появился. Расселись и Сашка Аньке шепнул, скажи ему, чтобы ехал на рынок, где дрова можно купить и продукты.
— Хм, так не делают, барыня, но отвезть можно, чего не отвезть, воля ваша. Рубль.
По дороге на рынок от словоохотливого кучера узнали интересные подробности, лучше бы вчера он им их рассказал, сейчас уже поздно пить боржоми.
— Теперича вот чего, барынька. Квартиры в городу сдаются «с дровами» али «без дров», о сём всегда в договоре прописыватся, и от чего зависит цена жилья. С этой-то стороны, квартиры с дровами кажись гораздо удобнее: хозяин-то сам заботятся о покупке и доставке дров, оно же, как оптовый покупатель он завсегда получат дрова по низким ценам, но, с другой ежель стороны, он экономит аспид на качестве дров. Топить эвон печи плохими дровами — сущее наказание для жильцов. Если же квартира сдаёться без дров, то тута могёт быть, что она холодная, и сколько бы ты ни топил даже самыми лучшими дровами — берёзой сухой, она не прогрееться. У вас-то, понятно, без дров.
— А
