Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Скеллан украдкой улыбнулся. Дитмар, бродячий трубадур, — вот с кем стоит побеседовать в этом городе психов и плутов.

Музыкант заиграл лихую матросскую песню, разгоняющую кровь в жилах. Пьянчуги тут же забарабанили деревянными кружками по стойке в такт мелодии и восторженно затопали ногами.

Скеллан выскользнул из-за стола, поймал взгляд Амоса Келлера и жестом пригласил его в местечко потише. Грузный хозяин двинулся вдоль стойки. Оставив на прилавке кружку, которую он протирал, Амос нырнул за дверцу, ведущую в укромную, тихую часть бара, куда отправлялись люди с деньгами, способные оплатить уединенность.

— Твоя дочка сказала, что ты хотел меня видеть, — произнес Скеллан, шагнув в комнатку вслед за Амосом.

Он понятия не имел, чего ожидать от этой встречи, но почему-то был убежден, что не стоит ждать ничего хорошего. Музыка трубадура набирала темп. Буйство звука нарастало: пьянчугами овладевал дух мелодии, и они колотили кулаками и топали ногами все с большим и большим энтузиазмом. И Фишер, несомненно, тоже стучал кулаком по столу и распевал во всю глотку.

— Не стану ходить вокруг да около. У тебя и твоего друга неприятности. Большие неприятности. Я связался с вами, потому что пожалел вас, но сегодня утром все повернулось так, что мне уже не до жалости.

— В каком смысле?

— Сюда явился один парень и сказал, что у меня есть два варианта. Первый — вышвырнуть вас вон, второй — убраться вечерком из дома и оставить дверь открытой, чтобы его молодцы смогли войти и позаботиться о вас. Вы завели себе врагов, приятель, которые не желают, чтобы вы им докучали.

— Ты узнал этого человека?

— Да, узнал, но не собираюсь говорить тебе, кто это был, потому что не хочу поутру отдать концы в реке, если ты меня понимаешь.

— Выходит, ты просишь нас уйти?

— У меня нет выбора, но я скажу тебе кое-что, и задаром. Тот тип, за которым вы охотитесь, Айгнер, — вот уже несколько недель, как он не в Ляйхеберге.

Скеллан схватил трактирщика за грудки и притянул его к себе так близко, что почувствовал на языке кислый привкус его дыхания.

— Ты уверен?

— На все сто. Он исчез за пару дней до того, как вы, ребята, прибыли. Заплатил хорошие деньги; чтобы люди молчали. Он не хотел, чтобы вы последовали за ним.

— И ты все время это знал? — Голос Скеллана упал до шепота. Глаза его вспыхнули праведным гневом. — Он купил ваше молчание? Сколько же оно стоит, Амос? Во сколько ты оценил жизнь моей жены? Скажи! Сколько она стоит, по-твоему? — Его трясло.

Трубадур играл достаточно громко, чтобы не впустить крик Джона в общий зал.

— Десять сребреников, — ответил трактирщик. — И еще по десять за каждую неделю, которую я продержу вас тут. Этот парень, утренний, приходил заплатить долг Айгнера.

После семи лет охоты, когда ты подошел к добыче так близко, что остается только уложить ее, оказаться вдруг обведенным вокруг пальца! Его надули, отняли возможность отомстить. Это было уже слишком. И Скеллан взорвался:

— Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен убить тебя прямо здесь и сейчас! Одну причину, Амос. Только одну!

Капли испарины выступили на рыхлой физиономии трактирщика. Толстые губы задрожали. Жирные, точно окорока, руки обреченно повисли.

— Одну причину, — повторил Скеллан. — Почему я не должен разорвать тебя пополам на месте?

— Эйми, — с трудом выдавил Амос имя дочери.

Скеллан отпустил толстяка. Вот чем охотник отличался от своей жертвы. Скеллан все еще оставался человеком. Его еще заботили семья, и любовь, и люди, пусть даже он и был один-одинешенек в этом мире.

Он закрыл глаза.

— Они придут сегодня?

— Да… через час после того, как погаснет свет. Прости. Я не хотел этого. Меня запугали. Они… они убьют вас.

— Пусть попробуют.

Скеллан открыл глаза. Красная дымка ярости испарилась. Он вновь был в состоянии думать и строить планы насчет того, как бы дожить до рассвета.

— Вы будете спасаться бегством?

Скеллан покачал головой:

— Нет смысла, они либо нападут здесь, когда я буду этого ожидать, либо устроят засаду на дороге — неожиданную. В первом случае обстоятельства сыграют мне на руку, пусть и чуть-чуть. Все, что я хочу от тебя, — действуй, как обычно. Ты со мной не говорил. Ясно? Гаси свет, бери Эйми, и идите спать на конюшню. Не могу обещать, что там будет безопасно, но наверняка безопаснее, чем в ваших комнатах.

— Что вы собираетесь делать?

— Чем меньше ты будешь знать, тем лучше, — отрезал Скеллан куда грубее, чем намеревался. Он взял себя в руки, и тон его смягчился. — Так будет лучше для тебя и Эйми.

— Я не хочу убийств. Только не под моей крышей. Потому-то я и предупредил тебя — чтобы дать тебе шанс улизнуть до того, как они явятся.

— И я оценил это, Амос. Правда. Но уже слишком поздно. Теперь игра идет до последнего, и я намерен победить.

Тем же полотенцем, которым он вытирал пивные кувшины, трактирщик промокнул пот на лбу.

— Ты сумасшедший, в точности как говорил Айгнер… — Впервые с тех пор, как молва о безжалостной охоте Джона Скеллана дошла до Амоса Келлера, в голосе его зазвучал страх — страх, пробирающий до мозга костей: убийства друзей Айгнера, возведенные в ритуал сожжения, хладнокровность палача. — Я не должен был ничего говорить. Надо было оставить тебя гнить тут, выманивая ответы из закрытых ртов, пока Wiederauferstanden не соберутся послать твою душу Морру, и толстеть себе потихоньку… Но нет, глупый старый Амос Келлер не таков — ему надо было воспылать симпатией к убийце-лунатику и отправиться предупреждать его. Старый дурак Амос, и зачем только ты сунул нос в это дело, а не позволил вам, парни, просто перебить друг друга.

— Ты закончил? — спросил Скеллан, которого сбивчивые порицания трактирщика в собственный адрес явно позабавили. — Люди в зале изнывают от жажды. Иди делай свое дело. Если увидишь одного из моих так называемых убийц, будь добр, предупреди меня: пришли мне выпивку. Если не предупредишь — тебе же хуже. Понятно? Сегодня я больше не буду ничего заказывать, и любая кружка, оказавшаяся на моем столе, будет знаком, что мой будущий губитель вошел в пивную.

Амос нехотя кивнул.

— А теперь я вернусь к своему другу и буду слушать музыку. Настоятельно советую тебе натянуть на физиономию улыбку. Не так уж это трудно. Просто подумай, что утром мы так или иначе исчезнем.

Скеллан вдавил в мясистую ладонь хозяина серебряную монету.

— Вот тебе вперед, за ту выпивку. — Этого хватило бы на двадцать порций, да еще и со сдачей.