Шерлок Холмс: наука и техника - Э. Вагнер

Зная, что предыдущим вечером Элвелл собирался надолго задержаться у друзей, экономка повернула ключ в скважине входной двери очень тихо, чтобы не беспокоить отдыхающего хозяина. Войдя в особняк, миссис Ларсен услышала неожиданные звуки затрудненного дыхания, исходящие из маленькой комнатушки справа. Эти звуки издавал пожилой лысый мужчина, сидевший на кресле с высокой спинкой. Он был бос и облачен в красную шелковую пижаму. В его открытом рту виднелись три отдельных зуба. Отверстие от пули находилось точно в центре лба мужчины, и кровь оттуда капала прямо на письмо, лежащее у него на коленях. Гильза от убийственной пули лежала на полу. На стене за мужчиной виднелась кровь, фрагменты костей и мозговой ткани, попавшие туда из выходного отверстия пули. Поскольку пуля прошла сквозь череп мужчины, ударилась в стену и отскочила назад, то теперь она лежала на столе рядом с креслом.

Выскочив из дома, миссис Ларсен обнаружила молочника, доставлявшего заказы, и попросила его послать за полицией. Машина скорой помощи немедленно доставила хрипящего мужчину в госпиталь, где он умер два часа спустя, не приходя в сознание.

Обыск особняка позволил точно установить личность убитого. В чулане Джозефа Боуна Элвелла была обнаружена целая коллекция дорогих париков. Все они имели разную длину волос, чтобы владелец, одевая их по очереди, мог создать иллюзию роста волос. Отличный комплект фальшивых зубов, сделанный так, чтобы держаться на трех настоящих, покоился в стакане с водой.

Блистательный эксперт по карточной игре никогда не появлялся в обществе без своих косметических ухищрений. Он так хорошо хранил свой секрет, что полиция тут же заинтересовалась тем, кому он мог доверять настолько, чтобы позволить увидеть свое истинное лицо.

Самоубийство сочли возможным, но пистолет 45 калибра, из которого стреляли, не нашли. Кроме того, у Элвелла не было очевидного мотива для совершения суицида. Письмо, лежавшее на коленях умирающего, было доставлено в семь тридцать утра (в те счастливые времена еще существовала ранняя доставка почты), поэтому выстрел, очевидно, произошел после этого времени.

Главному медицинскому эксперту города Нью-Йорк нужно было установить истинную причину смерти: несчастный случай, убийство или суицид. Поскольку весь город немедленно заинтересовался этим делом, и у каждого было свое мнение по этому вопросу (в конце концов, это был один из многих случаев, который журналисты провозглашали «Преступлением века»), давление на эксперта было огромным.

Большинство детективов полагало, что произошло самоубийство, а пистолет был украден после преступления неизвестной стороной. Эта информация просочилась в газеты, огласившие ее как доказанный факт. Доктор Норрис уверял, что Элвилла убили. В своем отчете о результатах вскрытия он в истинно шерлокианской манере описывает входное отверстие, изучив его с помощью увеличительного стекла. В радиусе 8 см вокруг раны виднелись следы от пороха, но не было ожогов, что, по мнению Норриса, означало, что выстрел был произведен по меньшей мере с расстояния 10 или 13 см. Поскольку рана находилась прямо в центре лба, можно было утверждать, что для совершения самоубийства Элвеллу пришлось бы потрудиться, чтобы расположить пистолет под нужным углом.

Чтобы убедить полицию и окружного прокурора, доктор Норрис пригласил капитана Корнелиуса Уильямса, командира Первой детективной бригады Нью-Йорка, который помог бы продемонстрировать невозможность самостоятельного нанесения такой раны. В присутствии помощника окружного прокурора Дулинга доктор Норрис и оружейный эксперт армии США капитан Уильямс стреляли в позаимствованный из морга кусок человеческой плоти из револьвера 45 калибра, подобного тому, которым был застрелен Элвелл. Образовавшаяся при выстреле с расстояния 10–13 см рана почти полностью соответствовала ранению жертвы. Выстрелы с более близкого расстояния вызывали появление ожогов от пороха. Полиция признала, что было совершено убийство, и необходимо начинать расследование.

Однако драгоценное время было потеряно. Газеты развили бурную деятельность и теперь печатали драматические заявления Роланда Кука, пожилого врача, который перед домом убитого высказывал свое мнение толпам жаждущих журналистов. Описывая дело Эдвелла в своем труде по истории криминалистики, известный специалист Джонатан Гудмен говорил о том, что доктор Кук был твердо убежден в грубейшей ошибке, совершенной доктором Норрисом. По мнению Кука, она состояла в том, что во время вскрытия не были сфотографированы глазные яблоки убитого. Это не позволило определить, что же видел Эдвелл в последние мгновения своей жизни. Газета «Нью-Йорк Тайме», подробно освещавшая ход расследования, даже опубликовала статью под названием «Как бы Париж расследовал дело Эллвела». В ней подчеркивалось, что доктор Норрис проигнорировал такую важную медицинскую процедуру.

Затем журналисты обратились к помощнику окружного прокурора Дулингу. Совершенно не разбиравшийся в этом вопросе Дулинг пообещал, что он исследует эту «чрезвычайно занимательную» теорию и посоветуется с «экспертами-фотографами и врачами по этому вопросу». Эти заявления еще сильнее задерживали расследование, отвлекая внимание медицинского эксперта, который едко заметил, что идея об образе на сетчатке не выдерживает никакой критики, но даже если бы она была истинной, жертва не умерла мгновенно, поэтому любой след на сетчатке изображал бы кого-нибудь из медицинского персонала, прибывшего на помощь. Поэтому мы с точностью можем утверждать, что даже в XX веке это заблуждение считалось достойным споров.

Убийство Джозефа Боуна Элвелла так никогда и не было раскрыто.

Хотелось бы верить в то, что неравный брак между медициной и мифами подошел к концу, и теперь все убийства рассматриваются только сквозь призму научного подхода, но, к сожалению, это не так. В последнее десятилетие в Великобритании один многоуважаемый педиатр сформулировал свой «закон», касающийся необъяснимых смертей новорожденных, у которого нет никакого доказательства. Этот закон гласил: «Одна такая смерть в семье — это трагедия, две вызывают подозрения, а три означают убийство». Как и многие афоризмы, этот закон краток, легок в запоминании и неверен. Он предполагает, что не существует ка- кой-либо наследственной предрасположенности, которая могла быть вызывать такие последствия.

Далее врач заявляет, что повторная смерть новорожденных в результате синдрома внезапной детской смертности в одной семье встречается чрезвычайно редко (вероятность синдрома один к семидесяти трем миллионам). На основании этого ошибочного утверждения, несмотря на полное отсутствие улик, подтверждающих совершение преступления, у многих британских женщин, потерявших первого ребенка из-за «смерти в колыбели», отбирали родившихся позднее детей и отдавали их в приемные семьи. Трех женщин, в том числе адвоката Салли Кларк, обвинили в убийстве и заключили в тюрьму. После подачи апелляций эти случаи пересмотрели, поскольку статистики обнаружили, что вероятность «один к семидесяти трем миллионам» оказалась существенно заниженной. В действительности потеря ребенка в результате синдрома внезапной детской смертности увеличивает вероятность повторной потери следующего ребенка, а официально принятая цифра вероятности повторения такого трагического события составляет один к сорока трем миллионам.

Подобно Бертильону, ввязавшемуся в дело Дрейфуса, английский педиатр вышел за пределы своей компетенции, занявшись исследованиями в области, в которой не был специалистом. И так же. как в деле Дрейфуса, в результате пострадали невинные люди. Как говорит Холмс в „Этюде в багровых тонах“: „Строить предположения, не зная всех обстоятельств дела, — крупнейшая ошибка“.

Однако ни один врач, пусть даже руководствующийся благими намерениями, не мог бы внедрить свою теорию в масштабе государства, не заручившись поддержкой доверчивой судебно-правовой системы. В рассказе „Пустой дом“ Шерлок Холмс предупреждает Ватсона о необходимости помнить о том, что „иногда мы вступаем в область догадок, а в этой области одной логики мало“.

Всякая всячина

♦ Мадлен Смит, решительная молодая женщина, представшая перед судом за отравление своего любовника Эмиля Л'Анжелье мышьяком, также подвергалась френологической экспертизе. Правда, не совсем понятно, в какой именно период ее увлекательной карьеры это происходило. Сведения появляются в опубликованном отчете заседаний суда. Френолог одарил ее талантами к математике, инженерии и архитектуре. Он завершает описание словами: „Обладая сильными привязанностями и уравновешенным характером, в роли жены она станет сокровищем для любого мужчины“.

♦ В попытке упростить исследования френологи XIX века разработали ужасающе сложный прибор под названием психограф. Он состоял из 1954 деталей, заключенных в корпус из ореховой древесины. Устройство содержало штангенциркули, которые использовались для проведения измерений головы человека. После чего психограф выдавал бегущую ленту, на которой перечислялись двадцать восемь личных качеств испытуемого, включая щедрость, осторожность и склонность к супружеской любви. В США на сегодняшний день сохранилось три работающих психографа.