Секретный сотрудник - Хуан Мирамар

Поэтому Кузниц быстро запихнул рукопись романа в папку и, натянув куртку, выбежал из дому. Хотя раньше были у него планы тщательно одеться к этому случаю и даже, может быть, немного порепетировать, но пришлось от всех планов отказаться, и мчаться, как есть, в старых джинсах и без репетиции, и, конечно же, ловить машину, потому что на автобусе он уже никак не успевал.

Машина, которую он остановил, не понравилась ему сразу – странная это была машина и ей под стать был водитель. Странным в машине было то, что было это типичное стамбульское такси желтого цвета и на крыше был фонарь с турецкой надписью «TAKSI».

«Что делать в городе турецкому такси? Как оно здесь оказалось?» – недоумевал он, и сразу вспомнились утренние его приключения в супермаркете, но делать было нечего – он опаздывал и перебирать машинами не приходилось.

– На Прорезную подвезете? – спросил он водителя, усаживаясь на заднее сиденье. Водитель молча кивнул и тронул машину. Он тоже показался Кузницу подозрительным – под стать своей машине.

Если машина была явным стамбульским такси, то водитель был типичным стамбульским таксистом – немолодым, в густых усах, с сигаретой в углу рта, в потертой кожанке и клетчатой рубашке с открытым воротом, глаза его скрывали старомодные солнцезащитные очки с сильно затемненными стеклами. Перед ним на зеркальце висел обязательный сине-белый «павлиний глаз» – по турецкому поверью средство от злых духов, а на полке под ветровым стеклом лежали четки.

«Вот что значит открытая страна, – думал Кузниц, начиная испытывать к Украине что-то вроде теплых чувств, что, было для него, вообще-то, не характерно, – можно приехать из другого государства вместе с машиной и заниматься тут извозом и ничего – власть не возражает». Он вдруг заволновался, что таксист не разобрал адрес или не знает дорогу – чужой город все-таки, и сказал:

– Прорезная. Окей? Центр.

– Окей, – ответил водитель и протянул ему пачку сигарет, – сигара?

– Спасибо, – поблагодарил Кузниц и взял сигарету, хотя сам немного удивился этому, так как курить ему совсем не хотелось и, вообще, он уже много лет курил одну марку, «Ротманс», а таксист предлагал сигареты «Малборо», причем явно турецкие, о которых Кузниц был невысокого мнения.

Тем не менее он закурил и посмотрел в окно – они ехали по мосту: за окном был Днепр, а на его крутом правом берегу виднелась Лавра во всем великолепии своих золотых куполов, освещенных заходящим солнцем. Он сделал еще одну затяжку и приоткрыл свое окно, собираясь выбросить сигарету, но тут машина повернула вправо на съезд с моста и солнце ударило ему прямо в глаза.

Он инстинктивно зажмурился, а когда снова открыл глаза, был уже вечер и ехали они по какой-то тускло освещенной дороге и места вокруг, хотя и казались знакомыми, явно не были привычными ему с детства улицами исторического центра, куда они должны были бы к этому времени уже доехать – вздремнул-то он минут на десять-пятнадцать от силы.

Он протер глаза, огляделся и тут заметил на возвышении справа от дороги серые бетонные треугольники в окружении кипарисов и с ужасом узнал хорошо знакомый ему – проезжал не раз мимо – монумент на могиле знаменитого турецкого президента Тургута Азала и понял, что они в Стамбуле и едут по Окружной дороге в сторону центрального автовокзала, и в этом не могло быть никакого сомнения.

Вскоре появился и знакомый извилистый спуск к автовокзалу и их обогнал блестящий, чисто вымытый двухэтажный автобус знаменитой турецкой фирмы «Варан», на котором было написано крупными буквами «ISTANBUL-ESKISEHIR».

Кузница охватила паника, и он собрался уже потребовать от шофера объяснений, но тут вдруг все стало на свои места.

«Что это я распаниковался, идиот?! – он мысленно хлопнул себя по лбу. – Ведь это же я к дочке в Болгарию еду. Как я мог забыть?» И он стал спокойно наблюдать, как внизу, под горой, куда медленно спускалось по серпантину такси, открылась ярко освещенная прожекторами площадь перед огромным стеклянным зданием Стамбульского автовокзала и стали видны автобусы, стоящие у расположенных под углом к зданию посадочных платформ. Он достал из бумажника автобусный билет и посмотрел номер платформы.

– Platform 105, – сказал он водителю.

– Окей, – ответил тот, не поворачивая головы, и резко развернул машину вправо на развязку, ведущую к платформам отправления.

Летом дочь Кузница снимала с друзьями этаж в частном доме в Созополе, и Кузниц уже не в первый раз ездил туда на недельку отдохнуть и подкормиться в перерыве между стамбульскими семинарами. Сейчас ему предстояла одна из таких поездок, приятная во всех отношениях, кроме одного – долгого, многочасового ожидания на турецко-болгарской границе. Вспомнив о предстоящей бессонной ночи, Кузниц вздохнул и опять закрыл глаза – такси еще долго будет крутиться на развязке, пока подъезжающие со всех сторон к вокзалу огромные «даблдекеры» не пропустят его наконец к платформе 105.

– Закемарили трохи, – сказал голос у него над ухом на привычном городском «волапюке», шофер, обернувшись на сиденье, трогал его за плечо, – прыихалы – Прорезна. Вам який номер надо?

Кузниц очнулся и в очередной раз с удивлением воззрился на окружающее: вокруг были не платформы Стамбульского автовокзала, а совсем, так сказать, наоборот – вокруг была знакомая с детства крутая Прорезная улица, стоящая на ней чуть в отдалении школа и рядом знакомый подъезд дома, в котором жил Константинов. И шофер, который трогал его за плечо, был совсем не тот типичный стамбульский таксист, который вез его на автовокзал, а обычный усатый украинский дядька средних лет, и машина ничем не напоминала стамбульский таксомотор – была это заслуженная «Лада» грязно-желтого цвета, правда, на крыше был фонарь, но никакой надписи на нем не было, а только полустершиеся «шашечки».

Спрашивать шофера, как это так получилось, что они сначала ехали по городу – Кузниц хорошо помнил маковки Лавры в лучах заходящего солнца, а потом оказались в Стамбуле, а потом опять попали в город, на Прорезную, было бессмысленно, тем более что и шофер вроде был другой. Поэтому Кузниц спросил, сколько с него, молча отсчитал деньги и вышел из машины. Когда машина отъезжала, он еще раз внимательно на нее посмотрел и еще раз убедился, что она ничем не напоминает стамбульское такси.

«Приснилось мне, наверное, – решил он, – и мавзолей приснился, и автовокзал. Хотя…» Он вдруг отчетливо увидел залитую светом площадь, блестящий лаковый бок обгонявшего их машину двухэтажного турецкого автобуса, даже опять почувствовал запах хвойного дезодоранта и кожи, исходивший от обивки турецкой машины.

– Хотя как-то слишком все это реально было, – сказал он вслух, и опять вспомнилось утреннее происшествие в вокзальном универсаме, и стало вдруг неуютно, зябко как-то, так что даже хорошо знакомый подъезд Константиновых показался чужим и немножко нереальным, как декорация.