Планета для робинзонов - Юрий Забелло

- Я говорила! Я говорила! - затараторила Энн. - Видишь, тетя Мэри, это - папа! Я сейчас помашу ему моим платьем, чтобы он знал, что мы здесь!

Но в этот момент на равнине показались еще всадники, которые во весь опор скакали к первому.

- Это злые дяди! - вскричала Мэри и, подхватив на руки обеих девочек, бросив на произвол судьбы одежду, кинулась к дому.

Пока мужчины прибежали с огорода и схватили оружие, пока Джейн спешно бросала в сумки разные припасы, а Мэри наспех одевала девочек, времени запрячь лошадей и уехать уже не было. Все выбежали из дома. Рядом со скалой, чуть в стороне от дома, тянулась каменная осыпь, заканчивающаяся обрывом к реке.

- Все, - сказала Джейн, - теперь нам уже не убежать! Убейте меня и девочек...

- Ну, нет, - сказал Джо Куам, - так просто они нас не возьмут!

- Здесь к нам подступиться нельзя, - сказал старый Джо, пробираясь между камнями осыпи. - Слева - скала, справа - обрыв. Будем стрелять. Нам надо убить их всех, иначе они в покое нас не оставят! Джейн, возьми девочек и спрячьтесь там, в глубине, и прекратите нюнить, ты нас только сбиваешь с толку! А вы, - он обратился к Мэри и Джо, которых на всем протяжении пути обучал обращению с оружием, - не забывайте, чему я вас учил!

Они залегли между камнями осыпи. Протянулось несколько томительных мгновений...

И вот на поляну со свистом и гиканьем вырвались всадники и понеслись к дому. Одним из первых скакал мистер Сильвестр. Мэри глубоко вдохнула в себя воздух, затаила дыхание, поплотнее прижала приклад к плечу и плавно спустила курок.

19

Второй день команда Ричарда Пендергаста ехала вдоль речки, отыскивая следы пребывания человека. Вся равнина была покрыта густой травой, но кусты росли только по берегам, где они могли вырасти и сами, а ни огорода, ни посадки деревьев им не попадалось.

Рассыпавшись длинной цепью, они внимательно осматривали оба берега речки, и кое-кто уже начал сомневаться в точности сведения Ричарда. Неожиданно молодой Аллисон подал сигнал. Его повторили справа и слева, и в течение десяти-пятнадцати минут вся команда, числом около сорока человек, собралась около него.

- Только что вон на том бугре я видел ребенка!

После непродолжительного совещания было решено ехать прямо на этот бугор.

- Конечно, лучше бы подъехать к ним скрытно, - сказал молодой Этвуд, присоединившийся к ним перед самым отъездом. Ему вместе с Сильвестром предстояло оправдаться перед Советом Старейшин, и они старались больше всех.

- Ты, кажется, боишься? - спросил Ричард.

- Не то, что боюсь, да как-то не хочется подставлять себя под пулю.

- Что? - удивился Ричард. - Ты думаешь, они будут стрелять? Да они на коленях поползут к нам, вымаливая пощаду!

- Не знаю... - промолчал Этвуд. - У того негра, что отобрал у меня ружье, вид был очень и очень решительный.

- Все равно, - воскликнул Артур, - нам не пристало бояться каких бы то ни было негров! Да уж если ты видел ребенка, так и ребенок видел тебя! Какая уж тут скрытность!

Вскоре они уже стояли на бугорке, где незадолго перед тем резвились дети.

- Смотрите, - закричал Артур. - Одежда!

И вся кавалькада ринулась вверх вдоль ручья. Вот они выскочили на поляну. Прямо перед ними, как на ладони, стоял в тени деревьев дом. Рядом дымилась небольшая печка, стояли лошади, и только людей не было видно. Не ожидая команды, с воплями и свистом рванулись они вперед, к дому.

Неожиданно Сильвестр, вырвавшийся вперед, вскрикнул и упал с коня, под Ричардом конь споткнулся и рухнул на землю, придавив ему ногу. Скакавшие рядом Аллисон и Этвуд кинулись ему помогать, Аллисон тут же схватился за правое плечо. И только теперь они услышали выстрелы.

Атака захлебнулась. Люди и кони бросились назад, за пределы досягаемости ружейного огня.

На поле остались три лошади и два человека - Сильвестр и один из Смайлсов. Молодой Аллисон и еще кто-то были ранены.

Привыкшие к вечному слепому повиновению, никогда не встречавшие сопротивления, они были не очень храбры, эти молодые плантаторы. Поэтому предложение Ричарда повторить атаку не встретило поддержки. А кто-то вообще предложил "плюнуть, к черту, на этих негров" и отправиться восвояси.

С этим предложением Ричард никак согласиться не мог, потому что оно шло вразрез с его честолюбивыми планами, и его поддержал Этвуд.

- Погодите, - сказал молодой Аллисон, - им же некуда деваться! Пусть себе там сидят, в этих каменных норах, пока у них не кончатся припасы, а потом мы их возьмем голыми руками!

Это решение устроило всех. Однако нельзя было сидеть на поляне, не зная, там ли еще беглецы или их уже и след простыл? Поэтому Ричард выделил несколько человек, которые, перебегая от куста к кусту, подобрались несколько ближе к укрытию беглецов и стали осыпать его градом пуль. Ответа не было, но когда один из Эллингтонов поднялся для очередной перебежки, пуля сразила его на месте.

Это привело нападающих в ярость, несколько человек вскочили на коней и ринулись через поляну к лому. Еще двое остались лежать на земле, но остальные проскочили. Молодой Этвуд, слывший лучшим стрелком на всей Реке, забрался на крышу дома.

Теперь положение беглецов стало гораздо хуже: они попали под перекрестный огонь. Старый Джо попытался переменить положение, чтобы взять под обстрел и дом, и тут же пуля Этвуда сразила его наповал.

Ободренные тем, что от осыпи стреляют только двое, преследователи стали перебегать и под защитой кустов подбирались ближе к осыпи. По-видимому, судьба беглецов уже была решена.

- Джо, - сказала Мэри, - если меня ранят, и я не смогу сама, ты убьешь меня, ладно? Лучше ты, чем они...

- Ты сделаешь то же для меня, Мэри, - просто ответил Джо.

Эти слова услышала Джейн. Она уже бесконечно устала от этой обстановки бегства, от всех этих переживаний и потрясений. Если бы она еще могла стрелять или что-нибудь делать, то, наверное, чувство безнадежности, которое испытала, услышав эти слова, не было бы таким острым. Теперь же она почувствовала такую безысходность, такую безмерную усталость от всех переживаний этих дней, в течение которых она была наиболее пассивным участником событий, что ей стало все-все безразлично.

Она почувствовала, что уже больше не может, не должна жить, что это ей просто не по силам. Схватив большой нож, которым незадолго перед этим обрабатывала овощи, взяла за руки обеих дочерей и увела их дальше вглубь осыпи. Как в бреду, она повторяла:

- Лучше я сама! Лучше я сама!

Обе девочки, почувствовавшие настроение матери, как бы заразились им. Они молча шли за ней.

- Сейчас мы придем к Боженьке, - уговаривала их и саму себя Джейн, там не будет злых дядей, там за нами никто не будет гоняться! Иди ко мне, Энн, ты всегда была первая!