Зверь в тебе - Татьяна Володина

Было холодно. Очень холодно. Ночной зимний ветер пронизывал до костей, голые ступни жгло льдом тротуарной плитки. Кожа сразу же покрылась мурашками, и внезапно возникший откуда-то и опустившийся на плечи плед он принял с радостью и благодарностью. «Гуманоидный» спутник дяди Пети уже закутывал его и вел к двери в подъезд, открывая ее своим ключом. Следом за ними шел дядя Петя, в пальто на голое тело. «Некстати было бы сейчас встретить кого-то из соседей, – отстраненно подумал Борис. – Меня точно заподозрят в чём-то предосудительном». Тут на него напало безудержное веселье, и в его квартиру они уже входили под его громогласный хохот. Он смеялся и не мог с собой ничего поделать, а за этим смехом даже не задумался, откуда у его новых друзей взялись ключи от его жилища.

Тем временем молодой оборотень вышел, оставив их с дядей Петей одних. Пожилой мужчина, чисто формально спросив разрешения, быстренько полез по полкам и шкафчикам и скоро радостно заулыбался во все зубы, найдя жестяную банку с кофе и джезву. Уже через несколько минут полные кружки кофе стояли на столе, недвусмысленно приглашая то ли к позднему ужину, то ли к раннему завтраку. Компанию им составили нарезанные толстыми кусками сыр и черный хлеб, плошка со сливочным маслом, остатки жареного мяса в глубокой миске. Едва ноздри Бориса уловили запах кофе и еды, настроение сразу улучшилось, послевкусие боли из мышц ушло окончательно, а лягушата в животе одобрительно заквакали.

– Ты не против, что я у тебя похозяйничал? – еще раз уточнил дядя Петя.

– Нет, конечно, – совершенно искренне улыбнулся Коваленко. – Есть действительно хочется.

– Это нормально, ты же только недавно перекидывался, – кивнул головой пожилой мужчина, пригубливая кофе. – Так и будет. Нужно обязательно что-то съесть, иначе будешь плохо себя чувствовать.

Следуя примеру своего нежданного гостя, Борис попробовал кофе и одобрительно хмыкнул – было действительно вкусно. Практически не задумываясь, он соорудил себе многослойный бутерброд из всего, что было на столе. Его сотрапезник последовал его примеру. Они молча жевали и с явным удовольствием пили обжигающий напиток, лишь переглядываясь. О разговоре пока никто даже не заикался. Заговорили они лишь когда прикончили по бутерброду. К этому времени как раз снова появился молодой сопровождающий дяди Пети, с большим пакетом в руках. Борис пригласил его за стол, тем более что третья кружка кофе, нетронутая, стояла на столе в ожидании. Мужчина приглашение принял, но от еды отказался.

Дядя Петя встал, извинился и, спросив, где ванная, ушел вместе с пакетом, вернувшись буквально через пару минут. Теперь он был одет в рубашку нейтрального серо-голубого оттенка и темные брюки. Никакого намека на то, что он может выглядеть бомжом, и в помине не было.

– Теперь и поговорить можно, – сказал он, мастеря себе еще один бутерброд.

Борис был полностью согласен с этим предложением, вот только не знал, с чего вообще начинать и какой из разрывающих его голову вопросов задать первым. А мужчина, похоже, читал его мысли, потому что начал говорить сам, не дав Борису права первого слова.

– Начнем с того, – сказал он, – что оборотни и вправду существуют, как ты успел заметить.

– Ну, это да, – кивнул Коваленко. – В этом у меня сомнений уже нет.

– И долго ты сомневался? – иронично посмотрев на него, спросил пожилой мужчина.

Его сопровождающий деликатно спрятал улыбку в кружку кофе.

– Не очень, – честно признался Борис. – События развивались как-то уж очень быстро, я едва успевал реагировать.

Дядя Петя (Борис подозревал, что мужчину зовут иначе, но про себя продолжал именовать его так, как привык) тем временем продолжал, не забывая отдавать должное бутерброду:

– В нашем городе и области оборотни живут уже давно, история наша исчисляется несколькими сотнями лет. Нас не так чтобы слишком много, но и не мало, и у нас есть свои правила, по которым мы живем. Более подробно тебе о них расскажут позже, пока тебе нужно знать лишь самое главное: мы делаем все возможное, чтобы как можно меньше людей знали о нас правду. Иначе говоря, наше главное правило – тайна. Не привлекать к себе лишнего внимания, вести человеческую жизнь и максимально скрывать то, чем мы отличаемся от людей.

– А чем мы отличаемся? – не отказал себе в удовольствии немного съязвить капитан Коваленко.

Старший оборотень улыбнулся и шутливо погрозил ему пальцем.

– Многим, мой дорогой, и ты это знаешь. Ты не был бы собой, если бы уже не навел справки. Ведь навел же?

– А толку с моих справок? – Борис пожал плечами. – Только фантастика и художественный вымысел. Правду всё равно я пока не знаю. – Он сделал интонационное ударение на слове «пока» и выразительно посмотрел на своего собеседника.

– Хорошо, – кивнул его гость, переходя на серьезный тон – дескать, поиграли и хватит. – Первое и основное – это возможность менять форму или, как еще говорят о нас в художественной литературе, ипостась. У большинства оборотней две формы: человеческая и звериная.

– А у меньшинства? – снова перебил Коваленко.

– У меньшинства, – невозмутимо ответил дядя Петя, – бывает три формы: человеческая, звериная и промежуточная, так называемая частичная трансформация.

– И кто это меньшинство? – Борису не терпелось, молчать он не мог.

– В основном это те оборотни, кто родился тоже от оборотней. Урожденные. Наследственные.

– Странно, – словно сам себе, сказал Коваленко. – Я видел частичную трансформацию у Елены Царёвой, когда ее увозили из больницы. И Юрий тоже говорил о том, что видел у нее частично изменившееся тело.

Его собеседник переглянулся со своим сопровождающим и ответил:

– Иногда частичная трансформация бывает у совсем юных оборотней, которые не умеют толком менять форму, или у тех, кто сильно пострадал, – просто не хватает сил или навыка на хорошую, полноценную смену образа.

Коваленко кивнул:

– Тогда это очень многое объясняет, спасибо. А как быть со мной? Я просто юный и ничего еще не умею?

Он выжидательно посмотрел на пожилого мужчину, и тот не замедлил с ответом:

– Не совсем. Ты сегодня замечательно перекинулся сам.

– Так ты же мне помогал!

– Сейчас – да, но вышел ты на улицу уже зверем, а значит, перекинулся сам, без чьей-либо помощи.

– Но я точно помню, что у меня была частичная трансформация: только глаза и руки!

Дядя Петя промолчал, дожевывая остатки «сиротского» бутерброда.

– Подожди, ты на что-то намекаешь? – не сдавался Борис. – На что? Меня недавно укусил оборотень, а я даже не помню этого? Что-то в последнее время я очень многого не помню – может, мне лечиться?

Окончание фразы он почти прокричал. Страх снова закрался в его сердце, хотя он не мог бы сказать точно, чего боится. Да и вообще, чего уже теперь бояться-то? Но ведь боялся!

– Борис, не паникуй, – спокойно и уверенно сказал старший оборотень. – Я ни на что не намекаю, ты уже сам всё знаешь и до всего додумался, просто боишься признаться себе в том, как обстоят дела. Я ничего не буду говорить, это ни к чему. Признайся себе в том, кто ты есть, и спокойно живи дальше. Спокойно, слышишь? Сородичи тебя не оставят одного, тут можешь быть уверен.

Парень-сопровождающий, добравшийся всё-таки до мяса с сыром, утвердительно кивнул, не переставая жевать. Как ни странно, именно этот простой и совершенно обычный жест убедил Бориса лучше, чем все сказанные дядей Петей слова. Он подумал, что парень, с которым они так и не удосужились познакомиться, похоже, слышал такие разговоры не раз и не два в своей жизни. Это было для него привычной рутиной, не вызывавшей в нем даже намека на эмоцию, а раз так, зачем ему-то переживать? Его сегодня встретили (а где-то глубоко в душе он подозревал, что не встретили, а выследили), проводили до дома, помогли сменить форму, а теперь ведут с ним беседы. Наверное, ему и правда нужно успокоиться и послушать то, о чем ему рассказывают, а еще – подумать своей умной головой и сложить два и два, не зря, наверное, дядя Петя настаивает, что он уже и сам всё понял.

А что он мог понять? Надо подумать не спеша, не пороть